Вечно ты - Мария Владимировна Воронова
Определенно, мы где-то встречались, и я злюсь на девушку, зная, что не успокоюсь, пока не вспомню где.
Некоторую ясность могла бы внести могила, навестить которую она пришла, но мне уже пора идти, а девушка все стоит. Не будешь же в ее присутствии читать ленты на венках…
Ухожу, не оглядываясь. На центральной дорожке меня обгоняют два парня в кирзовых сапогах, сплошь заляпанных серой глиной, и в штанах, цвет которых не различить, столько в них въелось земли. На плечах они несут лопаты, со штыков которых падают на дорожку голубоватые тяжелые комья. Могильщики. Приготовили кому-то последнее пристанище и теперь спешат на обед.
* * *
«Я сплю, сплю, – говорила себе Люда, возвращаясь домой, – завтра утром проснусь, и все пойдет как прежде. Такого счастья по-настоящему не бывает».
Но наступал следующий вечер, и она бежала к метро, где Лев уже стоял возле киоска Союзпечати с букетиком тюльпанов в руках. Он обнимал ее за талию, и от его живого тепла Люда забывала обо всех своих страхах.
Рядом с ним она, как никогда, чувствовала себя живой и настоящей, и мир вокруг становился ярким и радостно-непредсказуемым. Все обрело новый вкус и смысл, Люда бы сказала про себя, что она как будто прозрела, если бы эта метафора не была так заезжена и избита. Так интересно было в каждом моменте этого нового мира, что Люда почти не думала о будущем. Получится ли у них что-нибудь серьезное или останется коротким приключением, не важно, главное, что сейчас они со Львом рядом и им хорошо.
Не имея собственного опыта романтических отношений, Люда с юности впитывала женскую мудрость мамы и бабушки, по рассказам которых выходило, что любовь сродни рыбалке, когда, замирая от напряжения, тянешь крупную рыбу, которая может сорваться от малейшего твоего неверного движения. В первую очередь девушке следует дать понять своему поклоннику, что к ней можно подходить только с серьезными намерениями, обязательно быть неприступной, но при этом волнующей и ласковой, восхищаться избранником, культивировать в нем убеждение, что в ее глазах он самый лучший, но в то же время тонко намекать, что за воротами дожидается целая толпа молодых людей ничуть его не хуже.
Слушая эти инструкции, Люда впадала в уныние, понимая, что если вдруг у нее и появится воздыхатель, то не хватит ума и проницательности загнать его в загс, как бильярдный шар в лузу, но со Львом все эти стратегии были моментально забыты.
Он был такой искренний и открытый, что кривляться при нем казалось дикостью.
Оба они терпеть не могли ресторанов (правда, Люда никогда там не была, но по фильмам у нее создалось мнение, что это рассадник пошлости и порока), однажды сходили в Кировский театр на «Снежную королеву», а в основном катались на машине или, если «Дщерь опять подрезала ключи, зараза такая», гуляли по городу, а когда замерзали, забредали в первые двери, которые оказывались открыты.
Так они попали в музей-квартиру Кирова. Лев встретил Люду после работы, и они бесцельно побрели по Каменноостровскому проспекту, радуясь первому по-настоящему весеннему дню. Слежавшийся снег таял, с сосулек, искрясь на солнце и дробно стуча, падала капель, тут и там водосточные трубы внезапно вздыхали и с грохотом выплевывали горы льда, дома стояли мокрые, будто умывшиеся после зимней спячки. Люде было так весело и радостно, будто она видела приход весны первый раз. И только они со Львом решили дойти до Невы, посмотреть, не начался ли ледоход, как вдруг подул ветер и полетел такой густой снег, будто на небе пуховая перина порвалась возле работающего вентилятора. Как только Люда пыталась что-нибудь сказать, огромные снежинки залетали ей в рот и таяли на языке. Подняв воротники и съежившись, Люда и Лев забежали в высокую арку с огромным фонарем, уютно мерцающим в сплошной снежной завесе, и Люда вспомнила, что именно здесь расположена квартира «нашего Мироныча», где ее принимали в пионеры.
Музей работал, и они оказались в нем единственными посетителями. Побродили возле стендов с фотографиями и автографами, оценили письменный стол и шкуру медведя. Льву, кажется, было интересно, а Люда просто ходила по гулким комнатам и вспоминала, как волновалась, когда произносила торжественное обещание, а председатель совета дружины повязывала ей галстук. Ей тогда казалось, что она вступает в новую, неизведанную сферу жизни. Почти так же, как и сейчас.
Смотрительница не пошла за ними в следующую комнату, и они остались наедине со стендами, отражающими вехи биографии Кирова. Честно изучив их, Люда и Лев остановились у окна. Ветер утих, и снег, кружа, медленно и величаво опускался на город – на рыжие крыши, на ветви лип и тополей, на прохожих, снабжая их нарядными белыми шапками и эполетами.
Вдруг Люда почувствовала, как рука Льва тяжело легла ей на талию и притянула к себе. Глаза их оказались совсем близко, Люде сделалось весело и страшно, как на американских горках, она зажмурилась и почувствовала осторожное прикосновение теплых сухих губ к своим губам. Интуитивно она поняла, что это еще не настоящий поцелуй, а так, что-то вроде вежливого стука в дверь, когда человек знает, что ему рады и откроют. Она неловко положила руки на плечи Льву, но тут в соседней комнате тяжело заскрипели половицы, и Люда со Львом поспешно отпрянули друг от друга.
– Пойдемте? – спросила Люда каким-то не своим голосом.
– Да, сейчас. Дайте мне две минутки, – Лев резко выдохнул и очень внимательно уставился в окно.
Люда застыла перед фотографией Ленина. Сидя в кресле с газетой в руках, вождь смотрел на нее весело и проницательно, как будто подмигивал.
Тут она почувствовала, как теплая и сильная рука Льва смыкается вокруг ее ладони.
– Послушайте, Люда, я, конечно, понимаю, что женщина первая должна делать этот важный шаг, но, может, мы все-таки перейдем на «ты»? – тихо спросил он.
Люда растерялась:
– На «вы» мне как-то привычнее, Лев Васильевич. Но да, наверное, надо перейти…
– Тогда уж зовите меня товарищ генерал-майор, я хоть немножко менее старым буду себя чувствовать, Людмила Игоревна.
– Вы не старый. То есть ты. Ты, – новое обращение приятно щипало язык, как газировка.
– Ты… Слушай, а как тебе нравится, когда тебя зовут?
– В смысле?
– Ну я вот Лев, тут ничего не придумаешь. Лев или Лева, последний вариант, кстати, не люблю. А у тебя такое имя богатое, и Люся, и Мила, и Люда.
– И страхолюда, – мрачно добавила она.
Лев фыркнул и тут же осекся:
– Серьезно, как тебе нравится?
Она потупилась, но все-таки выдала тайну:
– Людок.
Это услышанное в каком-то фильме имя
