Людмила Сурская - Машка, или Ключи от счастья
— Вот и не беспокой их, всё обойдётся. Приедут, увидят здорового внука…
— И в обморок упадут, — брякнул Саша и поморщился.
— Устаканится всё, — сделал попытку утешить его Кирилл.
— Твои бы слова, да Богу в уши, как говорят. Спасибо, что не отказал. Не бойся, мы не будем принудительно тебя женить на сестре. За это можешь быть точно спокоен. Ребёнка вешать на тебя тоже не собираемся. Она так решила. Кровь твоя нужна только была, вот ведь, как получилось, взял пацан твою. За остальное, можешь не волноваться. Как жил, так и дальше будешь жить.
Кирилл, подбирая слова, переступил с ноги на ногу и почесал за ухом.
— Саш…
Но тот перебил:
— Подожди, всё уж сразу скажу. Я твои паспортные данные выкупил. Извини. Не хотелось в графе "отец" прочерк ставить. Жизнь пацану ломать. Но уверяю, это ничего не значит. Тебя никто, ни к чему не притянет… Она совершеннолетняя и это её жизнь и её выбор.
Таран кипел.
— Ты всё сказал? Вот и отлично. Теперь меня послушай. Я Машку люблю, как выяснилось до сумасшествия, а ребёнок вообще завёл мой холостой корабль в гавань, — признался он. — Кончай переживать. Утрясётся всё, поженимся, если она, конечно, простит мою дурь. А за сына, я тебе вообще в ножки поклониться должен. Пришлось бы дундуку усыновлять своего ребёнка. Надо было и фамилию мою вписать…
Александр не хотел да улыбнулся. Всё-таки не один и в беде рядом такое мощное плечо Тарана.
— Ну, уж это ты сам, если решишься на такой официальный зигзаг. Машка тебя безумно любит. Ругался, не помогло. Когда вы только успели сойтись. Превратив портрет в реальность… Непонятно совсем, тем более, что она абсолютно не продвинутая в этом вопросе.
— В Сибири.
— Теперь понятно чего её туда понесло. А то кедр, омуль, Байкал, турпутёвка… Ясно теперь какая это была путёвка и что за тур.
Смущённый Таран принялся оправдываться:
— Я занимал отдельный "номер" и она была со мной.
Он никак не ожидал, что на Сашу это произведёт совсем не то впечатление, которое бы ему хотелось. Тот вспылил:
— Чёрте что. Я понимаю, мужик, надо… Мне тоже надо, но я любовниц оплачиваю. Покупаю баб на худой конец. У меня в голове не укладывается, что кто-то мог трахать мою сестру.
Кирилл выкинул ладони вперёд, словно останавливая его гнев.
— Стоп, стоп…, я её не трогал, она сама захотела.
Немного успокаиваясь, Саша всё же огрызнулся:
— Мне только не рассказывай про это "сама".
— Ну может ты и прав, но я, её люблю. Ты разницу улавливаешь. Любовниц своих я тоже чёрном теле не держу, но Машуня, это другое.
Вымученный Саша махнул рукой.
— Разбирайтесь сами, ваша жизнь и ваш малец.
Кирилл протянул ему ладонь.
— Спасибо.
Тот помедлив ответил на рукопожатие тем самым закрепив дружбу.
— До завтра. Хотя дать бы тебе между глаз для верности, — проворчал он прощаясь.
— Ты просто Сашок не встретил ещё свою половинку.
— Пошёл ты, — отмахнулся Саша, шагнув в лифт. — У меня из-за вас пол головы седые.
Да и как тут с такой сестрой не поседеешь. Не одно, так другое. Утром Машка не смогла спустить ноги на пол, что-то мешало. Голова, оторванная от подушки, гудела. На придвинутой к кровати раскладушке спал Кирилл.
Разбуженный Таран потянулся.
— Осторожно, ты меня раздавишь, — пошутил он, поймав её не послушные ноги.
Машка села и закрыв глаза, потёрла веки, потом виски, но ничего не изменилось, Таран лежал опершись на локоть перед ней… И он не просто смотрел на неё, а открыв рот своим безумно красивым голосом, которого ей не спутать ни с чьим другим проговорил:
— Мышонок, прости меня. Я бревно, тормоз, колбаса и всё что хочешь. Приревновал тебя к Саше. Обалдел совсем…
— Ты дашь кровь, да? Я не ошибаюсь? — не слушая и перебив его, начала она с того, на чём закончили вчера.
"Видно для неё это сейчас важнее. Пусть так и будет. Сосредоточимся на ребёнке", — решил он.
— Зачем же я малышка здесь, — отпихнув раскладушку, подсел он к ней.
— Спасибо, — расплакалась она, уткнувшись ему в плечо.
— Надо вставать, — поцеловал он её руки, поняв, что полез рано с разговором о себе и своём прощении. — Врачи сейчас приходить будут. Я тебе горячего чая детка приготовлю. У тебя что-то болит? — спросил он, заметив, как она кривится от боли.
Она смутилась, но прошептала:
— Так. Грудь ломит.
Он деятельно хлопнул себя по лбу.
— Вчера тебя усыпили, надо молоко сцедить, — говоря это, Кирилл думал о том, что мать права, непонятно как при таких выбросах нервных клеток у неё вообще оно сохранилось.
Помедлив, спросила полушёпотом:
— Что со мной было?
Он объяснил:
— Усталость, я попросил ввести тебе успокоительного.
Она пожаловалась:
— Голова тяжёлая. Беспокойство в груди. Что с ребёнком?
Таран поспешил заверить и объяснить.
— Нормально всё. К операции готовят. Примешь душ, и голова пройдёт. Сейчас я тебе помогу, — заторопился он, вспомнив слова матери и отчима о пользе грудного молока.
Наскоро собрав постель и нырнув в одежду, Кирилл занялся Машей. Но напоролся на её:
— Отвернись.
Кирилл уже понял, что сейчас не лучшее время для споров и разборок.
— Хорошо, я не буду тебе мешать. Пойду, посмотрю ребёнка и приготовлю завтрак.
На это она не возражала. Через двадцать минут, он отвёл её в душ. Пропуская мимо себя в открытую дверь, напутствовал:
— Мойся детка. Я покараулю дверь, не мучайся там с придумкой, чем бы закрыть, — услышав, как Машка пытается пристроить швабру, добавил. — Не дёргайся. Я не буду смотреть.
— Точно? — уточнила она.
— Видишь, стою спиной, — успокоил он.
Машка молча ковырялась в своих вещах, потом спросила:
— Почему здесь нет запоров нигде?
Он, вспомнив, как это было в годы его работы тут, принялся рассказывать.
— Пять лет назад одному пациенту после операции стало плохо в душе. Хорошо хоть заметили, куда пошёл, и что его долго нет. Пока вытащили замок…
Маша, перекрикивая потоки воды, поинтересовалась:
— Обошлось?
— Тогда да. Но с тех пор все места пользования без запоров.
По тому, как забарабанили крепкие струи о пол. Понял — моется. Покупавшись, появилась перед ним. Смущаясь, выдавила из себя:
— Спасибо. Я всё.
Он отметил ожившие глаза на её бесцветном лице.
— Легче стало? — обнял он её. — Позавтракаем, детка. Поторопимся, я соорудил тебе кое-что.
Он сам расставил на столе чашки, разложил по тарелкам омлет с колбасой. Сам не ел и не пил. Но и Машка, выпив чай, не притронулась к еде. Так и сидела, глядя в одну точку.
