Босс (ЛП) - Хауэлл Слоан
Я захожу в офис вместе с Генеральным Менеджером и его помощником. Прежде, чем они садятся, сразу перехожу к делу.
— Сто двадцать миллионов за восемь лет, разумеется, с учетом травм и так далее. Это то предложение, на которое мы рассчитываем. — Я ухмыляюсь, глядя на седовласого ублюдка, сидящего за своим столом.
Переговоры — это война, а он — враг. Как только бумаги будут подписаны, мы снова станем друзьями.
Он переводит взгляд на помощника Генерального Директора и снова поворачивается ко мне. Его бровь на секунду приподнимается. Что-то не так. Что-то неправильно. Интуиция подсказывает мне, что, если он выдвинет встречное предложение, то мне следует отказаться от первоначального, но я просмотрел работу Дженни. Не так тщательно, как обычно, но все идеально. Я доверяю этим чертовым цифрам.
— Это немного больше, чем мы думали, Итан. Как насчет десяти миллионов?
Сальваторе — бедный парень из Доминиканской Республики. Он будет счастлив и десятой части этого контракта. Я всегда прошу больше, чем мы хотим. По правде говоря, сто миллионов — наше дно. Мы с Дженни только что заработали для агентства дополнительные сто пять миллионов долларов.
— Давайте я уточню у своего клиента. — Я набираю номер Сальваторе. — Эй, ты справишься с одной десятой? — радостные возгласы из телефона настолько громкие, что их слышат все в комнате. Мне приходится отодвинуть телефон от уха. — Думаю, да.
Мы все улыбаемся и пожимаем друг другу руки. Приносят шампанское, мы поднимаем тост, выпивая. Это охренительно хороший день, и все же я игнорирую свою интуицию. Я никогда так не поступаю, никогда.
***
После гораздо более длительной, чем нужно, задержки в Логане, где я почти все время болтаю с Дженни по телефону, мы, наконец, поднимаемся на борт. На полпути полета тянусь за своей сумкой из верхнего отсека.
Мне нужно еще раз взглянуть на данные. Что-то не так. В той комнате они знали что-то, чего не знал я. Для спортивного агента нет большего страха, чем не обладать всей информацией во время переговоров, когда кто-то другой имеет преимущество.
Я перелистываю страницу за страницей и читаю с той же тщательностью, что и обычно. Когда объявляют о нашем спуске, вот оно. Ошибка. Маленькая в масштабах страницы, но огромная в целом. Цифры рассчитаны для игрока с травмой в прошлом. Сальваторе в отличном состоянии, никогда не получал ничего, кроме мелких царапин и синяков.
Черт! Черт!
Спортивные аналитики говорят, что он стоит максимум десять миллионов в год. По их мнению, сделка на восемьдесят миллионов долларов была бы хорошей ценой, но я, скорее всего, получу девяносто. Эта чертова ошибка стоит нам добрых десять миллионов долларов, если прикинуть в уме. В комнате это тоже знали. Они использовали такие же модели и имели таких же аналитиков, которые специализировались на бейсболистах.
Денег, от которых мы отказались, хватило бы на зарплату в отделе Дженни на ближайшие десять лет. Деньги, которые мы потеряли ради Сальваторе, можно было использовать на что угодно. Зная его, он бы восстановил дерьмо в Доминиканской Республике или отдал бы половину на благотворительность.
Мне хочется разорвать этот гребаный самолет на части, и все же я застрял в этой чертовой алюминиевой трубе еще на двадцать минут. В самолете есть Wi-Fi, и я отправляю Дженни сообщение.
«Нам нужно поговорить как можно скорее. Самолет приземляется через двадцать минут.»
Засовываю телефон обратно в сумку и не жду ответа, потому что не знаю, что могу сказать. Как, черт возьми, она это пропустила?
Конечно, мне следовало тщательнее проверять ее работу, но она сама виновата. Это нехорошо. Именно поэтому я не связываюсь с людьми на работе. Именно поэтому я не встречаюсь ни с кем в этой индустрии. Это считается хорошей сделкой, но такие сделки случаются раз в пятьдесят лет. Если бы я выбил Сальваторе в два раза больше, ко мне бы уже стучался каждый гребаный игрок лиги, причем в разных видах спорта.
***
Дженни улыбается, а я проношусь мимо нее к двери.
— Следуйте за мной. — Это все, что я говорю, проходя мимо.
Она одета в свою обычную форму для работы, только на этот раз ее шорты цвета хаки. Ее шаги гулко отдаются за мной.
Не успеваю перейти улицу, как она хватает меня за руку в попытке развернуть. Я убираю руку.
— Не здесь.
— В чем дело? Что случилось?
Я не должен был просить ее встретить меня. Мне следует взять такси и выпустить пар, прежде чем сообщать ей об этом. Мой рот — бомба, ждущая взрыва. Откидываю голову назад, по-прежнему глядя вперед, и усмехаюсь.
— Ты. — Одного этого слова хватило, чтобы она побледнела. Дженни застывает на месте, а я бегу через улицу. Я сказал ей, что хочу поговорить, но после встречи с ней мне не хочется разговаривать. Она заслуживает извинений, потому что я знаю, что мои слова глубоко ранят ее. Но она не собирается получать их прямо сейчас.
Я ловлю такси у нее на глазах. После этого я ни за что не могу поехать с ней в машине. В отражении окна вижу ее, зажимающую рот рукой. Кажется, она плачет в ладонь.
Глава 21
Дженни Джексон
Он не звонит, не пишет. Я провожу всю ночь, свернувшись калачиком с коробкой «Клинекса». Мне кажется, я ненавижу тот факт, что он заставляет меня плакать, больше, чем то, что он мне сказал. Дело в том, как он это сказал. В его голосе звучала чистая, без примесей ненависть. Каждый раз, когда я вспоминаю, как он смотрел на меня, когда говорил это, глаза начинают затуманиваться, и я фыркаю.
Засранец.
Вот кто он. Кто так поступает с людьми?
Я все утро раздумываю над тем, чтобы не идти на работу, но все равно делаю это. Потому что к черту его. Эти цифры были идеальными. Из-за чего еще он мог расстроиться? Я просматриваю свою электронную почту и сверяю несколько счетов.
К этому моменту большинство из них у меня на автопилоте, я выработала систему выполнения работы. Офис изменился с тех пор, как мы начали встречаться. Теперь, в течение дня, здесь постоянно звучит низкий гул голосов. Люди общаются и болтают, в то время как раньше их нельзя было застать за чем-то, кроме работы, за пределами комнаты отдыха.
Наступает жуткая тишина, и я слышу, как захлопывается дверь. Возможно, мне кажется, но температура в комнате падает на десять градусов вместе с уровнем децибел. Шаги за спиной становятся громче, мой желудок завязывается в маленький узел. Однако, я не собираюсь оборачиваться, чтобы посмотреть, что же там такое.
— Ты нужна мне в конференц-зале. — Старый он вернулся, тон и все остальное. Офисный диктатор Итан, урод. Засранец, любящий манипуляции, умноженный на миллиард.
— Через минуту. — Я закрываю несколько приложений на своем компьютере, давая понять, что он не может мне приказывать. Мне плевать, в чем его проблема.
— Сейчас. — Его голос прорывается сквозь тишину комнаты.
— Отлично.
Он поворачивается в сторону комнаты, я встаю и провожу руками по юбке, словно расправляя ее. На самом деле просто вытираю пот с ладоней.
Я держусь на безопасном расстоянии, следуя за Итаном в конференц-зал.
Все как на собеседовании, только нет той самоуверенности. Нет ухмылки. Он даже не поднимает на меня глаза. Если бы я описывала его отношение одним словом, то это было бы «отвращение». Кажется, я ему противна.
Итан двигает мою папку с рисунками через стол к тому месту, где, по всей видимости, хочет, чтобы я села.
— Садись и переверни страницу восемь. — К черту его и его остроумные рассуждения. Он хочет, чтобы все шло именно так, чтобы прижать меня к стенке и подвести к какой-то ошибке. Я не собираюсь играть в эту игру. Ему нужно собраться с духом и поговорить со мной.
— О чем это, Итан?
Он указывает на папку с ручкой в руке, по-прежнему отказываясь смотреть на меня.
— Сядь.
— Нет. Ты можешь посмотреть на меня и сказать, в чем дело.
Он сжимает ручку слишком сильно, думаю, она может сломаться пополам. Наконец, Итан показывает мне свои глаза.
