Опасный выбор - Саша Таран
— О чём всём? О нас? — начал догадываться Алик, по моей унылой физиономии.
— Да… и о своей жизни и о нас, в целом…
— Даш, ты же не серьёзно? Или ты настолько обиделась? Давай поговорим. Я готов. Только скажи, что тебя беспокоит.
— Мне кажется, мы не подходим друг другу, — выпалила я, как из пушки, пока он не стал дальше уговаривать.
— Что? — Алик аж на капот присел.
Он яростно потрепал на себе волосы и стал похож на безумного учёного, провалившего эксперимент:
— Ты серьёзно?
— Да…
— Ты не шутишь? Ты всерьёз об этом думала? Вчера?
— Да, Алик, прости, я понимаю, что это звучит неожиданно…
— Неожиданно! Не то слово, — покивал он, в ступоре. — Я не пойму, почему так резко-то? Всё же хорошо было. Ну вчера накосячил разок, всякое бывает, но, в целом, у нас же всё хорошо? С чего вдруг такие мысли? Даш, не пугай меня!
— Я просто подумала… я не уверена…
— Даша…
— Правда, Алик, я не хочу тебя обманывать, ты очень хороший…
— Даш, не надо так… — Алик встал и подошёл ближе, заглянул в лицо. — Ты чего? Так не делается, что с тобой? Давай поговорим? Обсудим проблемы. Только расскажи, по порядку, в чём дело.
— Дело во мне, Алик, — чуть-чуть отступила я, снова опуская взгляд на розы. — Я не хочу тебя обманывать, я не понимаю, что я чувствую… я, кажется, ещё не готова к отношениям… — бормотала я заезженные шаблоны, — прости, что так вышло… я не хотела… я запуталась.
— Вот это да-а… — он потёр лицо, стараясь осмыслить происходящее.
— Прости, — снова шепнула я. Сердце защемило от тоски. Алик не виноват… «что хорошим девочкам нравятся плохие парни?» — улыбнулся Матвей злорадно. Я развеяла его саркастический образ.
Не сейчас.
Я прощалась не с Аликом.
Моя идеальная открытка горела синим пламенем. И мне нужно было смириться, что не будет у мамы милого зятя, которому она будет промывать мозги и печь пирожки. Не будет у папы собеседника на рыбалке. Не будет Ниссан гонять в строительный за нашими шторами и на рынок за свежими овощами к ужину. Не будет забирать из школы детей, чтобы провести вечер в тесном семейном кругу, с фильмами и настольными играми.
Погасли тёплые гирлянды на моих стенах.
Чик.
И темнота.
И в темноте…
Запищала далёкая подъездная дверь.
Я оглянулась и быстренько заслонила букет — от Матвея. Хотя, кого я обманываю, он наверняка следил на нашими «объяснениями» из окна, и всё-всё видел. Поэтому и вышел, как напоминание, чтобы я поскорее закруглялась. Пошёл на турники. Там уже тусила парочка его парней.
Их отдалённые маты и смех давно «играли» на фоне — стандартный саундтрек нашего «колодца». Я и не прислушивалась. Не замечала. Белый шум. Помехи.
— Даша, пожалуйста, объясни по-нормальному, что я сделал не так? — проговорил Алик уже спокойней.
— Я же говорю, ты тут не причём… — Холод пробирался под кофту, отрезвляя, знобя, делая объяснение ещё невыносимей.
— Даш, так всегда говорят, когда «причём», я что дурак по-твоему? Просто скажи всё, как есть. Я не обижусь. Давай. Не может быть, чтобы вчера мы держались за руки, обнимались, целовались…
— Нет, ну не совсем… — попробовала я возразить.
— Брось, я держал тебя за руку, это же что-то значит… — он потянулся за моей ладонью, но я только крепче сжала букет.
— Алик, постой, не надо.
— Что изменилось за эту ночь?! — недоумевал он. — Прошло меньше суток… да? Ну, да. Даш, мы веселились с тобой, шутили, обнимались, танцевали, — восстанавливал он вечер в памяти, — а потом ты пропала. И теперь говоришь мне, что мы не подходим друг другу… что случилось после клуба? Тебя кто-то обидел? Или я обидел и не помню? Кто-то сказал про меня гадость? А? Что? — допытывался он.
Он искренне старался понять.
А я глядела на него и на розы, и снова на него, и не знала, как сказать ему, что, этой роковой ночью, моё сердце выбрало падать в проклятый чёрный колодец неизвестности с человеком, которого я любила, кажется, всю свою жизнь, но не догадывалась об этом.
Может ли сердце выбрать за несколько часов?
Может. Теперь я знала, что может. Оно выбрало Матвея за одну секунду, когда наши пальцы соприкоснулись и разорвали наши судьбы в клочья, не оставив нам выбора: одну судьбу на двоих или смерть в одиночестве.
В том, самом отвратительном виде одиночества, когда тебя, вроде бы, окружает семья, муж, но он не ТОТ самый. Не половинка. И ты живёшь, и вроде как счастлив, но только наполовинку. Потому что с тобой нет второй. Нет того, с кем ты по-настоящему чувствуешь себя целым. Полным. Счастливым, даже в самые трудные времена.
Я готова была разреветься. Я понимала, что никакими словами на свете, я не смогу передать Алику, что происходит внутри меня. Я смогу только обидеть, банальными: «я тебя не люблю» или «я полюбила другого». Но и это всё будет ложью. То, что я испытывала к Матвею было больше обычной любви.
Я не подозревала, что такое бывает, пока не испытала на собственной шкуре. Пока меня не вывернуло химической волной наизнанку. Не бросило в этот колодец — в космическую нирвану или в губительную бездну.
Не важно было куда лететь.
Главное — с НИМ.
Я дрожала.
То ли от холода, то ли от нервного напряжения. Алик заметил. Нахмурился.
— Идём в машину? Ты совсем окоченела, — забеспокоился он, хватая меня за плечи, — вон, аж губы посинели, ты чего в одной кофте?
Заметил наконец.
— Не надо, Алик, — я опасливо покосилась на турники. Матвей бдил. Ещё немного и рванёт сюда. — Алик, давай завтра в универе поговорим? Я не могу сейчас, меня дома ждут, прости…
— Дома… ладно… — он осторожно выпустил меня.
— Возьми букет, — предложила я. — Маме подари, а? Мне неловко брать… теперь…
— Нет, — уверенно мотнул он головой, отступая — Розы для тебя. Иди, не мёрзни. Завтра поговорим.
Я вернулась в подъезд и не сдержала взволнованного вздоха — не получается. Завтра придётся говорить всё заново. Живот крутило, зубы стучали. Ненавижу объяснения!
Признаюсь ему, что люблю другого.
Пофиг.
Так будет больно, но зато ясно.
Пусть я буду плохая. «Безобразница», — вспомнила я тёть Валю. — Вот кто я. Бегаю без куртки в октябре, принимаю букеты от всех подряд, целуюсь по подъездам с бандитами, пугаю родителей. Классно. Вот, до чего дожила, — топала я наверх устало.
Задержалась на середине — поглядела, как Матвей подтягивается
