Девочка, которую нельзя. Книга 2 - Стася Андриевская
— Отпусти! Серьёзно, я сама пойду! — взмолилась я, чувствуя, что, в то время как он, пыхтя от усталости, самоотверженно прёт меня через бурелом, я тупо возбуждаюсь от его прикосновений. Даже не желая при этом задумываться, что он, возможно, добивается этого специально.
— Нахрена разуваться? — фыркнул он. — А потому что я думал ты адекватная и будешь делать, что сказано — плыть! А в обуви это крайне неудобно, уж поверь. Кто же знал, что в твоём случае проблема будет вовсе не в этом? Не говоря уж о том, что ты и босая-то чуть яйца мне не отбила!
— Прости… — виновато прикусила я губу. — Я просто испугалась. Мне казалось, ты тащишь меня ко дну.
— Следующий раз так и сделаю. Притоплю, эвакуирую спокойненько, а потом уже откачаю.
— Ну прости… Давай я сама пойду!
— На змею наступить хочешь?
— Ч… чего?! — испуганно поджала я коленки. — Ты серьёзно?
— А то! Их здесь дохренища.
Стоит ли говорить, что, когда он наконец-то скинул меня на небольшой полянке, я застыла как вкопанная, и простояла так пока он не притащил из леса парочку здоровенных дрынов, и, обломав верхние тонкие веточки, не развёл костерок?
— Отомри. Я соврал, нет здесь змей. Только саблезубые тигры и динозавры.
Стянул с себя насквозь пропотевшую футболку и, растянув над огнём, с таинственной улыбочкой глянул как я поёживаюсь в до сих пор ещё влажной одежде.
— Ну иди уже сюда, отогрею…
Прозвучало довольно двусмысленно. Я замешкалась, лихорадочно соображая, включить гордость или поддаться уже своему жела… Эмм, плану совращения! Но оказалось, этот гад всего лишь позвал меня пилить дрова.
Один из его ножей — большой, складной — содержал в себе примочку похожую на тросик, но оказалось, что это такая специальная пила. Двуручная. Не сказать бы, что удобная, но лучше, чем ничего. Сначала мы просто слегка надпиливали толстые ветви, и дикарь-Гордеев доламывал их ударами рук и ног. Потом приступили к самому стволу, кромсая его на полешки. И к тому моменту, как запас дров вырос в приличную кучу, я действительно и согрелась, и даже взмокла ещё больше, чем была до этого.
— Раздевайся! — приказал Гордеев, и, сдёрнув с шеста свою просохшую уже футболку, кинул мне. — Только на этот раз уже точно полностью!
Я не стала спорить. Нагретая костром футболка обволокла тело сухим уютным теплом. Длиной почти до середины бёдер, она не только скрывала от взглядов варвара мой голый зад, но и душевно согрела его, став очень даже удобной подстилочкой на пенёчке. Сильно смущало, что теперь на ветке возле костра висели мои шорты, майка… и лифчик с трусиками. Словно флаги на покорённой крепости сигналя о том, что кроме футболки на мне больше ничего нет. А при виде Гордеевской задницы это смущение усиливалось в разы. Спасибо хоть не голой, потому что на этот раз он досушивал лишь штаны. Но и в труселях она смотрелась очень даже зачётно, выгодно подчёркивая узкие бёдра и мускулистую стройность волосатых ног. Босых. Да-да, я, как и в тот раз в четыреста шестнадцатом, как-то вдруг подвисла на Гордеевских жилистых ступнях и по-мужски красивых пальцах…
Это всё чёртова обстановочка, не иначе! Костёр. Игра света и тени. Вгоняющие в транс искры, летящие в небо. Тишина и уединение.
Мы сидели, разделённые пламенем, и, вглядываясь в его глубину, молчали, хотя меня раздирало от вопросов! От самых очевидных — что, в конце-то концов произошло там, на мосту, до стратегических — мне необходимо было выяснить что в планах у Джеймса Бонда дальше, чтобы понимать, что делать теперь самой. Но начать разговор первой я не могла. Казалось, волнение выдаст с головой с первого же слова.
— Паспорт дай! — выдернул он меня из задумчивости.
Встретились взглядами. В отблесках пламени его радужка стала совсем чёрной и хищно мерцала из-под ресниц. Отпираться не было смысла. Он знал, и точка. Я молча вынула паспорт из бананки и отдала. Гордеев быстро пролистнул его, убеждаясь, что это действительно мой, и бросил в костёр. Я нахмурилась, но промолчала. Игнат протянул руку:
— Телефон!
— Ну это-то зачем? — заныла я. — Он и так утопленник…
— Давай!
Отдала. Ожидала, что тот полетит вслед за паспортом, но Игнат лишь снял заднюю крышку, вынул батарею. Осмотрел, продул. Будто между делом спросил:
— Ну а деньги-то откуда?
Я закусила губу. Что ответить? Что заработала, совращая какого-то случайного мужика?
— Серьги продала! Которые ты подарил.
— М, — многозначительно хмыкнул Игнат, — за шестьдесят косарей? Не плохо. — Вернул телефон. — Аппарат сдох, но симка рабочая. Можно пользоваться.
— А по ней разве не могут вычислить?
— Об этом номере никто не знает. Я не докладывал.
— А тогда как они… — осеклась. — В смысле, как ты меня нашёл? Я думала по телефону отследил?
— Нет.
— Тогда как? По левому паспорту?
— Нет, он лишь он дополнил картину. А спалилась ты как раз на серьгах. Это же эксклюзив, там фирменное клеймо стоит. И когда ты принесла их в официалку мастер первым делом отправил запрос в ювелирный дом. Те вышли на меня, уточнили, знаю ли я, что мой эксклюзив пытаются слить в ломбард. Ну и всё. Дальше дело техники.
— То есть, если бы я не сунулась к официалам, у меня были бы шансы остаться на дне?
— Нет.
— Почему? Что ещё я не учла?
Он глянул на меня с усмешкой.
— Ты реально думаешь, что я вот так прям расскажу, как в следующий раз слиться с концами?
— Да нет, просто… — растерялась я. Вообще-то именно этого и хотелось. Так, на всякий случай. — А можно тогда ещё вопрос? С моста-то зачем?
— Ход конём.
— Сдохнуть, чтобы не достаться никому? Очень мудро.
Игнат улыбнулся, и мне как-то вдруг потеплело. Отвела взгляд. Нельзя поддаваться. Надо держать себя в руках.
— Нас вели. С самого утра. Аккуратно, не высовываясь, не догоняя. Вероятности что я замечу коптер практически не было, зато возможностей подготовить нам перехват где-нибудь по пути выше крыши. Их подвёл пастух — глазел на коптер. Не заметила, когда баранов пропускали?
— Нет.
— Ну вот поэтому я тебя и нашёл: и по сторонам не смотришь, и много следов оставляешь.
— Угу. А надо как ты — с моста, и концы в воду, да?
— А почему нет? Это было спонтанное решение, и со стороны всё выглядело как банальная потеря управления. Зато теперь у нас есть фора.
— Сколько?
— Сутки. Может, двое,
