Его сладкая девочка - Аля Драгам
— А я? Егор, ты так резко все оборвал. Обо мне подумал? О моих чувствах, о своих родителях? Твои родственники меня любят, звонят и спрашивают, что случилось. Ты на связь же не выходишь…
— Свет… мне жаль, прости, я виноват. Выбери нужное и свали, пожалуйста. Не было у нас чувств. И у тебя тоже. Ты пользовалась мной, мне было комфортно с тобой. Всё. Карту я у тебя не забирал, ты же за этим пришла? Тебя не мое состояние волнует, а… другое состояние… — хмыкаю, подходя ближе.
— Зря ты так, Егор. Союзы, построенные на взаимном уважении среди равных, крепче браков по любви. Любовь проходит, как правило. Да и какая у тебя любовь с поломойкой? Ей деньги твои интересны. Уверен, что ребёнок твой?
—Свет, следи за яз… — осекаюсь, переваривая услышанное. — Откуда?
Голос срывается на сипение от внезапной догадки. Идиот! Как не догадался, что Ксюша может прийти в единственное знакомые ей место!?
Светка ехидно улыбается.
— Какая разница, откуда. На вопрос ответь. Уверен? Ты же из-за нее мне отставку выписал? Я не дура, Егор. Это ты привык считать женщин недалёкими созданиями.
— Уходи, Свет. Мне сказать нечего. А повторяться я не люблю.
— Пожалеешь еще.
— Нет.
— Я же так не оставлю.
— Свет, не смеши.
— А я и не смеюсь, Егор. Ты меня унизил.
Но мне уже некогда слушать этот бред. Камеры. Срочно нужен доступ к камерам. Есть шанс, что Ксюша приезжала на такси. Можно попробовать вычислить адрес, с которого она вызывала.
Пожалуй, стоит сказать спасибо длинному языку бабули. Уже к вечеру у меня есть номер машины, на которой была девочка. А около пяти утра адрес девушки, на кого оформлено авто. Конечно, пришлось подключить папу Тима с его доступом к базам. Можно было и самому, но дольше.
— Чтобы я влюбился, да ну его на хрен. Не спать, не жрать, и нестись ночью. Пристрели меня, если я только заикнусь.
— Кто тебе мешает, спи.
— Твои громкие вздохи несчастного Ромео.
Давид демонстративно потягивается, и шлепает варить кофе.
— Спасибо, мамочка. Может, еще пожрать приготовишь?
— Сам разогреешь, папочка, твою мать.
С этим напутствием глотаю напиток, заскакиваю в офис, а оттуда в районе восьми утра отчаливаю к дому Людмилы Вороновой, чтобы выловить девушку. Интуиция подсказывает, что это та самая подруга.
На звонки в дверь никто не отвечает. На телефон тоже. Предполагаю, что мой номер в черном списке. Ладно, может, она боится кого—то или просто не отвечает на незнакомые.
— Что ты трезвонишь, милок, ушли девки рано утром.
Соседка. Везет мне на них.
— Они?
— Подруга здесь живёт с ней. Хорошие девочки. Со школы дружат. Помню…
Вежливо выслушиваю воспоминания десятилетней давности. Заодно узнать, что Ксюша очень любит животных и всегда помогает пожилым людям. Мне кажется, я люблю её еще больше. Не ошибся в ней, в ласковой и нежной девочке.
— Извините, а во сколько примерно они приходят?
— По-разному. Милка-то, стрекоза, обычно вечером приходит. После пяти-шести. Если хочешь застать, приезжай к семи. Не ошибешься.
Благодарю и бегу вниз. Значит, к семи. Ставлю мысленную заметку поблагодарить словоохотливую собеседницу.
Мысли только о том, что скоро я могу узнать про свою ягодку. Сладкую девочку. Все остальные дела проносятся на периферии. Так гордился выдержкой, а сейчас не могу справиться с эмоциями.
К семи часам бегом поднимаюсь по лестнице. На лифт не хватает терпения. В руках букет, конфеты, большой торт. Торт — старушке. Игнорить и дальше их помощь будет свинством. Не первый раз же соседи помогают. К той, деревенской, тоже съезжу.
Звонок в дверь.
— Спасибо Вам! — Произношу от души. Чуйка работает на все сто. Накрутил себя так, что начал мерещиться запах.
Дверь напротив. Ладони вспотели, как у ребенка. Осторожно вытираю об джинсы. Волнение зашкаливает. Не просто на максимуме, а уже все красные полосы превысило.
Нажимаю кнопку, жду. Тишина. Нажимаю еще раз.
Не уйду. Буду сидеть на лестнице, но дождусь. Иначе я в очередном тупике.
— Вам…
— Простите. Девушка, извините, за вторжение. Меня зовут Егор Александрович, я ищу Романову Оксану, мать мое…
— Сюда проходите.
В недоумении, но с непонятным предчувствием, захожу в коридор за хозяйкой. Осматриваться некогда. Девушка толкает дверь в дальнюю комнату и жестом показывает зайти.
Шаг. Глаза привыкают к темноте помещения.
— Она таблетку приняла, — шепот за спиной. А для меня громче взрыва.
Глотаю воздух до боли в легких. Хрупкая фигурка на кровати привлекает внимание.
Один лишь шаг...
Вперед... к ней...
Или...?
Глава 23
Ксюша.
За окном темнота, а я все никак не могу решиться. Гипнотизирую пилюльку взглядом, а руку протянуть боюсь. Не укусит же, в самом деле.
— Мил, а если ему будет больно?
— Кому?
— Ну… ему… там… — показываю на живот.
— Он не почувствует, Ксюш. Не говори ерунды. И не тяни. Если хирургическим, больно будет тебе. Потом. И хуже. Да и твоя горошина уже столько перенесла, что нет смысла сохранять. Слишком маленький срок.
— Мил… я побуду одна?
— Побудь. Выпивай и будь.
— Я… мне решиться надо…
Подружка выходит, закрыв дверь. Встаю следом, выключив свет. Будто в темноте никто не поймет, какое преступление я совершаю.
В какой—то момент решаюсь и раскрываю таблетку.
— Прости меня. Если сможешь, прости.
Кладу ладошку на живот. Впервые с тех пор, как узнала.
Глотаю таблетку.
Из горла вырывается всхлип, а потом и рыдания. Не сдерживаюсь.
— Ксюха… черт… Ксюш…
Милка оказывается рядом и обнимает.
— Я… я…
Больше не могу произнести слов…
Мила прислушивается.
— В дверь звонят. Ляг, моя хорошая. Сейчас вернусь.
Темнота нависает, терзая душу. Все демоны вылезли и хотят свою жертву. Сегодня это я. Не справилась. Не смогла.
— Ксюша…
Опять морок... сколько же можно?
Накрываю голову подушкой и то ли плачу, то ли кричу. Может быть, даже вою. Не контролирую себя. Вот тот момент, когда я сломалась. Честно держалась долго и пыталась выстоять.
Прости меня, прости...
— Ксюша, хорошая моя, девочка моя...
Горячие ладони. Я чувствую прикосновения. Сошла с ума, да?
Подушку снимают, и тот же
