Мама знает лучше - Ария Тес
Я ненавижу всей душой этот паршивый город, где все так красиво, но только снаружи. Внутри — адский котел, лава, агония.
Я ненавижу это уродливое, королевское стадо, которое хозяева жизни хлещут хлыстом и направляют туда, куда им угодно!
И их. Их я просто презираю! За то, что они размениваются жизнями, как фишками в своей тупой игре в Монополию. Мы все — пешки. Они — решала. Властители. Короли, блядь!
Я их ненавижу!
И больше всего хочу, чтобы каждый из них захлебнулся в собственной желчи. За меня, за Сему, за всех-всех-всех, потому что я не верю, что мы с ним единственные.
Их было много.
Неугодных королям.
И где они теперь? Никто и никогда даже не слышал их имен. И не узнает их имен. Они стерты, потому что так было нужно. Не нам и не им, а Королям.
Справа ломается ветка. Хруст стоит такой, что он моментально оглушает, и я резко поворачиваю голову на звук, чтобы замереть.
Передо мной стоит Алексей.
Собственной, сука, персоной.
А у меня в руках нож. И больше всего на свете я хочу сделать то же самое, что вчера сделали с Семой по его наводке.
Надеюсь, что он — это просто мираж. Черт, я очень на это надеюсь…
«Выход»
Аурелия
Я пару раз моргаю. К сожалению, мое воображение и на этот раз ни при чем: как и когда-то в прошлом, я себе ничего не придумала. Алексей Антонинович стоит передо мной во плоти, так сказать, как и его рука совершенно натурально лежала на чужой заднице когда-то.
Хмыкаю и перевожу взгляд на яблоню, на которой теперь почти есть имя моего лучшего друга, вырезанное мной.
— Можешь вызывать охрану, но я не уйду, пока не закончу.
Алексей возвращает мне мой же хмык и делает шаг вперед.
— То есть, играть в незнакомцев мы больше не будем? Очень жаль. Это было почти интересно.
Почти интересно было бы воткнуть тебе этот нож под ребра, но я до такого не опущусь. Не-а. Убить тебя? Здесь? Ни за что! Я верю в карму, а значит, верю, что тебе когда-нибудь прилетит ответочка с вишенкой, малыш. И это будет гораздо хуже, чем обычная, жалкая смерть, захлебываясь собственной кровью. Нет. Ты захлебнешься своей грязью. Рано или поздно.
Я напрягаюсь. Мне не нравится чувствовать его близко — а десять шагов, которые нас разделяют — это слишком близко! Катастрофически рядом.
Не сокращай расстояние. Я себя сейчас плохо контролирую — держись как можно дальше.
Он моего внутреннего призыва не слышит, конечно же. Я не удивлена. Он не слышал, когда я говорила словами, так что мечтать о ментальной связи — дело пустое.
Еще сразу два шага. Резко замираю.
— Вали отсюда, Быков.
— Столько лет прошло…и это все, что ты мне скажешь?
Тихо цыкаю — продолжаю вырезать букву «м».
— Мы все уже друг другу сказали когда-то.
— Ты быстро сбежала.
Слышу укор в его голосе. Блядь, серьезно?!
— Ну, простите, что не осталась ждать, пока вы со своей конченой семейкой меня добьете.
— Зато на прием к врачу попасть времени тебе хватило.
На этот раз в нем бурлит злость и обида. А это уже смешно. Я прыскаю, потом медленно перевожу на него взгляд и саркастично поднимаю брови.
— А с какого перепуга ты следишь за моими приемами у врача? А? Ты мне кто?
— Снова — здарова?! Я…
Алексей осекается. Расстояния между нами стало еще меньше, но на этот раз я почти прошу его подойти ближе — так мечтаю ухватиться за основание разбить эту мерзкую, холеную рожу. Ну! Давай! Сука, дай мне только повод!
А он стоит.
Говорю же. У нас дисконнект по всем фронтам. Когда я мечтаю об одном, он делает противоположное. Стоит мне захотеть противоположное — делает то, о чем я просила. Либо он тупой гандон, который медленно соображает, либо…хотя нет, ограничимся этим обозначением.
Антонинович — тупой гандон. Точка.
А теперь за дело.
Отвожу взгляд, снова врезаюсь им в кору злосчастного дерева. Отвечать на этот бред не считаю необходимым. Игнор.
— Спрашивать, вырезаешь ли ты мое имя, наверно, глупо?
— У жены своей спроси.
Алексей усмехается.
— Забавно, что это говоришь ты.
— Почему? — спокойно жму плечами, — Я тебе никто. Мы развелись одним днем. Ты быстро расчистил место для той, кто действительно достойна твоей важной персоны, Алексей Антонинович.
— Алексей… — начинает он саркастично, но я не настроена более разговаривать.
— Слушай, вали, а? По-хорошему.
— Ты на моей земле.
— Мы оба знаем, что это место принадлежит городу.
«А» закончено, и я наконец-то опускаю руку. Пару мгновений любуюсь на свое творение, потом закрываю нож, спрыгиваю с небольшой кочки на землю и поворачиваюсь к Алесею.
— Ах да. Прости. Забыла. Этот город принадлежит вам.
Он не спорит. Только смотрит на меня пристально, со смешением все той же злости, обиды и…какого-то сожаления. О чем теперь жалеть-то? Все сделано.
Хмыкаю и иду на него, но благоразумно держу расстояние вытянутой руки. Я все. Мне здесь делать больше нечего, да и совсем не хочется. Смысл? Если кто-то думает, что я как та самая девчонка, которая врет отчаянно, что не страдает по бывшему, а втайне любит его всем сердцем — нет. Я не люблю. Я его презираю, и это далеко не шутка. Это не игра. И даже не заигрывание — истинное, сильное чувство.
Особенно сейчас.
Особенно когда я ощущаю кровь своего друга на своей коже. Из-за него.
Из-за, блядь, него.
Мысль ошпаривает.
Кости ломит.
Во рту сушит.
Такое ощущение, что на меня нападает припадок, когда я почти равняюсь с ним, и дай только повод — я запущу свои клыки в его глотку и вырву оттуда кусок. Чтобы увидеть эту густую кровь. Чтобы ее чувствовать. Чтобы получить возмездие.
Мне только нужен повод. Ну же, дорогой. Дай мне повод, я тебя прошу.
В этот момент происходит странное: наши планеты состыкуются. Звезды совпали. Случайности выстроились в ряд и ждут завершение ситуации, которую они же и выстроили. Камень за камушком.
