Путь к себе - Елена Купцова
Лика выбрала уединенный столик спиной к залу и к бару. Иллюзия полного одиночества. Она и темный квадрат окна.
За ее плечом тут же материализовался официант, положил перед ней меню и замер в ожидании. Лика даже не открыла его.
— Коктейль из креветок в бокал белого вина.
В стекле она увидела, как он помедлил в ожидании дальнейших распоряжений и, не дождавшись, удалился. Не прошло и пяти минут, как он вернулся с заказом. Плавно и неторопливо, будто исполняя грациозный старинный танец, сервировал стол, зажег свечу в тонком металлическом подсвечнике и растворился.
Лика осталась одна. Креветки были недурны, вино превосходно. Музыка ненавязчиво обволакивала ласковыми прикосновениями. Она почувствовала, что расслабляется. Ее выбор оказался точным.
В темной глуби окна она увидела Митю, как тода, в Москве, в белом смокинге с бабочкой, изящного, элегантного, с легкой, ироничной грустинкой в глазах. Он провел рукой по волосам, прищурился на свечу.
— Ты исчезла так внезапно.
— Прости. Я не могла иначе.
— Ты думаешь обо мне?
— Все время. Ничего не могу с собой поделать.
— А надо?
— Надо. Надо.
И тихие скрипки, как крылья ночных птиц в темном небе.
— Простите, что нарушаю ваше одиночество. Я могу присесть?
Голос был мягкий, какой-то вкрадчивый, с легким призвуком акцента. Лика машинально кивнула, не повернув голов. Услужливое стекло отразило обладателя этого бархатного голоса. Господин средних лет с круглой головой на крепкой шее. Он тут же возник в поле ее зрения. Коротко стриженные волосы с обильной проседью, как говорят, соль с перцем. Глубокие черные глаза на гладко выбритом смуглом лице. Она выжидающе посмотрела на него.
— Вы, наверное, удивлены. Простите за непрошеное вторжение. Все дело в вине.
Она удивленно приподняла брови.
— Да-да. — Он мягко улыбнулся ей. — Я выпил евксиноградского вина. Не слишком много, а чуть-чуть слишком. Вы уловили нюанс?
Лика кивнула, не удержавшись от улыбки. Он удовлетворенно зажмурился, как кот у теплой печки.
— Красное евксиноградское вино — это маленькое чудо, поверьте. Оно уносит все печали и делает людей родными. Ненадолго. До утра. Но этого довольно, правда?
Лика снова кивнула. Ей нравился его неспешный разговор.
— Вы позволите мне угостить вас? Немножко чуда, разве плохо?
— Неплохо.
Он просиял, принес бутылку и разлил по бокалам. Вино переливалось в свете свечи старинным рубином. Лика поднесла бокал к губам. Терпкая обволакивающая сладость прикоснулась к языку.
— Действительно чудо, — сказала она, облизав губы,
— Вот видите.
Он пристально смотрел на нее из-под кустистых бровей, но под этим взглядом она не чувствовала себя неловко, скорее, комфортно. Комфортно и тепло.
— Я не представился. Меня зовут Зак, сокращенно от Захария. По-русски, кажется, будет Захар. Можете называть меня Захар, если вам удобнее.
— Зак, — задумчиво произнесла Лика. — Зак… Мне нравится. Нет, правда, Зак. Оно такое решительное, круглое, законченное. — Она быстро взглянула на него. — Вам подходит.
— Спасибо.
— Вы очень хорошо говорите по-русски.
— Рад, что вы это заметили. Мой второй родной язык. Я учился в Москве на психологическом еще во времена Большого Братства. — Он черкнул пальцем в воздухе две заглавные буквы «Б».
— Тогда все понятно. Значит, вы — психолог.
— Психотерапевт. Живу в Софии. Там для меня богатое поле деятельности.
— Вот как?
— Конечно. Любой большой город бульдозером проезжается по человеческим мозгам. София, конечно, не Москва, но все же.
— Цитируя Юнга: «В городе Н. два психиатра, А и Б Так вот. А считает, что в их городе всего дна нормальных человека, он и еще Б».
— Примерно так. Значит, вы читали Юнга?
— Немного.
— Браво.
— А вам не кажется, что это немного смахивает на профессиональное заболевание?
— Возможно, — хохотнул он. — Я уже почти тридцать лет занимаюсь психокоррекцией. Так что, может быть, и у самого пора что-то подправить, не спорю.
— Но вас ведь зовут Зак, — заметила Лика. — Имя, не допускающее отклонений.
— Будем надеяться. А как зовут вас?
— Лика. Производное от Елена.
— Текучее и неуловимое, как вода. Вот, думаешь, она у меня в руках, ан, нет, ускользнула. И тот человек в окне тоже, наверное, так думал.
— Какой человек? О чем вы?
— Да так, ни о чем. Удивительное у вас лицо. Черты и краски европейской женщины, а глаза восточной пэри. Поразительные глаза.
— У меня бабушка была наполовину армянка.
— Виват бабушке. Игра крови, мощная вещь. Это как колода карт. Тасуешь, тасуешь, и вдруг выпадает козырной туз. Хотите совет?
— Профессиональный?
— Дружеский. Живите сегодняшним днем, а будущее само о себе позаботится. Живите, не бойтесь.
— С чего вы взяли, что я чего-то боюсь?
— Не в вашем стиле отгораживаться от окружающего мира оконным стеклом. Я вас почти не знаю, но чувствую, что прав. А жизнь, между прочим, идет своим чередом. Вот, например, у бара сидит молодой человек, который, по всем признакам, явно недоволен моим затянувшимся присутствием. И надо сказать, весьма недурен.
Лике стало весело от этого неожиданного заключения.
— Да вы просто сводник, Зак! Мерзкий старый сводник.
— Ничуть. Я его знать не знаю. Просто смотрю на мир широко открытыми глазами, вот и все. Хотите пари?
Лика прищурилась на него. Ну и хитрюга! Откровенно сажает ее на крючок.
— Что за пари?
— Я уйду на полчаса. Всего на полчаса, обстаю. Если вы еще будете здесь, я признаю свое поражение и готов слушать вас с утра до вечера и с вечера до утра относительно пользы оконных стекол. А если…
— Вы думаете, это для меня так важно? — небрежно и даже с оттенком презрения перебила его Лика.
— Важно, важно, — также небрежно ответил он. — Не пытайтесь надуть старого мудрого Зака. Итак, я пошел?
Лика обворожительно улыбнулась ему:
— Я не прощаюсь.
— Посмотрим.
И он пошел к выходу, ловко лавируя между столиками, что было необычно для человека его комплекции.
Лика опять уставилась в стекло, но там отражались только она сама и кусок зала за ее спиной. Витые решетки, угол стойки бара, какие-то фигуры на высоких стульях.
Интересно, который из них тот, подумхта Лика, и мысленно поздравила Зака. Он-таки ее зацепил.
Но зачем ему все это? Наверное, один из его психологических опытов, решила она. По крайней мерс отчасти он удался. Ее любопытство было задето.
Она вновь посмотрела в стекло перед собой и замерла. От стойки бара отделилась высокая, стройная фигура и не торопясь направилась к ней. Что-то в манере двигаться, как бы
