Даже если ты уйдешь (СИ) - Лия Султан
— Да, — тихо засмеялась девочка. — Как говорит Соня, Кеша любит женщин и детей. Но женщин все-таки больше.
— Ситора, — Эсми повернулась полубоком и посмотрела на дочь, — только ты Руфату пока ничего не говори. Я сама.
Девочка ничего не ответила, но поджала губы.
— Ситора?
— Прости, мам, но я еще в больнице всё ему написала. Он знает.
— Ситора, — протянула Эсмигюль, приложив ладонь ко лбу.
— Теперь и Лейли узнает, — Муслим свернул в переулок. — Но это к лучшему. Пора поговорить с детьми. Разве мы не этого с тобой хотели?
Они вновь встретились взглядами, и Эсми увидела в его глазах решимость и удовлетворение.
Разговор состоялся на следующий день. Навестить детей можно было в приемные часы с пяти до семи. Муслим знал, что Севиль собирается к дочери пораньше, поэтому они с Эсми и Ситорой приехали в шесть и условились, что сначала поговорят с каждым по отдельности, а потом, если получится, то вместе. Лейли и Руфат лежали в одном отделении, только в разных палатах. Из-за сотрясения мозга юноше прописали постельный режим и вставал он только справить нужду. Эсми приготовила ему любимые манты, испекла пирог с яблоками и печенье с шоколадной крошкой, которое он с детства обожал. Он полулежал на кровати и смотрел, как мама вытаскивает из пакеты контейнеры с едой.
— Мам, ну что ты так много наготовила, — пожурил ее сын. — Я не съем всё.
— Поделишься с соседом.
— Его выписали.
— Медсестер угостишь тогда. Или Лейли. Давайте тебе подушку поправлю, — Эсми взбила ее, после чего пригладила непослушную копну сына и поцеловала его в лоб.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — взмахнув ресницами, он поднял на нее глаза.
— Ну…раз ты уже всё знаешь, то подтверждаю, — вздохнула мама. — Я встречаюсь с отцом Лейли.
— Ты… — мальчик замялся и здоровый рукой коснулся пальцев матери. — Любишь его?
— Да.
— А он?
— Говорит, что тоже.
— И долго вы встречаетесь?
— Почти месяц.
Ситора, сидевшая на соседней кровати, присвистнула.
— Ничего себе партизаны. Почти месяц и ты молчала, — воскликнула Ситора.
— Мы собирались с вами поговорить, но ваше падение всё ускорило.
— Не благодарите, — съязвил Руфат, кривовато усмехнувшись.
— Мы, вернее я, боялась вашей реакции.
— Со мной всё нормально, — хохотнула Ситора, растопырив ладони. — Я рада, что у тебя отношения, ма. Честно.
— И я, — просипел Руфик. — Только как мне теперь быть? Лейли мне очень нравится, мам.
Ответить Эсмигюль не успела, потому что в дверь палаты кто-то постучал и тут же открыл ее.
— Можно к вам? — спросил Муслим, уже вошедший вовнутрь. Его дочь робко заглянула в дверь и тихо поздоровалась.
— Заходи, Лейли, — позвала Эсми.
— Я тут постою, тетя Эсми, — скромно проговорила она. Тут нельзя, чтобы было много людей в палате, — объяснила она, стоя на пороге. Если у Руфата была загипсована правая рука, то у Лейли левая.
— Я выйду, — Ситора спрыгнула с кровати. — Все равно уже всё слышала.
— Мам, ты тоже иди. Я хочу поговорить с Муслимом Магомедовичем.
Эсми с опаской посмотрела на сына, перевела взгляд на любимого мужчину, который одним легким кивком успокоил ее. Выйдя в коридор, она прикрыла за собой дверь и тяжело вздохнула. Ей самой предстояло познакомиться и поговорить с Мамедовой-младшей, и как только она увидела девчонок, сидящих на диванчике в холле, она внутренне успокоилась и отметила, что Лейли похожа не только на мать, но и на отца.
А в это время двое мужчин остались один на один в маленькой палате. Муслим сел на стул рядом с кроватью, уперся локтями в колени и соединил руки в замок.
— Я знаю, вы злитесь на меня из-за того, что случилось.
— Откуда знаешь? — спокойно спросил доктор.
— Чувствую. Да, это всё я. Не надо было вообще брать эти электросамокаты.
— Поразительно, — усмехнулся Муслим. — А у моей дочери другая версия.
— Это она меня выгораживает.
— Я заметил. Но на самом деле, я не злюсь.
— А выглядите страшно, — он запустил пальцы в волосы и зачесал их набок. — То есть я не имел в виду, что вы страшный. Просто грозный. Блин…
— Расслабься. Я тебя понял.
— Просто я хотел попросить вас разрешить нам дружить. Встречаться.
Муслим помолчал, прочистил горло и посмотрев глаза Руфату, ответил вопросом на вопрос:
— Тогда я тоже хотел попросить тебя разрешить встречаться с твоей мамой.
— Не вопрос. Только не обижайте ее. Я ее очень люблю.
— И я ее люблю.
Муслим встал, подошел к пацану и пожал ему здоровую руку.
— Выздоравливай. И пусть это останется между нами. И да, мою девочку тоже не обижай.
— Конечно.
Глава 25. Начало
Месяц спустя
В начале декабря повалил первый снег. Крупные хлопья кружили над белой замерзшей землей и бесшумно ложились на мерцающее покрывало. Эсми смотрела в окно на танец снежинок и думала, что время для поездки с детьми в горы, на зону отдыха “Лесная сказка” они с Муслимом выбрали подходящее. Как раз снег, можно погулять, поиграть в снежки, а потом засесть в теплом ресторанчике и согреться. Кататься на ватрушках рискованно — Руфату и Лейли только недавно сняли гипс. Молодежь, улыбнулась про себя Эсми, когда вспомнили, что в больнице медсестры в шутку назвали их Ромео и Джульеттой. В те дни она чуть сблизилась с дочерью Муслима, а тот в свою очередь приходил к ним в гости и пару раз сыграл в “Плей Стейшн” с Ситорой.
И вот их первые общие выходные…думала ли она когда-нибудь, что этот день настанет? Нет. Даже не мечтала. Но за месяц после судьбоносного падения детей многое изменилось. Они с Муслимом больше не прятались. Она познакомила его родителями, братом и Викой, а с Соней и ее ухажером Львом они сходили на двойное свидание. Муслим тоже хотел представить Эсми семье, но его мама сначала заболела, а потом уехала в Баку к своей снохе — жене умершего брата. Эсмигюль начала подозревать, что женщине, возможно, тяжело смирится с выбором сына — разведенкой среднего возраста, еще и с двумя детьми. Но вслух она, конечно, ничего не сказала.
— Эсмигюль, мая харошая*, ты меня слышишь? — голос гинеколога вывел ее из глубокой задумчивости. Все это время она лежала на кресле и смотрела в окно, пока ее осматривала Белла Борисовна Бакунц — доктор, которая вела ее сложную беременность двойней еще в районной поликлинике. Теперь Белла Борисовна работала в крупном медицинском центре, куда и прибежала Эсми, когда почуяла неладное.
— Простите, Белла Борисовна, я просто переживаю, — вздохнула она.
— А что переживать? Ты
