Когда не все дома (СИ) - Болдина Мария

Над вопросами, связанными с настоящими чувствами и торжественным бракосочетанием Кристина размышляла не первый год. Бывая в гостях у подружек, видела свадебные фото чужих родителей. Спросив будто бы невзначай у мамы, где, собственно, хранится в их семье свадебный альбом, она узнала: альбома нет (очень обидно) и свадьбы у мамы с папой пока ещё не было (абсолютное недоумение, как такое возможно). Оставалась надежда, что всё впереди. И вот случилось — скоро свадьба… Ничего плохого про маминого жениха Кристина сказать не могла. Но папа же лучше! Ей нужно было хотя бы попытаться убедить в этом маму и, что гораздо труднее, бабушку. В числе множества достоинств и недостатков девочке в наследство достались: чувство такта, вдумчивость и умение тихой сапой двигаться в намеченном направлении.

— Вот я давно хочу спросить у тебя, — начала Кристина, и в задушевном вступлении Вика уловила хорошо знакомые интонации своей мамы, — так почему всё-таки у вас с папой свадьбы не было?

Прямой, спокойный вопрос предполагал честный ответ.

— Твой папа не позвал.

— А ты сама его позвать не могла?

В голосе дочери слышался упрёк. И это юная эмансипе ещё письма пушкинской Татьяны не читала. Виктория, как смогла, объяснила свою консервативную точку зрения:

— Женщина, обычно, ждёт, когда ей сделают предложение. А мужчина решает предлагать, не предлагать, нужна ему свадьба или не очень.

— Папе была не нужна?

Кристина продолжала задавать свои обоюдоострые вопросы. Виктория изо всех сил придерживалась правды, своей правды:

— Мне кажется, что нет.

— А ты папу любишь?

— Любила…

— А он тебя?

— Это, наверное, надо спрашивать у папы, — отговорилась Вика, но ответ, хотя и не был озвучен, лежал на поверхности: если Вадим и любил, то не так сильно, чтобы жениться.

— А Алексей Владимирович сильно тебя любит?

— Надеюсь…

— А ты его?

— Стараюсь…

Вика сказала и только потом подумала. Подсознание в задушевном разговоре сработало безотказно. А вот тормоза сбоили. Что за глупая откровенность, и зачем она ребёнку? К чему взваливать на дочь неуверенность в разумности своих поспешных решений? Но Кристина не обратила внимания на то, что мама смутилась и покраснела. Девочка в этот момент почти плакала от несправедливости жизни, невозможности счастья для всех и в то же время пыталась заглянуть в будущее и выторговать у судьбы несколько авансов:

— А когда я буду невестой, мы купим мне то первое платье, которое ты не стала мерить? — попросила она и всхлипнула.

— Обязательно!

Чтобы загадывать вперёд даже на день, смелость требуется немалая. Обещать же что-либо в далёкой перспективе легко. Поэтому Вика, моментально забыв о настоящих тревогах и планируя неблизкую свадьбу дочери, разулыбалась.

— И фату? — допытывалась Кристина, проглатывая подступившие слёзы.

— Любую, какую захочешь!

— А когда мне уже можно будет свадьбу? Сколько должно быть лет?

— Восемнадцать.

— Через десять лет и один месяц, — подсчитала дочка.

Вика не стала сообщать о причинах, по которым закон разрешает сдвинуть эти сроки, но нехорошие предчувствия, которые, наверное, знакомы всем родителям девочек, упали в душу и обещали прорасти сорной травой лет через семь-восемь.

— Тебя что, уже замуж позвали? — старательно шутливо поинтересовалась Вика.

— Да.

Прозвучало обыденно, без хвастовства.

— Кто?

— Колька Ольалесевени…, ну, тётьолин.

— Ты согласилась? — осторожно спросила Вика свою дочь, немного притушив улыбку.

— Он же маленький ещё! — возмутилась девочка семи лет.

Вика на такой довод ответила мысленно: «Ты и сама не сказать, что большая».

— Но хороший, — продолжала рассуждать Кристина, — посмотрю ещё, нужно выбрать хорошего. Значит, через десять лет…

Виктории хотелось выдать что-то из серии: "Все они хорошие до поры", — но ответ и позиция дочери были взвешенными, не придерёшься.

— А платье хочется уже сегодня, — пожаловалась первоклассница.

Вика позавидовала дочке белой завистью. Сама она дожила до того, что о платье уже не мечталось, только ради Кристины его и приобрела. Ну и немного для Алекса. Чтобы сложилось пресловутое какулюдей.

— Но мы сегодня купили тебе платье, белое, — напомнила Виктория.

— Оно же не настоящее! — парировала дочь.

Со времени того предсвадебного разговора прошло пять дней, но Вику он не отпускал. Как много сказано… Хорошо, если всё при этом было правильно понято. Слишком уж тихо было в омуте под именем Кристина… Переодеваясь из тонкого кружева в тёплый комбинезон, Виктория снова задумалась, в чём отличие подлинного свадебного платья от фальшивого? Вот зимний костюм, подаренный мужем в качестве свадебного подарка, ощущался как самый настоящий. По плечам он лёг тютелька в тютельку, а в районе талии был некоторый запас на вырост.

Через полчаса отряд был экипирован и выдвинулся на заранее подготовленные позиции. Кошка посмотрела на них с крыльца, как на идиотов, только что когтем у виска не покрутила, и нырнула в специально для неё приоткрытую форточку — пошла греться на батарею.

По прочищенной среди сугробов тропинке они прошагали вдоль деревянного забора, ограждавшего сад, и вышли через неприметную калитку. Дом стоял на околице, сразу за забором начиналось поле, через которое в сосновый лес вели утоптанная тропинка и лыжня. Они шли друг за другом. Первой почти бежала в направлении сказочного леса Кристина. За ней, не спеша, пробуя на вкус воздух, пропитанный запахом смолы и свежего снега, шла Вика. Замыкал тройку командир похода с огромным рюкзаком на плечах и волочившимся позади тюбингом

На поляне среди сосен Алексей оперативно растянул большое одеяло, поверх одеяла легли туристические коврики и тёмная рогожа, которая должна была хотя бы чуть-чуть нагреться под зимним солнцем. Вика села, запрокинула лицо к небу и прислушалась: ветер в кронах, снежный шорох, мерный стук из глубины леса (Алексей объяснил несведущим горожанкам, что это дятел), треск горящих поленьев. На металлической сетке, закреплённой на каркасе, играло пламя. Алексей похвастался, что неплохо умеет готовить на костре, но демонстрировать свои таланты не стал, сказал: «Замёрзнете ждать». Несколько кусочков поджаренного на прутиках хлеба с сыром и сладкий чай из термоса заменили ресторанный обед. Кристина самостоятельно насадила на прутик и запекла над костром яблоко, съела его, измазавшись в саже и сладком соке, и заявила, что ничего вкуснее в жизни не пробовала.

Они вернулись домой через час — у зимнего костерка долго не просидишь. В прихожей их встретила Найда, фыркнула в усы: «Где можно гулять столько времени да ещё в такой мороз!» — и потёрлась щекой о протянутую Кристиной ладонь. «А котёнок у них устал, — подумала кошка, — глаза жмурит». Но, прежде чем укладывать женщин и детей спать, она стребовала с хозяина вечерний кусок курицы.

Об общем страхе и общей любви

Вика числилась на больничном и понемногу кондитерствовала в своё удовольствие. Суматошные дни с переездом и свадьбой оставили приятное послевкусие, но и утомили. Она запланировала себе в ближайшие несколько месяцев наслаждаться неторопливым течением жизни, прожить эту беременность, вглядываясь внутрь себя, прислушиваясь. В таком ритме ей удалось продержаться целый четверг. В пятницу нужно было идти на УЗИ. Алекс собирался сам отвезти её, но его ещё ночью сорвали на работу и к утру он не освободился. Позвонил, предупредил, что у него пожары и завалы, обещал приехать, как только потушит и разгребёт. Виктории ещё в детстве объяснили, что мужчина должен работать: арбайтен и ничего другого для самоуважения, семейного достатка и счастья не придумано. А роль женщины — это прежде всего вовремя накормленные, воспитанные дети, рачительность, здравомыслие, чистые полы и занавески на окнах, весь перечисленный набор положительных качеств разрешено совмещать с карьерой. Такая немецкая житейская мудрость неплохо прижилась на русской почве.