Женимся! Семья за одну ночь (СИ) - Лесневская Вероника
Закрываюсь в кабинете, слышу, как в дверь что-то влетает с той стороны и разбивается вдребезги. Безудержно смеюсь, когда Саша, опомнившись, сама же убирает за собой осколки. Мне досталась в жены настоящая фурия! Вазами метается, причем из моей гостиной! Боюсь, я с ней до старости точно не доживу – зашибет раньше.
Впрочем, наш брак временный, в этом Сашка права…
Улыбка сползает с лица, и я сажусь за ноутбук, чтобы досмотреть гребаное свадебное кино, после чего продумать план защиты чести и достоинства, если вообще осталось, что спасать.
– Мда-а, – тяну расстроенно, листая кадры.
Екарный бабай, тут еще и фотосессия! Свадьба под ключ!
Не зря я жениться не хотел. Ох, не зря. Ничего, кроме проблем и мигрени, мне штамп в паспорте пока не принес.
Глава 22
Александра
Не могу поверить, что я на пошла на эту авантюру! Сегодня мое первое знакомство с родителями, если не считать короткой встречи с фиктивной свекровью. Как я согласилась? Наверное, была под гипнозом!
Нет, почему я с Маруськой по магазинам поехала – прекрасно помню. Ее умоляющему взгляду и милой улыбочке просто невозможно противостоять. А когда она еще и обняла меня, назвав мамочкой Сашей, то я окончательно пропала и растаяла. Тем более, что мне оставалось делать, если этот раздражающий «отец года» нагло слился, увильнув от обязанностей?
Признаться, мне очень хотелось проучить его, потратив кругленькую сумму с карты, чтобы впредь он не разбрасывался так бездумно деньгами. Мы с Маруськой выбрали самые дорогие брендовые наряды и обувь. Цифра на кассе заставила меня поперхнуться. И даже малышка ошеломленно вздернула бровь, считая количество нулей.
Я была уверена, что когда Олегу придет эсэмэска из банка, он будет рвать и метать. Разумеется, потом мы бы отменили покупку, но…
Высоцкий позвонил Маруське, коротко спросил: «Это красиво?». Когда она с придыханием ответила: «О-о-огонь», - без лишних слов подтвердил перевод.
Из бутика я вышла с отвисшей челюстью и платьишком стоимостью в мою годовую зарплату.
Кто кого переиграл?
Если так пойдет и дальше, то я попаду к моему непредсказуемому муженьку в пожизненное рабство. Впрочем, я и так там, пока не избавлюсь от штампа в паспорте.
Иначе почему я сейчас послушно спускаюсь по лестнице к Высоцкому, при полном параде ожидающему меня в гостиной?
Не хочу, но перебираю ватными ногами по ступенькам, нервно одергивая изумрудное платье-футляр, подчеркивающее фигуру и доходящее мне до колена. Остановившись напротив невозмутимого, равнодушного супруга, машинально поправляю декольте в форме сердца, что визуально увеличивает мое самое слабое место - грудь, делая ее соблазнительнее. Точнее, так должно быть в идеале, а как выглядит по факту – не знаю. Судя по оценивающему взгляду Олега и его фирменному излому брови, мне в принципе ничего не поможет.
- Недоволен? – дерзко и смело бросаю, хотя в глубине души мне обидно. В последний раз я такой красивой на выпускном была, а потом вернулась в образ пацанки и по сей день из него не выходила.
Высоцкий неторопливо скользит взглядом от ложбинки моей груди к оголенным ключицам, ползет вверх по шее, которая из-за глубокого выреза и короткой стрижки кажется лебединой, и поднимается к лицу. Хмыкает с легким налетом растерянности и удивления, расстегивает пуговицу на воротнике рубашки, тяжело сглатывает и…
- Ты не замерзнешь? – выдает после паузы. Голос приглушенный, но ровный. На замороженном лице ни грамма эмоций.
От неожиданности хватаю ртом воздух.
И это все?
- М? – мычу озадаченно.
Мог бы ради приличия похвалить, сухарь! От возмущения ни одной колкости в голову не лезет, поэтому затихаю и хлопаю ресницами. Молчит и он, продолжая изучать меня.
Не знаю, как долго мы могли бы стоять друг напротив друга, как два высоковольтных столба, и перестреливаться взглядами-молниями, если бы не Маруська.
- Папуль, ну! Как тебе? – подлетает к нам. Звонкая, счастливая и до умиления очаровательная. – Мы же шикарные, скажи? – ловко разводит папу на комплимент.
Радостно крутится на месте, демонстрируя воздушное, нежное персиковое платье, и юбка-солнце вращается вокруг ее талии. Кудряшки подпрыгивают в такт движениям. Остановившись, маленькая красавица выставляет ножку и с озорством подмигивает нам.
- Принцесса, - расплывается в улыбке Высоцкий, любуясь дочерью. Покосившись в мою сторону и осознав, что все это время нагло меня игнорирует, он меняется в лице. Откашливается в кулак. - Так, девочки, вы, конечно, трындец какие транжиры, но… - вновь тянет уголки губ вверх, смягчаясь и теплея. – Оно того стоило! Мне очень нравится, - абстрактно отвечает Маруське, больше не глядя на меня.
Вспоминаю, как он повторял, что я не в его вкусе. Ничего не изменилось.
Злюсь, но вида не подаю.
Да и пошел ты, Высоцкий! Гурман недоделанный. Засунь свою критику себе…
- Ура! – хлопнув в ладоши, Маруська мчится к двери. – Шевелитесь, а то к бабушке опоздаем, - командует, в точности как Высоцкий, а сама садится на пуфик, достает новые туфельки из коробки и протягивает отцу.
Олег опускается на колено напротив нее, помогает обуться. Пока возится с декоративными ремешками, я неприкрыто рассматриваю его и слегка улыбаюсь. Каким бы вредным мужчиной он ни был, но отец из него получился хороший, который очень любит свою дочь. Мой был таким же – души во мне не чаял, баловал… Спустя столько лет я дико скучаю, и сейчас, наблюдая милую картину, невольно пускаю слезу.
Очнувшись, смахиваю влагу со щек, и суматошно ищу свои фирменные ботильоны из итальянской кожи. Наверное, я погорячилась, когда выбрала такие высокие каблуки, но я ведь планировала вернуть их после того, как пошучу над Высоцким. Доигралась! Теперь не до смеха.
Натянув один, наклоняюсь, чтобы застегнуть молнию, но она заедает на середине. В придачу, узкое платье опасно натягивается в пикантных местах. Быть девушкой неудобно до жути! За что нам эти мучения? В джинсах и кроссовках было гораздо комфортнее.
Чмокнув Маруську в щеку, Олег поворачивается ко мне. Замечает, что я не справляюсь, двигается ближе, оказываясь у моих ног, и я импульсивно выпрямляюсь, округляя глаза. Застыв, слежу за его руками. Обхватив мою лодыжку одной мощной лапой, пальцами второй - он дергает за собачку. Молния поддается напору – и покорно скользит вверх. Даже она мужика слушается!
Стрельнув в меня напряженным взглядом, Олег подает мне второй ботильон, придерживает ногу, пока я обуваюсь. И почему-то не спешит отпускать. Его хватка прожигает кожу до кости.
- Что, нравится? – самодовольно хмыкает и ведет ладонью по моей икре вверх. Достигает подколенной ямки, отчего мне становится щекотно и в то же время… приятно. Касается пальцами края платья, при этом неотрывно смотря мне в глаза исподлобья.
Отчаянно и хаотично мотаю головой.
Да. Нет. Не знаю.
- Не привыкай, - убирает руки и встает, поравнявшись со мной. Я рвано выдыхаю то ли с облегчением, то ли с разочарованием. – Это разовая акция. На коленях перед женщинами я не ползаю.
- А перед мужчинами? – выпаливаю, не подумав. Мыслями я застряла в моменте, где он поглаживает мою ногу. Кожа под капроновыми колготками до сих пор горит, будто там остался ожог.
- Вообще нет, - цедит, заводясь с полуоборота. Сам виноват, ведь это он начал этот разговор.
- Жаль, придется искать другие средства для полировки паркета, - беру его под локоть, рискуя, что он мне от злости руку сломает. - Спасибо, что предупредил.
Цокнув языком, шагает к двери так быстро, что я не успеваю за ним, путаясь в каблуках.
- Ноги не переломаешь? – взволнованно оглядывается и обнимает меня за талию, чтобы подстраховать.
- Ты сегодня так щедр на комплименты, - бубню со злым сарказмом, оказываясь вплотную к нему. Соприкасаемся телами, и я укладываю ладонь на его грудь. Чтобы оттолкнуть, разумеется… Позже…
- Женщина, это называется «забота» - и она в семейной жизни ценится выше лести, - укоризненно тянет, открывая передо мной дверь. Сначала во двор вылетает Маруська, а следом и я переступаю порог, слушая нотации нудного мужа. – С красноречивым мачо, восторгающимся твоими ходулями, ты в лучшем случае окажешься в травматологии с гипсом на обе ноги, а с заботливым супругом будешь жива и здорова. Улавливаешь разницу, глупое создание, любящее ушами? – повышает голос, когда я спотыкаюсь на крыльце, и грубо приказывает: - Вернись и переобуйся!
