Песнь ворона (ЛП) - Харпер Ледди

Во мне было много чего, но подчинение не входило в их число. Никогда в своей жизни я не чувствовала себя покорной или даже не испытывала желания быть таковой. Я всегда думала, что такие девушки слабые, наивные, ими легко манипулировать. До сих пор. Пока не появился Дрю Уилер. Пока я не испытала слепое доверие и почти инстинктивное желание последовать за ним. У меня была непостижимая связь с ним, и, как ни странно, это казалось правильным.

Поэтому, вместо того, чтобы спорить или уходить без него, я осталась рядом и ждала, когда стена тумана достигнет нас. Что, к счастью, не заняло много времени. В одну секунду мы наблюдали, как он движется к нам, а в следующую он поглотил нас.

Я прекрасно видела Дрю, но туман скрывал все остальное. Водопад. Скалы, окружающие нас, реку. Я не могла разглядеть ни одного дерева, пока меня окутывала дымка. Это было так величественно, спокойно. Температура, казалось, упала на несколько градусов, и дыхание стало другим. Не легче. Не сложнее. Просто другим.

Должно быть, я была глубоко сосредоточена, потому что мои мысли были прерваны губами Дрю. Я продолжала держаться за камень, как и он, единственными частями наших тел, соприкасающимися, были наши губы. Поцелуй был мягким и медленным, в нем чувствовалась почти леность. И так же быстро, как это началось, все закончилось.

Облако прошло мимо, позволив остальному миру вернуться в поле зрения. Я была просто в восторге, чувствовала себя так, словно стала свидетелем чего-то, чего не видел никто другой, как будто Мать-Природа специально выбрала нас, объявив нас особенными.

— Готова отправиться обратно? — спросил Дрю, ведя себя так, будто мы только что не целовались.

Но я ничего не сказала, предполагая очевидное — он беспокоился о шторме и хотел вернуться на курорт до того, как он доберется до нас. Вместо этого я кивнула и последовала за ним по тропинке к гравийной парковке.

— Как ты узнал, что это было? — спросила я, как только мы устроились в грузовике с включенным на полную мощность обогревателем.

Дрю взглянул на меня и усмехнулся. Очевидно, его позабавило то, что я, завернутая в полотенце, дрожала на пассажирском сиденье.

— Мой папа всегда включал новости каждый вечер во время ужина. Мы говорили обо всем на свете, пока не появлялся метеоролог. Вот тогда он поворачивался, чтобы посмотреть телевизор, и все разговоры прекращались. Когда прогноз заканчивался, мы заканчивали нашу трапезу, обсуждая погоду. Это было в некотором роде нашей традицией. — Он сумел развернуть грузовик, пока объяснял мне это.

— Мне трудно представить о чем там можно говорить.

Мягкая, красивая улыбка появилась на его губах, когда Дрю повернул голову в обе стороны, проверяя движение, прежде чем выехать на главную дорогу.

— Это всегда было очень органично. Мы начинали с обсуждения нашей местной погоды, что вызывало вопросы о таких вещах, как ураганы, Гольфстрим, метели. На некоторые вопросы папа мог ответить, на другие велел мне поискать информацию. Так я и делал, а на следующий вечер мы говорили о том, что узнавал.

— Это то, что тебя интересует — метеорология?

— Когда-то давным-давно именно этим я хотел заниматься в жизни. По сути, это единственная работа в мире, где ты можешь ошибаться в девяноста девяти процентах случаев и не быть уволенным. Но потом я узнал, сколько лет учебы в колледже это бы заняло и передумал.

Хотя парень не смотрел в мою сторону, я закатила глаза. Никогда не могла понять этот образ мысли. Несколько моих школьных друзей думали так же. Если это была страсть, искренний интерес, то количество занятий не должно было иметь значения.

— А как насчет тебя? Каковы твои карьерные планы или цели?

— Консультант по реабилитации.

Дрю вытаращил на меня глаза, прежде чем снова уставиться на дорогу.

— Типа психология злоупотребления? Или физическая реабилитация?

— Первое. После того как мой дедушка переехал жить к нам, я некоторое время пыталась постигнуть его зависимость. Не могла понять, почему он просто не бросил пить, а вместо этого потерял свою семью. Имей в виду, мне тогда было тринадцать, — напомнила я ему. — Итак, я изучила это, и с тех пор стала этим действительно увлечена.

— Ух ты. Это впечатляет.

Слава Богу, он был занят, пробираясь по грунтовой дороге обратно в офис, иначе увидел бы, как мое лицо загорелось так же ярко, как нос Рудольфа. Очевидно, впечатление, произведенное на Дрю, наполнило меня волнением. Это заставило меня задуматься, что еще могло бы произвести такой же эффект.

Парень припарковал грузовик под навес для машины, пристроенный сбоку от офиса, а затем мы быстро выбрались наружу. Все, что было после этого, казалось, происходило в два раза быстрее, как при ускоренной записи, когда голоса напоминали бурундуков. Наши голоса не изменились, но наши действия были размытыми. Приближался шторм, и он надвигался быстро, так что нам нужно было спешить, чтобы не застрять в нем.

— Прости, Кенни, но мне придется отвезти тебя к себе. Это нормально? — спросил Дрю, заводя свой гольф-кар. — Когда зазвучит сирена и загорится красный свет, — он указал на сигнальный фонарь на вершине высокого столба, — нужно оставаться внутри. В окружении деревьев — не лучшее местонахождение во время грозы.

В этот момент в ушах отразился тяжелый раскат грома, такой глубокий и угрожающий, что земля под гольф-каром содрогнулась. В глубине души я обдумывала свой наряд — шорты, майка и купальник, все мокрое, и абсолютно никакого нижнего белья. Однако помнила о бушующем вокруг нас шторме. Мне не потребовалось много времени, чтобы твердо ответить:

— Меня это устраивает.

Мы мчались по тропинкам, вьющимся между деревьями, пока не добрались до дома Дрю. После очень резкой остановки мы оба выскочили и помчались вверх по деревянной лестнице вдоль стены коттеджа к двери. Я отказывалась нормально дышать, пока мы оба не оказались внутри, где было безопасно.

И тепло.

— Принесу тебе сухую одежду, чтобы переодеться, а потом разведу огонь.

Простое упоминание об огне успокоило мои нервы. Между сексуальным напряжением, стеной тумана, а теперь и бурей, они изжарились. И мысль о том, чтобы снять эту холодную, мокрую одежду, заставила меня быть такой благодарной, что я могла бы расцеловать его. За исключением того, что не могла, потому что это привело бы к другим вещам, а я не была уверена, что кто-то из нас был готов к тому, что это произойдет.

Дрю вернулся из своей комнаты со сложенной футболкой и парой боксерских трусов в руке.

— Они, вероятно, будут тебе велики, но, по крайней мере, они сухие. И если что, у меня есть булавки, которыми ты можешь воспользоваться.

— Спасибо. — Я взяла одежду и последовала за его указующим пальцем в ванную.

Были моменты, когда я могла стесняться, но опять же, думаю, что это было почти со всеми. Я была сдержана и скромна, но не застенчива. И все же по какой-то причине Дрю обладал способностью превратить меня в полного интроверта, даже не подозревая об этом. Или пытался, если уж на то пошло. Я знала, что алкоголь может легко рассеять застенчивость, но потом мы вернулись бы к той же причине, по которой поцелуи были плохой идеей.

Это чертово сексуальное напряжение все портило.

— Куда ты хочешь, чтобы я положила… — Мои слова превратились в слюни, когда я вышла из ванной и обнаружила Дрю, сидящего на диване. Без рубашки.

В течение нескольких дней я задавалась вопросом, как выглядит его тело под одеждой, и теперь его обнаженная грудь была выставлена напоказ. Прямо здесь, прямо передо мной. Это было потрясающе. Идеально. Как у греческого бога — или у римского бога, в зависимости от того, у кого было лучше тело. Я почти уверена, что начала активно пускать слюни, как только увидел его. Дрю не был крепким, но я бы не стала использовать такие слова, как худой или тощий, чтобы описать его. На самом деле, я сомневалась, что найдется хоть одно слово, чтобы описать его тело. Одного слова было недостаточно. Это должна была быть серия прилагательных, связанных вместе похотью: четко очерченный пресс, выточенный в стройную фигуру с твердыми, вырезанными грудными мышцами, которые сглаживались в два твердых плеча, соединенных с руками, обвитыми впечатляющими, но не выпирающими мышцами, окрашенными в самый красивый оливковый тон.