Любовный эксперимент - Рози Данан
Более приличная девушка на ее месте извинилась бы. Пятый шот явно был лишним. Там, в баре, чувства стыда и вины грозились задушить ее. Наблюдая за тем, как кровоподтек на лице Итана распухает в режиме реального времени, она была готова сделать абсолютно все, лишь бы боль ушла. И, поскольку она не могла наброситься на него прямо посреди бара, спиртное было менее рискованным вариантом.
Кроме того, Наоми нравилась эта версия Итана, когда он казался таким непринужденным и взволнованным. Ей нравилось находиться с ним наедине в темноте этой крошечной машины, так близко к нему, что достаточно протянуть руку – и она коснется его.
Не то чтобы она собиралась трогать его. Наоми строго придерживалась политики некасания. Но при мысли о том, как ее рука скользит по внутренней стороне его бедра… о том, что есть вероятность, что он этого хочет… Ах! Эти фантазии были столь же восхитительны, сколь и опасны.
– Как ты себя чувствуешь? Может, опустить окно? – Риск перегреться грозил не только ему.
– Мне хорошо, – сказал Итан неразборчиво. Он застонал, когда ушибленной частью лица ударился о подголовник. – А вот это уже плохо, да?
– Не так уж и плохо, если принять аспирин, который сделает свое дело, – ответила она и на всякий случай немного опустила окно.
Итан закрыл глаза, наслаждаясь ночным воздухом, трепавшим ему волосы.
– Я люблю Лос-Анджелес.
В данный момент Наоми не понимала, чем могла быть вызвана такая любовь. Эту часть автострады едва ли можно назвать живописной. Движение оживленное, но дороги забиты машинами, несмотря на время после полуночи и разгар рабочей недели. Классика.
– Люди ненавидят автостраду, но есть в ней нечто волшебное, правда?
– И в чем же заключается волшебство? – Куда бы она ни посмотрела, Наоми видела только туман и людскую нетерпимость.
– Все эти огни… – он неопределенно развел руками, – вспыхивают и затухают, каждый из них – это один человек с целым миром в своей голове. Человек не особо задумывается над этим. Над тем, что у людей, мимо которых он проносится по улице, столько же желаний, страхов и неудач, как и у него самого. – Он коснулся пальцами своего лица и поморщился. – Может, если бы они задумывались, меня бы так сильно не отделали.
– Мне законспектировать это для твоей следующей службы? – Даже пьяный в стельку, он нашел способ быть поэтичным. Отвратительно.
– Извини, – сказал Итан, опустив глаза. – Я же говорил, что не умею пить.
– Еще как умеешь. – Наоми подавила очередной приступ вины. – Вот, выпей воды. – Она достала из подстаканника пластиковую бутылку и вручила ему.
– Обычно в Шаббат я пью виноградный сок. – Итан с жадностью глотнул воды.
– Сложно устоять перед виноградным соком. – Особенно когда на вкус он лучше, чем большинство кошерных вин.
Он наклонил голову почти под перпендикулярным углом относительно своей шеи.
– Как ты можешь быть такой красивой?
Удовольствие волной пронеслось по ее позвоночнику. Ей понравилось, как он произнес это слово: «красивая». Словно оно выражало некую величавость, нежели дарило просто эстетически приятное ощущение.
Наоми забрала у него воду, пока он в ней не захлебнулся.
– Вот уж не думала, что выпивка так развяжет твой язык.
– В тебе все… такое… – продолжал он, явно не впечатленный ее попытками сменить тему. – Ты словно… да Винчи.
– А вот это уже что-то новенькое. – А она-то думала, что уже слышала все строчки из книг.
– Нет, послушай. – Он резко приподнялся с сиденья, на котором ранее лежал вразвалочку. – Ты являешься именно тем человеком, которым тебе суждено было родиться, и даже не боишься этого. Знаешь, как это сложно, какая это редкость?
– Думаю, я знаю об этом не понаслышке. – Иногда ее одолевало такое чувство, словно ей приходится прикладывать все силы, чтобы в один момент ее тело просто не разлетелось на миллион кусочков.
За свою жизнь Наоми получала множество комплиментов, но ни один из них не отметил то, какую огромную работу она проделала над собой. То, как сильно она старалась быть хорошим человеком. То, как продолжала оставаться собой, даже когда это безумно утомляло – а так было бо́льшую часть времени. Ей стало так душно, что она опустила окно и со своей стороны. Наоми поняла, что из всех комплиментов, которые она получила за свою жизнь, самый лучший ей сказал человек, который не умел их делать.
– Мне жаль, что тот парень причинил тебе сегодня боль, – сказал Итан; его тон был жестким, но спокойным.
Она понимала, что он не старается выпытать у нее историю, причину, почему она потеряла самообладание. Ее прошлое, особенно то прошлое, принадлежало Ханне, и она не собиралась от него отказываться. Но…
Возможно, причина была в том, что Итан был пьян, или в том, что, защищая ее, получил в лицо. Или в том, что он был раввином и многие люди делились с ним своими проблемами. Или в том, что он сравнил ее с одним из самых блистательных художников, живших в этом мире. В любом случае открыться ему казалось нехудшей идеей.
– Ну, обычно мне от этого ни холодно ни жарко. Профессиональный риск, понимаешь?
– Ненавижу это. – Его челюсти сомкнулись со звуком, передавшим все его эмоции.
– Я стараюсь предвидеть подобные ситуации, – сказала она, – чтобы не быть снова застигнутой врасплох.
Итан повернулся к ней. Наоми чувствовала на себе его взгляд, нежный и пытливый.
– Снова?
Она сглотнула. Сколько бы времени ни прошло, слова по-прежнему давались ей с трудом.
– Когда мне было восемнадцать, мой парень слил всей школе интимные фото, которые я ему отправила. Он взбесился, когда я не захотела с ним переспать. – Точнее, еще раз переспать. Единожды ему удалось убедить ее. Но дело было то ли в том парне, то ли в неподходящем времени, то ли в том, что она только что осознала свою бисексуальность, но Ханна была не готова продолжать.
– Наоми, мне так жаль. Какое ужасное предательство доверия и тайны личной
