Неспортивное поведение - Мария Степановна Киселёва
— Это ничего не изменит, кроме формальности статуса. Помолвленного человека воспринимают почти так же, как женатого, а мне это необходимо в разговорах с консерваторами.
В этих переговорах я лишь упоминание…если полезное, то пусть.
Я всегда хотела семью, думала о небольшой свадьбе, но только не теперь, когда у меня на самом деле немало друзей и хороших знакомых. Необходимость Роланда в моих связях показала, что среди окружения не только рабочие контакты. Я обожаю свою работу, но готова пожертвовать ей ради детей, разумеется, не абсолютно. Баланс и так далее. И теперь на меня надевают фальшивое кольцо, а жемчуг холодит кожу, словно утешающий жест.
Продолжаю сидеть на коленях мужчины, рассматривая украшение, затем чуть соскальзываю, чтобы оседлать. Обтягивающая ткань платья поднимается выше колен.
— Есть еще…задания помимо того, чтобы носить булыжник? С ним страшно выходить.
— За тобой приглядывают. — я должна быть умнее, услышать в этом угрозу, насторожиться, но выдыхаю — Во вторник благотворительный вечер, придумай историю романтичного предложения.
Наклоняюсь, чтобы мы соприкоснулись лбами, кладу руки за шею Роланда.
— Я менеджер по продвижению, а не генератор идей.
— У тебя вроде как десяток должностей, но одна ставка и игнорирование моей кредитки.
Глубоко вдыхаю, чтобы пропустить эти слова мимо ушей. Я никогда не ловила Роланда за курением, но от него пахнет чем-то терпким и приятным как табак, кожа, сглаживающие нотки. Это аромат моего мужчины.
Он отрывается и медленно целует, сминая мои губы, заставляя быть близко, насколько это возможно. Роланд легко находит у меня на спине молнию, тянет вниз.
Мы занимались сексом в наших спальнях, его кабинете, надежно запертой гостиной. Это всегда защищенные места, как и наш секс. Я сказала, что предохраняюсь, но почти всегда Роланд надевает презерватив, исключение — случаи, когда мы не могли и шага друг от друга сделать, настолько коже было необходимо касание другого. Я предполагаю, почему он так делает. Наверняка были девушки, желающие забеременеть от миллиардера. А вдруг у Роланда есть дети? Не хочу об этом думать.
Этот секс в начале был странным, в голове тысячи вопросов, даже не заметила, как меня положили на диван, а затем поддели трусики. Прайс умеет привлекать и развеивать. Сейчас мы пытаемся поймать общий темп, я то хватаюсь за его плечи, то шею, притягивая для поцелуя. И только после вижу красные отметины на коже Роланда. Где-то это тонкие полоски, а в паре мест царапины до крови — острая сторона бриллианта в форме капли.
Я отползаю на кровати, чтобы оказаться на уровне члена Роланда. Он уже готов ко второму раунду.
— Жемчужина. — предостерегающе смотрит на мою руку.
На мне сейчас ничего, кроме подаренных украшений.
— Мой босс дал задание носить его постоянно. — невинно хлопаю глазами, опускаю рот к его члену — Я примерная сотрудница, не так ли?
Когда касаюсь языком головки, Роланд напрягается.
— Ни черта подобного, мисс Беннет.
— Мы должны будем устроить ролевую игру. — вбираю в себя столько, сколько возможно.
— Это не игра, а реальность. И если продолжишь меня мучить, лишишься премии.
Роланд со своей нереальной силой поворачивает меня так, чтобы мои колени оказались у его предплечий. Он начинает тереть мой набухший клитор с пониманием дела, как человек, доставивший мне более десяти оргазмов. Пытаюсь не сосредотачиваться на его действиях, опускаюсь к члену, но невольно выгибаюсь в спине и палец Роланда скользит вверх-вниз. Это будет тяжелая попытка доставить ему удовольствие ртом, потому что Прайс не привык отставать.
Вот черт. Точно. Абсолютно точно больше десяти.
* * *
РОЛАНД
Дела с советом оставляют желать лучшего, нужно торопиться. Всего за столом будет одиннадцать человек, когда восьмого августа пройдет заседание.
Это выборы, разговор о лоббизме. На выходные и начало следующей недели грандиозные планы. Убираю неформального председатели совета директоров, Керби, который разговаривал с Филиппом за покером. Второй целью один терпимый консерватор, подлежащий примером для остальные. Он будет отстранен от дел юридического дела, полежит на пляже Коста-Рики или под капельницами — как ему больше понравится, все зависит от сговорчивости. Невинный шантаж. С остальными можно вести чуть более мягкие переговоры. Chicago Bulls сто́ят сражения, как минимум, за рост акций после чемпионства и основания моей семьей в 1966 году.
Во всей этой напряженной ситуации и отвлечением деловой прессы от клуба становится Луиза. У меня никогда не было публичных отношений, пускай две подруги задерживалась четыре месяца и полгода. Но вот мисс Беннет, которая провела со мной около семи недель. У нее мягкий взгляд и легкая улыбка, и мне, как конченному ублюдку, чертовски тяжело не срываться на нее последнее время. На девушке, которая так же сталкивается со скандалами, неприятелями, но это другое. Уверен, в ней никогда не будет грязи манипулирования. Луиза представитель новых денег, отказавшаяся от помощи отца, в то время как моя задача не заработать, а преумножить существующее.
— Какая у тебя любимая картина? — прижимается к моему боку, вырывает вопросом из моей реальности.
Ты. Я едва не даю правильный ответ, проводя пальцами по ее позвонкам.
— Никогда не задумывался.
— Наверняка что-то из абстракционизма или супрематизма. Это не одно и то же? — хмурится, поднимая голову с моей груди.
— Почти. Почему ты так решила?
— В Кембридже не учат истории искусств?
Смеюсь.
— Ладно. Песня?
Ответ тот же. Вот этот звонкий смех, когда она видит, насколько сильно я задумался над элементарным вопросом.
— Фильм? — она ждет несколько секунд, но затем удивленно тянет — Хорошо…
— Нет картины, но художник Анри Матисс. У него идеальный подбор цвета. Музыка в моей жизни присутствует только в качестве редких походов в оперу или звуков, под которые ты танцевала на кухне.
— Это была Майли Сайрус и Дуа Липа!
— И «Обитель зла».
— Хорроры? На тебя похоже.
Легко шлепаю ее по бедру, получая шуточный визг.
Я ни с кем еще ни говорил о себе, как с Луизой, но за эти недели мы не успели даже это обсудить.
— Твой цвет? — спрашиваю уже я. Глупость.
— Синий, но такой…красивый синий. — она снова смеется, и вновь вибрация от ее тела передается в мое — Ну ты понял.
В этом и шутка. Я понял, о каком
