Когда не все дома (СИ) - Болдина Мария

— Пошли что ли чаю ещё раз выпьем с твоими блинами, — прервал её рефлексию Алексей.

Она отдохнула от тяжких раздумий за вторым завтраком. Или третьим? Какао считать? Вика в который раз пообещала себе следить за питанием и не слишком увлекаться, доела очередной блин и, наконец, приняла решение пойти проторенным путём: не знаешь, как сказать — набери эсэмэс. Вика ухватилась за эту мысль. Объяснялись же раньше в письмах. И ничего, у некоторых получалось много лучше, чем вслух. Теперь эту переписку издают и даже читают. Алекс серьёзно выслушал её небольшую лекцию о неоспорим преимуществе эпистолярного жанра перед устными импровизациями, покивал, как-то нехорошо при этом надломив бровь, но согласился, что написать для неё будет легче, чем рассказать, ещё раз предложил перевалить выяснение отношений на мужские плечи, спокойно выслушал отказ и отправился чистить снег во дворе. А Вика села за письмо. Процесс составления списков и конспектов её успокаивал. Здесь же ей нужно было выстроить в ряд всего несколько слов, и тем сложнее была задача. Кратко изложила факты: «Выхожу замуж за другого». Что-то ещё нужно было написать о чувствах, и она добавила: «Прости, зла не держи». Получилось скупо, сухо, но лучше так, чем никак.

Отправила.

Всё, камень свалился с души. Вика решила, когда Вадим позвонит, вообще ничего не говорить, только слушать.

Но Вадим слишком хорошо её знал, слишком, и молча выслушивать его упрёки не пришлось. Он отзеркалил, написав ответное эсэмэс в том же телеграфном стиле: «Дождись меня. Скоро приеду». Спустя час сотовый оператор доставил ещё одно мини-письмо: «Кристине привет». И крестиков-ноликов Вадим поставил в конце сообщений — не сосчитать. Звонка от него не было, и сама Виктория набирать его номер не стала. Как-то неуместно показалось названивать бывшему мужу накануне собственной свадьбы.

Алексей во дворе работал лопатой в ритме скоростного рэпа: резко подхватывал и далеко откидывал снег, пытаясь унять внутреннюю дрожь, которую рождала то ли злость, то ли тревога. Он заставил себя выйти из дома, не следить из-за плеча, не диктовать уверенным тоном, так чтобы слова прозвучали единственно возможным, безальтернативным вариантом, решавшим все вопросы в его, Алексея, пользу. Не пришлось бы даже ломать, только слегка согнуть чужую волю, направить в нужную сторону. Не об этом ли говорят, когда призывают бороться за любовь?

Существовал и ещё один заманчивый вариант… Была у него не всем доступная возможность, вызнав все секреты, незаметно влиять на другого. Особая наука, тонкая. Именно так Алексей шаг за шагом приближался к Виктории, при этом продумывая, просчитывая каждый шажок. Сейчас интуиция подсказывала, что он дошёл до черты, у которой следует остановиться.

Но как сложно удержаться от небольшого внутрисемейного расследования, собрать в единую картинку мелкие детали, из которых складываются чужие тайные мысли и чувства. Можно почитать переписку в телефоне и проверить соцсети, поставить для пользы дела следящие программы на гаджеты. И делать это сегодня, завтра, послезавтра… А через год превратиться в параноика. С признаками этого расстройства он был знаком не только по курсу судебной психиатрии, приходилось расследовать преступления, порождённые злобной патологической подозрительностью, и допрашивать скатившихся в кровавую бездну. Ему не давало упасть в эту яму болезненное мужское тщеславие, по которому уже изрядно потопталась бывшая жена. Он хотел доказать себе, что сумеет удержать рядом с собой женщину, без того чтобы следить за ней и нечестно манипулировать.

Многие знания — многие печали. Кто это сказал, Алексей не помнил, но в целом был согласен. У него появилась настоящая семья: жена и дети. Бесценный и хрупкий мир. Алексей не обманывал себя: это его накрыло, а чувства Виктории пока ещё слишком тонки, неопределённы. Любви нет, ещё нет. Привязанность? Не успела она к нему привязаться. Наверное, Вику бросила к нему в объятия надежда на будущее счастье. Тоже немало, для того кто понимает. И нет у него другого пути, кроме как не обмануть её надежд

Сейчас можно потерять всё из-за глупой ревности или просто естественного мужского желания всё контролировать в жизни тех, за кого несёшь ответственность. Пусть она пишет, прощается или встречается, выясняет отношения. Эту боль ему придётся молча перетерпеть. Стиснуть зубы покрепче и делать вид, что это безмятежная улыбка.

И всё же саднило в душе невыносимо. Он хотел, чтобы её дочь, которая появится на свет через несколько месяцев, стала его ребёнком. Помнит ли Виктория об этой его просьбе? Была ночь, тогда она первый раз заснула на его плече. Она согласилась выйти за него замуж. Согласится ли дать своей девочке его фамилию? Собирается ли солгать своему… сожителю? Умеет ли она лгать? Имеет ли он право просить её об этом?

Спина была мокрой от пота, двор вычищен до брусчатки, а горячечная лихорадка в душе не стихала.

О свадьбе

К свадьбе Алексей Половцов подготовился основательно.

Неделю назад, когда они подавали заявление, Виктория категорично заявила:

— Кринолина и ресторана не хочу!

Она была в этом вопросе неумолима и права. Алексей тоже не рвался в ресторан. В его жизни всё это уже было: невеста в белоснежном облаке платья, торт, тоже белый, гости и крики горько под крепкие напитки. Одного раза хватило, повторения не хотелось. Но Алексей держал в голове, что замужем Вика была, а вот свадьбы у неё не было. Что-то надо было придумать непременно. Не хочет она шума, пусть будет тишина.

А тишина в зимнем лесу стояла удивительная. Падал снег, и, казалось, постоишь ещё чуть-чуть среди белой круговерти и услышишь, что за слова так ласково шепчет снег, нежно обнимая землю. Вика и представить себе не могла, что жизнь в пригороде так сказочно тиха. Нет, не полное безмолвие — Вика обернулась на пригорок, услышав, как восторженно визжит Кристина, катаясь на «ватрушке».

Этот огромный тюбинг, два зимних комбинезона, две пары унтов, термобельё, шерстяные носки, модные шапки-ушанки ждали их дома, когда они вернулись после скромной, быстрой и потому идеальной регистрации.

Виктория ломала голову, когда Алексей успел достать из тайника и уложить перевязанные лиловыми лентами тюки и коробки внушительной пирамидой? Вместе же уходили утром…

Распаковали, восхитились нежным лавандовым цветом и тем, что женский и детский костюмы парные — почти точь-в-точь повторяют друг друга — поахали, приложили к себе и собирались убрать в шкаф. Но Алексей спросил:

— Вика, ты как? Не слишком устала? Сил на небольшую прогулку хватит?

— Вообще не устала, — откликнулась она.

— Тогда выходим через двадцать минут, форма одежды зимняя походная, термобельё и шерстяные носки обязательны.

Виктория послушно взяла свой комплект походной зимней и пошла переодеваться. Она сняла и повесила на плечики свадебное платье, длинное, пушистое, тёплого молочного оттенка, выбранное лично Кристиной. Сама Вика ни за что не купила бы белое платье. Ну какая белизна в тридцать с хвостиком и двумя детьми. Но её семилетняя дочь законы сказочного и кукольного миров считала непреложными. Вике пришлось подчиниться, уступая в малом. Кристина напряжённо, но без ожидаемой враждебности приняла уже случившийся переезд и предстоящие события. Такое самообладание, как подозревала Виктория, держалось на волшебном для любой девочки слове СВАДЬБА. И настоящая свадьба без традиционного платья, цветов, угощения и единорога в девчоночьих мечтах не укладывалась. После долгих уговоров из списка удалось вычеркнуть только единорога.

За вечер шоппинга они вымотали другу все нервы. Виктория уже была согласна на декольте и рюши, когда в витрине одного из бутиков мелькнул наряд, который, по мнению Вики, подошёл бы Снегурочке. А с другой стороны, в нём не было ничего особенного: практичный, с неброским сочетанием шерстяного трикотажа и кружев, после регистрации можно надеть и в пир, и в мир, и в добры люди. Когда Кристина увидела маму, выходящую из примерочной, она ахнула, подскочила с банкетки и закружилась в импровизированном танце снежинки. Пришлось купить белокружевные платья и себе, и дочери. А после они сидели в укромном уголке торгового центра, ели мороженое из фарфоровых креманок и разговаривали про любовь.