Путь к себе - Елена Купцова
— Можно?
— Что? Что вы сказали?
— Танец.
Он склонился перед ней в шутливом поклоне. Этого она почему-то не ожидала. Вот еще! И тут же, конечно, встал. Он не успел еще разогнуться, а она уже шла к площадке между столиками.
Увидев ее, бармен тут же нырнул под стойку и, видно что-то там включил, нажат, наколдовал, но только везде зажглись цветные лампочки. Их лучи перекрестились на танцевальной площадке, а обычный свет померк.
Лика вступила в круг мерцающего цветными переливами света, как окунулась в живую воду. Она вся вибрировала, сияла в разноцветных лучах. Волосы вспыхивали то зеленым, то синим, походка сделалась легкой, скользящей и бедово чувственной. Ее несло по волнам цвета и музыки прямо в объятия длинноволосого незнакомца с довольно наглой усмешечкой, если разобраться.
Но, он тоже двигался плавно и ритмично, в унисон с музыкой, и свет играл с ним в те же игры, что и с ней. И Лика поняла, что они одного поля ягоды — люди танцующие, в отличие от всех прочих сапиенс, людей просто разумных.
Он обнял ее за талию твердой, властной рукой, и они заскользили по залу. Музыка, тягучая и томная, проникай во все поры их тел и расцветала там.
Партнер он был великолепный. Давно уже она не испытывала такого наслаждения от танца. Он уверенно вел ее за собой, она каким-то непостижимым чутьем предугадывала все неожиданные па и повороты и с удовольствием подчинялась ему.
Оба молчали. Слова не нужны, когда звучит музыка. И не важно, кто она и кто он, что они оставили в прошлом и что ждет их впереди. Существует только сейчас, в оно прекрасно.
Он упал на колено и обвел ее вокруг себя, как в старину в мазурке. Музыка смолкла, и раздались аплодисменты. Лика тряхнула волосами, как бы выходя из транса. Он склонился к ней.
— Это было красиво!
— Да.
— Мы сделаем это еще раз? Позже?
— Обязательно.
— Ты хочешь кататься на лодке?
— Сейчас?
— Да. — Он отрицательно качнул головой.
Лика улыбнулась про себя. Она никак не могла привыкнуть к манере болгар качать головой, когда они говорят «да».
У русских это значит «нет». Неизменно возникали чувство неуверенности, что правильно поняла.
— Так сейчас? Ночью?
— Почему нет? Очень красиво. Вода светит.
— Светится.
— Конечно. Мой русский не так хороший. Учил в школе. Давно.
Они вышли к морю. Песок тут же набился в босоножки.
Лика нагнулась, но он опередил ее:
— Можно я?
Прикосновение его пальцев к голым ступням, было неожиданно приятным. Нет, не просто приятным, а волнующим, как будто тысячи серебряных иголочек пробежали по телу. Повинуясь порыву. Лика нагнулась и поцеловала его в губы, которые на вкус были солнце и море, жар и соль. Сумасшедший поцелуи, от которою все таяло и плавилось внутри. Его пальцы легко бродили по ее горлу, почему-то напоминая о быстротечности жизни и вечности наслаждения. «Если он стиснет свои длинные пальцы и посильнее надавит на артерию, я умру, но буду по-прежнему целовать его. Господи, какая чушь лезет в голову. Как хорошо!»
Он неожиданно прервал поцелуй и, небрежно обняв Лику за плечи, повел к морю. Они брели по тихой и ласковой воде, и Лика вдруг подумала — хорошо, что он не стал развивать ситуацию, как поступил бы на его месте любой другой. Ведь и дураку понятно, что ее сейчас можно брать голыми руками. Бывают такие минуты полного очарования. когда воля растворяется в эмоциях и превращается в вечный природный инстинкт. Потом это чудо сменяют сожаления и угрызения совести, такой тривиальный «суповой набор». Современные люди привыкли всегда контролировать ситуацию, им становится не по себе, если обстоятельства или настроения начинают рулить ими.
«Откуда этот парень знает и так точно чувствует меня? — подумала Лика. — Откуда ему известно, что я на самом деле совсем нн хочу трахаться на песке? Что мне нужно тепло, и ласка, и молчание».
Лодка поджидала их поодаль, темный силуэт на фоне лунного песка. Он быстро скинул ботинки и брюки, столкнул лодку в воду, помог забраться Лике, сел на весла, все это не говоря ни слова. Странно, но она не испытывала при этом ни малейшего неудобства. Он, наверное, был единственным человеком на свете, с которым так уютно молчать.
Лика устроилась на корме и, свесив руку за борт, принялась развлекать себя тем, что ловила в бархатно-нежной воде лунные блики. И еще краем глаза любовалась мягкой игрой мышц на груди и руках своего спутника. Завораживающая картина. Настолько, что ей все труднее было бороться с искушением рассмотреть всю эту красоту поближе, а то и потрогать.
Не успела она решить для себя этот вопрос в пользу искушения, как он бросил весла и протянул к ней руки. «Прямо читает мои мысли», — изумленно подумала Лика, скользнув к его коленям. Спиной она ощущала мягкую упругость кожи на его груди. Его длинные пальцы скользили по ее шее, плечам, рукам, поглаживая, возбуждая. Его дыхание на ее щеке, нежное скольжение языка по раковине уха. Ощущение было такое, что все внутри плавится и тело превращается в одну сплошную эрогенную зону. Лика с изумлением открывала для себя новые уровни чувственности, качалась на волнах неведомых доселе эмоций. Все тело ее вибрировало от желания, а между тем он не сделал ничего привычного для того, чтобы довести ее до точки кипения. О-о-о Господи! Лика так и не поняла, выкрикнула она эти слова вслух или они лишь выстрелили в ее мозгу. Это рука его скользнула по внутреннем стороне бедра и остановилась как раз там, где начинались изрядно повлажневшие трусики.
— Ты великолепна, — шепнул он ей прямо в ушко, и новая волна наслаждения плеснула по телу, — Так естественно сексуальна. Как настоящая русалка.
— М-м-м…
Лика не сразу пришла в себя oт только, что пережитого и не сразу поняла, что он обращается к ней и что по-русски он говорит куда лучше, чем полчаса назад. Но думать об этом не хотелось. Все ее существо охватила тягучая истома, такая, что пальцем не пошевелить, не то, что мозгами.
— Как тебя зовут?
— Лика. А тебя?
— Красомир. Крас, так короче.
— Лихо. Марк Красс, римский полководец и консул. Не ты, не полководец, и не консул. Кто ты?
— Я танцор.
Что-то в его голосе заставило ее навострить уши.
— Мюзик-холл, балет или конкурсы бальных танцев?
— Нет, не то, — будто нехотя
