Босс (ЛП) - Хауэлл Слоан
— Если ты хочешь сохранить свою работу, я предлагаю тебе сесть. В противном случае дверь там. — Он указывает на нее этой гребанной ручкой.
Хочется сказать ему, чтобы он отвалил, но навязчивая часть меня желает знать, почему я превратила парня, который мне нравится, в монстра. Поэтому я сажусь и перелистываю восьмую страницу. На ней нет ничего, что я не проверила миллион раз.
— Да, это цифры. Это хорошие цифры.
— Посмотри внимательнее. Ты знаешь бейсбол лучше, чем кто-либо в этом здании. Сальваторе когда-нибудь получал травму? Потому что твои данные говорят именно об этом.
— Да, но это…
— Ты стоила ему десяти миллионов долларов по контракту. Я согласовал сделку с твоими данными, потому что доверял тебе в том, что ты дашь мне достоверную информацию.
— Да, но это все равно…
— Ты умная, поэтому я уверен, что ты сможешь подсчитать, во сколько это обошлось агентству. — Почему он так со мной поступает? Я использовала информацию, которую он мне дал. Конечно, я знаю, что Сальваторе никогда не получал публичных травм, но у Итана есть всевозможные связи, о которых никто не знает.
— Ты можешь сохранить свою работу, если она тебе нужна. Но больше такого не потерплю.
Я стою и смотрю на него. Однажды мне уже удалось пробиться сквозь его стены, но я не уверена, что хочу попытаться сделать это снова. Смотрю в угол потолка, пытаясь загнать свои эмоции обратно внутрь. Он не собирается заставлять меня снова плакать, а это все, что я хочу в данный момент.
— Мисс Джексон, вам нужно либо вернуться на работу, либо пойти домой. У вас два варианта.
У меня есть миллион вещей, за которые я должна накричать на него, но в этот раз я просто не буду этого делать. Итан глубоко ранит меня. Я не злюсь. Мне больно.
Я встаю, как можно спокойнее подхожу к своему столу, беру сумку и направляюсь к входной двери. Не пойму, как мне удаётся сдержаться. Итан даже не поднимает на меня глаза. Во всяком случае, я не вижу.
Что-то дает мне силы держать голову высоко поднятой. Как только я выхожу через стеклянные двери здания, становится еще хуже, чем накануне вечером. Слезы текут рекой.
***
— Вот тебе и наш вчерашний разговор. — Келси вытирает слезу с уголка моего глаза, сидя рядом на диване.
— Он — мудак. Я его ненавижу.
— Ага. Те, кто тебе нравится, всегда такие. Во всяком случае, я так слышала. Похоже, стереотипы верны. — Я делаю паузу. — Господи, теперь я — ходячее клише. — Начинаю вновь плакать, мой голос надламывается на слове «клише».
Келси протягивает мне салфетку.
— О, это не так. — Она гладит меня по спине.
— Не могу поверить, что я плачу из-за его задницы. Я никогда не плачу.
— Я знаю, что не плачешь.
Я наполовину смеюсь, наполовину плачу над ее попытками утешить меня. Это не совсем в ее духе, но она пытается. У нас ничего не получается. Ни одна из нас так и не нашла парня, из-за которого стоило бы плакать.
— Я знаю его всего месяц или два? Почему я вообще такая? — я оглядываю кучу салфеток на диване и наполовину съеденную баночку мороженого. Там есть даже обертки от шоколада.
Все это так не похоже на меня. Не понимаю, что делать, но знаю одно — я больше никогда не вернусь на работу к этому засранцу.
Глава 22
Итан Мейсон
Все к лучшему.
Я повторяю себе это тысячу раз за последние двадцать четыре часа. Это чушь, я знаю. Сидя за своим столом, просматриваю нашу электронную переписку. Я не разговаривал с Дженни уже целый день, эти электронные письма и несколько текстовых сообщений — все, что от нее осталось.
Она упрямая и гордая, я знал, что, если девушка уйдет из конференц-зала, то никогда не вернется. Теперь я могу сосредоточиться на своем бизнесе, не отвлекаясь ни на что. Кажется, я специально себя саботирую.
Щелкаю по файлу со всеми письмами Дженни, и они начинают появляться на экране. То, в котором было ее задание, появляется в самом конце. Открываю его. Непонятно, по какой причине.
На меня накатывает тошнота, думаю, меня сейчас вырвет. Для человека, которому присуще самообладание и дисциплинированность, я, похоже, позволяю своим эмоциям брать верх над собой.
Я дал Дженни неверную информацию. Это я вложил информацию о травме в дело Сальваторе. Я бью кулаком по столу, чувствуя, как боль разливается по руке. Уже поздно, все разошлись по домам, поэтому никто этого не слышит.
— Черт!
Провожу обеими руками по лицу. Должно быть, именно это Дженни пыталась объяснить в конференц-зале. Но нет, я продолжал обрывать ее, потому что был зол, взбешен и напуган, убежденный, что чувства, секс и время, которое мы проводили вместе, отвлекали меня и сделали уязвимым.
Что, черт возьми, ты собираешься делать, Итан?
Мне нужно извиниться перед ней с глазу на глаз, даже если после этого она больше никогда не захочет меня видеть. Я не стану винить ее, если она так поступит.
Достаю свой телефон, время 20:17. Еще достаточно рано для звонка, но она вряд ли ответит. Если отправлю сообщение, то узнаю, что она его откроет, а я, благодаря современным технологиям, смогу определить, прочла ли Дженни моё послание.
Я: Мне нужно увидеться с тобой, Дженни. Ты не против?
Мне еще столько всего хочется написать и сказать. Знаю, что довел ее до слез. Могу ли я исправить этот ущерб? Знаю, кто может мне помочь, потому что уверен, что не получу от Дженни ни одного сообщения. Во всяком случае, не скоро.
Я: Можем встретиться, чтобы выпить? В «Sweeney’s»?
Мэтт: Конечно. Увидимся в пятнадцать.
***
Я опаздываю на несколько минут, когда вхожу в «Sweeney’s». Это наш любимый дайв-бар, где мы зависаем, потому что тут редко бывает много людей. Часто задаюсь вопросом, не является ли это какой-то операцией по отмыванию денег, поскольку бар работает с тех пор, как себя помню, но я редко вижу там кого-нибудь.
Однако, для Мэтта это идеальное место. В любом другом месте города фанаты завалили бы его просьбами об автографах. Мэтт никому не отказывает, даже если знает, что на следующий день это дерьмо будет выставлено на eBay. Он все равно стоит рядом, улыбается и подписывает все, что ему дают.
Бар является именно баром. Никаких столов, только длинная столешница вдоль задней стены; один бармен, пивной кран; несколько бутылок с ликером и стаканы. Когда я открываю дверь, Мэтт оборачивается и стучит по своим несуществующим часам.
— Я знаю, извини.
— Ты опаздываешь везде, за исключением деловых встреч. Серьезно.
Я сажусь на табурет рядом с ним и заказываю бутылку пива.
— В последнее время тебе приходится много говорить. — Он усмехается. — Я не совсем доктор Фил, понимаешь? Я холост, и все такое. — Он смеется.
— Ну, да. Я как бы на неизведанной территории, а ты — единственный человек, которому я действительно доверяю.
— Я польщен. Так что же ты натворил?
Я рассказываю ему все, вплоть до того, что это из-за моей ошибки в электронном письме.
Мэтт тихо сидит, изредка попивая пиво.
— Сделка с Сальваторе была хорошей, верно?
— Ну… да, но…
— Но, что? Все были счастливы. Ты тоже был доволен, пока не нашел в ней математические проблемы, верно?
Я секунду мнусь.
— Киска, — бормочет Мэтт себе под нос.
— А?
— Ох, только то, что ты все еще выбираешь безопасный путь труса. — Он поворачивается и ухмыляется. Не весело, а скорее разочарованно. — Что с тобой случилось, чувак?
— Что это значит? Мы уже обсуждали мой бизнес, мою личную жизнь. Почему я такой, какой есть.
Он качает головой.
— Ты никогда не был таким на поле для бейсбола. Я больше не верю в оправдание «мамочки», брат. Ты саботируешь себя с тех пор, как получил травму. Ты счастлив?
— Ну, в данный момент, конечно, нет. Но, безусловно, у меня есть хорошие вещи, хорошая жизнь.
— Я не спрашивал, каков твой гребаный чистый капитал. Ты был счастлив с тех пор, как закончилась твоя бейсбольная карьера?
