Его сладкая девочка - Аля Драгам
Нет, я представляю, как ей страшно в неизвестности. Но, блядь, я же рядом! Не просто готов, а хочу быть с ними. Хочу этого ребенка. Хочу! Хочу её в своей жизни!
После нашей ночи я ни с кем не был. Настроен был найти, поговорить. Она отвечала мне тогда! Пусть мы мало знаем друг о друге, о привычках, о вкусах, но у нас целая жизнь, чтобы познакомиться.
Открываю фото, которые перекинул Арт, и провожу пальцами по нежному лицу.
— Найдись, пожалуйста…
Глава 21
Ксюша.
Капельницы творят чудеса. Тупая боль отступила, оставив лишь слабость и сонливость. Я уже свободно передвигаюсь по квартире, даже выхожу на лавочку, чтобы посидеть. На мини-вмешательство, а иначе говоря, прерывание, Милка обещала записать у себя. Чем раньше, тем лучше. На таком сроке все проходит быстро и безболезненно.
Запрещаю себе думать о предстоящем. Но не очень-то получается. Каждую ночь подушка мокнет от слез, а я боюсь, что не смогу решиться. Очень боюсь. Но и будущего в своем положении не вижу. Мало присмотра за малышками, нам нужно что-то есть. Девочкам нужна одежда. Даже минимально. Брось я сейчас учебу, работу беременной найти сложно. Да и какую без опыта и образования найдешь? Замкнутый круг.
Скорее бы уже закрыть эту страницу жизни. Жалеть буду, не сомневаюсь. Урок от жизни. Вся грязь такая, какая она есть. Без прикрас. Чтобы не было даже желания мечтать и хотеть. Чтобы знала свое место. Будто мало мне было слов Ирины Иосифовны.
— В понедельник идем к двум. — Подружка влетает в квартиру, как метеор. — Отговаривать тебя не будут, но о всех последствиях предупредят. Тут, ромашка, как уж повезет. Некоторые без проблем потом вынашивают и рожают, а кто-то на всю жизнь остается…
— Мне так страшно, Мил. Так страшно…
— Короче, я тут подумала. Давай в субботу сгоняем в деревню. Девчонок заберем, в понедельник утром в сад отправим. Тебе после аборта больняка не дадут. К бабке сходим вместе.
— Она слушать не будет.
— А нам и не надо. Пусть знает, что её любимый внучок натворил и голову в кусты. Какого хрена не предохранялся, когда полез?! А ты теперь одна все последствия расхлебываешь.
Милка носится по кухне, размахивая руками. А мне хочется, как страусу, спрятать голову в песок. Вытащить, а все уже прошло. Так извела себя мыслями…
— Мил, считаешь, я не думала об этом? Думала. Но я просто не выдержу еще одного унижения.
А в том, что оно будет, нет сомнений.
— Надо сделать всё возможное, чтобы потом не жалеть. Ксюха, Ксюха…
Обнимаемся и ревем вместе, как раньше. Сколько всего мы прошли вдвоем, не сосчитать.
— Хорошо, что мы есть друг у друга, правда?
***
Чем ближе суббота, тем больше себя накручиваю. А когда она наступает, внутри уже нет шторма. Наступила апатия. Плыть по течению и будь, что будет. Сил бороться с судьбой, самой собой и собственными мыслями не хватает ресурсов. Чувство, что меня вычерпали до стенок.
Милка понимает мое состояние и не трогает, с разговорами не пристает. Единственные слова, которые звучат в машине, адрес дома бабушки Егора.
Едем долго, потому что машина старенькая, а водитель из подруги пока неопытный. Это к лучшему. Хочется оттянуть встречу, а внутренне вообще надеюсь на чудо, которое изменит планы. Но у жизни на этот счет свои намерения.
Знакомый забор, дрожь до красных точек перед глазами.
Воинственная Милка, жмущая на звонок со всей дури.
Стою в стороне, зажмурив глаза.
Пожалуйста, пусть никого не будет дома. Пожалуйста. Будет считаться, что я пыталась.
Малодушно? Однозначно.
— Добрый день. Вы к кому?
Милка косится на меня, отрицательно качаю головой. Голос не знаком.
— Здравствуйте. А я к Ирине, хозяйке. Можно пройти или позовёте?
Ну да, подружка может быть наглой, когда нужно. Я бы стояла и мямлила. Часто ненавижу себя за проявление слабости. Может, будь я сильнее, и Ивану бы смогла дать отпор…
— Сейчас уточню. Как Вас представить?
— Скажите, что я по важному вопросу по поводу её внука. Все подробности передам лично.
От нервов скручивает живот, и я сползаю по забору вниз.
— Ксю?
— Всё нормально, Мил. Сейчас пройдет.
Часто дышу, чтобы боль успокоилась.
Появление Ирины Иосифовны скорее чувствую, чем вижу. Хочется сжаться в комок или стать невидимкой.
В голове шумит, и разговор на повышенных тонах слышу обрывками.
… от кого нагуляла… не смейте сюда даже соваться… найдем управу…
Этого хватает, чтобы встать и молча потянуть Милу за руку. В сторону женщины сознательно не смотрю. Бессмысленно. У нас никогда не будет ничего общего с этой семьей. Только горькие воспоминания, которые притупятся со временем.
— Ну и сууууукааааа… — Милка громко выдыхает, заводя машину. — Даже слушать не стала.
— Я тебе говорила, что бесполезно. Как стучать в закрытую дверь.
— Я надеюсь, судьба на ней отыграется.
— Мил, ты что говоришь такое? — Мне даже страшно становится от ненависти, что звучит в голосе подруги.
— А что, Ксюш? Это ты копейки считаешь. Ты не из-за прихоти рискуешь здоровьем и будущим. Думаешь, я не слышу твоего воя по ночам? Вот пусть ей все отольется. Все твои слезы. Может, внук не такой подонок. Может, помог бы тебе. Раз сам накосячил. А там бы вырастили.
— Не хочу больше про это. Послезавтра все вернется, как было.
— Дура ты, Ксюха. Еще и оправдания им найдешь. Я тебя знаю.
Не обижаюсь. На правду же нельзя, да? А Мила права.
Так, смотря в окно, добираемся до дома тети Зои. Получаем порцию обнимашек, новостей, и вкусного чая. А потом сажаем девчонок и прощаемся.
Старушка вытираем платком слезы, провожая нас. Она понимает намного больше, чем говорит.
Остаток субботы и воскресенье проходят в заботах о Маруське и Дашуньке. Мы выбираемся в ломбард, я отдаю долг Миле, а на остаток едем покупать девчатам одежду. Милка балует крестниц и дарит им по мягкому медведю. Сестренки счастливы, щебечут весь вечер.
Утром, конечно, в сад обе идти не
