Путь к себе - Елена Купцова
— Охотно, Крас. Мне очень понравилось танцевать с тобой и… разговаривать тоже.
Она запнулась самую чуточку, но он тут же цепко посмотрел на нее, ища в ее словах насмешку или скрытый смысл. Она твердо выдержала его взгляд.
— Не знаю только, когда это будет, — проговорил он с усилием. — Завтра…
— Я знаю. Пусть это будет неожиданно.
— Сюрприз?
— Сюрприз.
Вспоминая сейчас его просветлевшее лицо, она невольно улыбнулась. Как, в сущности, мало нужно человеку! Немного понимания, немного тепла и интереса. Хотя ее-то интерес был чисто профессиональным. Или…
— А вот и Несебр, — прервал Зак ход ее мыслей. — Скоро начнем швартоваться.
Лика посмотрела из-под руки на берег. Уютное скопление низеньких домов под веселыми черепичными крышами, старинные камни и цветы, цветы, цветы.
Они бродили по узким извилистым улочкам, мощенным камнями, затерявшись среди многоголосой толпы, заходили в тесные старые церкви и лавочки, словом, вели себя как заправские туристы.
Зак купил у старой женщины со сморщенным, потемневшим от солнца и времени лицом серебристо-серого мягкого ежика и торжественно вручил Лике. Черные блестящие бусинки глаз смотрели внимательно и лукаво. Зак уверил, что это его вылитый двойник.
— Будете вспоминать меня в матушке Москве.
— Вот вы скоро уедете, Зак. И что же я буду без вас делать?
— Скучать, — уверенно заявил он. — Но в этом тоже есть сдоя прелесть.
Они сидели под зонтиком на террасе маленького ресто ранчика в ожидании обещанных мидии. Солнце жарила вовсю, но свежий бриз с моря делал жару не такой изнуряющей.
— Вы невероятный жизнелюбец. Зак.
— Точно. Люблю жизнь во всех ее проявлениях, даже не совсем приятных. Я ведь тоже буду скучать. Мне нравится смотреть на вас, говорить с вами. Как-то так вышло. Знаю, что буду скучать, и заранее радуюсь этим своим ощущениям. Они обогащают душу.
— Я очень рада, что встретила вас. Вы многому меня научили.
— Чему, например?
— Воспринимать жизнь как она есть, с открытым забралом, а не прятаться от нее. Я всегда это умела, но вдруг разучилась. Тут-то и появились вы.
— Значит, он больше не является вам в оконном стекле?
— Нет. — Лика качнула газовой. — Нет. Он живой человек, а не призрак. И если эта боль останется во мне, я научусь любить ее.
— Это мудро.
— А знаете, я хотела бы остаться здесь подольше, в этом городке, где верхние этажи выдаются над нижними, чтобы защитить их обитателей от солнца, где пестрые ковры свисают с балконов и повсюду пахнет кофе и пряностями. Он напоминает Южную Италию или Грецию.
— Верно. Кого здесь только не было! И греки, и римляне, и турки. Приходили и уходили, оставляя каждый свой след. Я бы тоже здесь задержался, но уж слишком много туристов. Эти, правда, тоже уйдут через пару месяцев. Конец сентября здесь самое благословенное время. Еще тепло, а лишних никого нет.
— Вот тогда я и приеду.
— A что, это мысль! — воскликнул Зак. — Дадите мне знать, и я приеду тоже. Встретимся на будущий год в Несебре.
— В конце сентября.
— Только тогда.
— Решено.
— А теперь выкладывайте, зачем вы меня искали.
Пауза. Удинленныи взгляд.
— Я вас искала? Разве?
— Искали-искали, душенька. В Варне, у собора. Дело в том, что я — Матадор.
Она исчезла так внезапно, что он не успел ничего понять. Помчался за ней почти, в чем был, в костюме, натянутом на голое тело. Картина та еще. Дмитрий Холмогоров, заместитель генерального директора телеканала «Седьмое небо», несется по гостинице «Олимпик-Пента» почти в исподнем. Слава Богу, что поблизости не было коллег-журналистов, а то первые полосы газет были бы ему обеспечены. С соответствующими фотографиями.
Карьера его взлетела стремительно, как ракета в ночное небо. Старина Фрейд сказал бы, что он сублимировал свое либидо в бурную деятельность, которая не замедлила принести свои плоды. Шутка ли, в двадцать восемь лет стать заместителем директора третьего в России частного телеканала. Родители я друзья гордились им. не задумываясь толком, в чем причина его взлета. А причина была одна. Лика.
Она существовала где-то параллельно его жизни. Он следил за ней со стороны, как бы вскользь, между делом, поскольку привык думать, что она навсегда для него потеряна.
А раз так, нечего и суетиться, тешить себя ненужными иллюзиями. Два раза в одну и ту же воду, как известно, не войти.
Короткий опыт супружеской жизни был ужасен и вызвал в нем стойкое неприятие брачных уз в любых формах и проявлениях. После того, как Вика надула его с ребенком и таким образом женила на себе, он перестал доверять женщинам и вообще рассматривал их не иначе, как партнеров по сексу. Сценарий был прост, как правда, как передовица газеты «Гудок». Знакомство, легкая прелюдия, постель. Трам-бам, мерси, мадам. Это устраивало еще и потому, что не затрагивало души, не бередило эмоций. Можно было ни о чем не заботиться, кроме наличия качественного презерватива, обязательно качественного, другие рвутся.
Вику он уже лет пять не видел и не хотел. До сих пор осталось чувство, будто с ним обошлись как с дешевкой, с полным идиотом, телком с кольцом в носу. Первое время он прямо-таки отдраивал себя под душем жесткой мочалкой, только что кожу не сдирал. Не оставляло ощущение, что его вываляли в липком дерьме.
Спасибо Вике. Вышел он из всего этого свежим, чистым, закаленным, с новой непробиваемой, бегемотной шкурой. Идеальный плейбой, глазки с ироническим прищуром, легкая улыбочка на губах. Гибкий и скользкий, как угорь, не ухватить.
Но ничто на земле не проходит бесследно. На этот долбаный прием в «Олимпик-Пенте» он пришел не случайно. Знал, что она там будет. Подумал, что не прошибаем. Решил показаться во всей красе, пощеголять новообретенной независимостью и….. - сгорел. Броня превратилась в воск.
То, что произошло потом, вообще не поддавалось ни описанию, ни осмыслению. Чудо узнавания, восторг, смерч. Прижимая ее к себе, проникая в самые глубины ее тела, он чувствовал, что возрождается вновь. Все прежние подружки представлялись теперь как удобные резервуары для слива перестоявшейся спермы, не более. А тут другое, сродни волшебству.
И она чувствовала то же. Сама сказала ему об этом. Они были друг для друга как раскрытая книга сказок, читать не перечитать.
А наутро она исчезла, не попрощавшись, не объяснив ничего. Он сбежал вниз взмыленный, с мокрыми после душа волосами, сплошь покрытый любопытными, недоумевающими взглядами, и увидел отъезжающее от обочины такси.
Но на этот раз он так легко не
