Рон Фауст - Когда она была плохой

— Я немного опаздываю, — сказал я. — На дороге перекушу и выпью пива, а тронусь в путь, когда схлынет поток машин.

— Хорошая идея.

— Как ты себя чувствуешь?

— Немного устала, а так все нормально.

— Я говорил тебе, чтобы не переутомлялась.

— Но я в самом деле чувствую себя хорошо… Когда ты будешь дома?

— В девять или в половине девятого.

— Лучше в девять.

— Хорошо, в девять.

Я все время думал о Шанталь, пока добирался до дома. Я верил, что сейчас она была одержима, скажем так, идеей благочестия, как прежде была одержима стремлением к чему-то противоположному. Скажем — к злу. Она изменилась кардинально. Она не была сейчас похожа ни на ангела, ни на страдалицу. Она была полноценной женщиной. Ее нынешняя доброжелательность служила оправданием моего продолжительного и зачастую фатального влечения к ней. Становилось ясно, что я шестым чувством и раньше улавливал в Шанталь что-то истинное, таящееся в глубинах ее души. Иначе зачем бы мне нужно было так многим жертвовать в жизни? Жизнь ее была — в этом не было сомнений — безобразной, но ее смерть — как это я представлял себе теперь — оправдывала нас обоих.

Я съехал с магистрали, припарковал машину и пошел пешком по длинной извилистой дороге. То, что я вскоре увидел, было настоящей катастрофой. Все мое владение охвачено пламенем: дом, магазинчик, шесть коттеджей, пирс, «Херувим», рыбацкие ялики, домик, где хранилась наживка; навес для инструментов; кустарник и великолепные старые деревья. Гудело так, как во время урагана. Было светло как днем и жарче, чем в самый знойный августовский день. Пожарные машины съехались со всех окрестностей, пожарники суетились, кричали и направляли тугие струи воды в бушующее пекло.

Я присоединился к толпе зевак. Часы показывали десять минут десятого. Все были страшно возбуждены. Я тоже был охвачен возбуждением, характер которого затрудняюсь описать — вероятно, это была некая болезненная веселость человека, который стал свидетелем разгула стихии, действия неуправляемой, дикой силы.

Воздух был пропитан мелкими холодными частицами влаги, долетавшей из пожарных шлангов. В лужах на земле отражались языки пламени. Можно было различить скелеты зданий, горящие балки, двери и окна. Вот так, подумал я, выглядели здания, когда еще не были обшиты досками и покрыты. Они рушились одно за другим. Дом рухнул последним. Это был грандиознейший из пожаров, самый жаркий и самый яркий, который я когда-либо видел. Потоки воды конденсировались в пар. Фонтан ярко-красных искр взметнулся в ночное небо.

Начальник пожарной команды города узнал меня. Лицо его было в саже, в резиновом плаще прогорели дырки.

— Господи! — сказал он. — У тебя есть страховка, Дэн?

Я покачал головой.

— Это было слишком дорого. И потом, я думал, что эти здания стоят далеко друг от друга…

— Я унюхал запах бензина, когда прибыл сюда.

— Когда здания далеко друг от друга, одно может сгореть, но, черт побери! Я мог бы это одно восстановить.

— Кто-то поджег.

— Да.

— Расплескал бензин в доме, в коттеджах, на пирсе, на яхте — везде. И затем поджег.

— Никто из твоих ребят не пострадал?

— Нет.

— Слава Богу, хоть тут обошлось.

— У тебя есть враги, — сказал брандмейстер.

— Враг. Мне хватает одного.

— Ты знаешь, кто это сделал?

Я покачал головой.

— Где та девчонка, что жила у тебя?

— Ее нет. Я отвез ее в аэропорт рано утром.

Он ухмыльнулся.

— Ну и сука. Она начисто разорила тебя.

Глава тридцать пятая

Я купил палатку, кровать, спальный мешок и поставил свое новое жилище близ пепелища прежнего. Обугленные головешки тлели и дымились еще двое суток, пока не разразилась сильная гроза. Все, что у меня осталось, — это девять обугленных свай, затонувшая яхта, через прогорелые отверстия которой взад и вперед сновали рыбы. Верхушка мачты, торчащая под острым углом из-под воды, — вот первое, что я видел каждое утро, выходя из палатки. Своего рода элегантный памятник в честь моего поражения. Бедный «Херувим»! Затонувшие мечты.

Ладно, солнце продолжает светить, говорил я себе. Приливы сменяются отливами, рыба клюет, ветер продолжает неутомимо трудиться, дожди, как им и положено, идут регулярно. А британские спиртоводочные заводы не перестанут гнать Ниагары доброго джина.

Через неделю после пожара к пепелищу подкатил красный спортивный автомобиль, из которого вышла рыжеволосая девица. Она посмотрела на меня, затем на следы бедствия. Лет ей было около тридцати, ее отличали высокий рост, скульптурный бюст, крепкие бедра и зад, упрятанный в брюки из золотистого цвета ламе, которые казались по крайней мере на размер меньше, чем ей следовало бы носить. Шлюха. Наверняка, подобно Шанталь, работает в горизонтальном положении.

Я сидел за одним из столиков для пикников. Шанталь забыла его сжечь.

Девица приблизилась ко мне птичьим шагом, осторожно наступая на каблуки-шпильки, но не забывая при этом отчаянно вертеть бедрами и животом и строить глазки.

— Это ваше место? — спросила она.

— Было.

— Бедняга! Должно быть, кто-то поджег? Ну и видок! Но земля в общем-то стоящая. Со временем можешь кому-нибудь продать. Здесь можно построить кондоминиум. Меня зовут Кристал.

— Привет, Кристал.

— Как тебя зовут?

— Дундук, — ответил я. — Джим Дундук.

— Где Шанталь?

— Сбежала.

Девица кивнула и снова окинула взглядом пепелище.

— Это Шанталь тут все спалила?

Я кивнул.

— Вот сука! Она способна подкинуть подлянку, эта Шанталь. Но умная… Я думаю, что она самая умная из женщин, которых я когда-либо знала.

— Где ты с ней познакомилась?

— В тюряге.

— И за что ты там оказалась?

— Крупная кража. Судья припаял мне пятерку, но я вышла через два года… Там-то я и встретила Шанталь. Мы были подружками. Я узнала, что она здесь, и решила приехать с взморья. Тут недалеко… А из-за чего Шанталь подпустила тебе красного петуха?

— Это длинная история, Кристал.

— Господи, могла бы оставить тебе хотя бы какой-нибудь задрипанный домик, мистер Дундук. — Кристал улыбнулась. Она могла бы быть весьма привлекательной, если бы отскоблить с ее лица весь макияж. Я рассеянно подумал, почему многие проститутки раскрашивают себя, словно клоуны, и одеваются, как эта Кристал (и, кстати, называют себя если не Кристал, то Черри или Марго). Может быть, это объясняется тем, что большинство мужчин хотят, чтобы проститутка была похожа на проститутку, а не на какую-то Сис, Мом или как там зовут их женушку? Шлюха божьей милостью должна быть похожа на шлюху, а не на руководительницу благотворительного общества. А вот Шанталь никогда не была похожа на проститутку. Иногда она напоминала мадонну. Шанталь была высокосортным товаром.

Под моим пристальным взглядом девица поежилась.

— Сожалею, что такое произошло с твоим местом. Что же, я поеду.

— Погоди. Присядь, Кристал. Расскажи мне о Шанталь. Ты знала, что она умирает от лейкемии?

— Что-то слышала краем уха, — уклончиво пробормотала она.

— Она была ангелом, Кристал, — сказал я. — Ты бы видела ее. Святая.

На губах Кристал появилась презрительная улыбка.

— Ты знаешь, что она обратилась к религии, Кристал?

— Слышала об этом. — На сей раз явное презрение сквозило в ее голосе.

— Она была очень набожной. Благочестивой. Она принадлежала, я так думаю, к секте огнепоклонников. Поджигателей во имя Христа.

Девушка рассмеялась. Презрение и скрытая жалость куда-то сразу исчезли.

— Спасение через очищение огнем… Послушай, Кристал, сейчас жара, мы оба хотим пить, а у меня есть джин. Давай устроим небольшой пикник.

— О'кей. У меня есть кое-что почище джина. В машине у меня два грамма кокаина.

— Добро. У меня есть браконьерские ловушки для крабов и омаров. Я проверю их позже. Возможно, нам повезет. Шанталь не смогла их сжечь, потому что они под водой. Все, что было под водой, сохранилось — ловушки, рыба, ракообразные, моллюски, Атлантида… Грандиозный пожар был остановлен Мексиканским заливом.

Кристал хлестала джин почем зря, и казалось, что ее тонкие овальные ноздри специально сконструированы для того, чтобы втягивать пагубный белый порошок. Было очень жарко, поэтому мы время от времени ныряли в море. Она не прихватила с собой купального костюма, однако считала, что ее прозрачные узкие трусики и лифчик могут вполне заменить его. Место, окруженное полукругом деревьев, было пустынным; мы находились в нескольких сотнях футов от дороги, гостей на базу отдыха не ожидалось. С приходом сумерек Кристал сбросила с себя трусики и лифчик.

Освещенная луной, пьяненькая и ошалевшая, она со смехом пронеслась мимо меня, словно пышнотелая нимфа. А я, сатир, бросился за ней. Мы стали кататься в траве, принимая укусы муравьев, москитов и комаров как дань за радости жизни. Позже мы пришли к выводу, что наслаждаться радостями жизни можно и без подобных неудобств, если ты пьян, и совокуплялись в воде.