Арбин (СИ) - Асхадова Амина

- А потом врачей в стране не хватает… - пробурчала я немного недовольно.

- Это система такая, а не я - хмыкнула Аня, что-то щелкая на своем телефоне.

С отъезда Артема прошло несколько недель. Аня своим мелодичным звонким голосом отвлекала меня от реальности и заживляла мои раны разговорами по душам. Эта девушка стала мне союзником, и оттого в груди появилась всепоглощающая надежда на счастье, и надежда эта крепла днем за днем. Она была настолько огромной, что я неустанно задавалась вопросом: как после случившегося во мне еще разжигается надежда?

Однажды мы остановились около беседки и не торопясь зашли внутрь. Здесь располагался широкий и длинный деревянный стол для огромного количества гостей, несколько лавочек и много стульев – все это было ручным изделием из дерева и в стиле Арбинского, а потому я уже давно перестала удивляться его вкусу. Рядом с беседкой я заметила место для разведения огня, которое очень давно не использовалось.

А использовалось ли оно вообще когда-нибудь? Разве в доме отшельника когда-то бывает разнообразие людей и радости?

Я присела рядом с Аней на скамью и спросила:

- Ты правда знала мою маму, моих родителей?

Аня прервала разговоры ни о чем, которые неслись из ее уст в присутствии Марата, и ненадолго задумалась. Эта женщина что-то упорно вспоминала, я же с нетерпением ждала ответа.

- Представляешь, у меня есть даже фотопленка с ними. Если тебе придется побывать у меня дома, я обязательно тебе покажу. Или привезу сюда, хочешь?

Я медленно кивнула, смотря на Аню глазами, полными жадности. Я поверила в то, что она была знакома с моими родителями. Это было правдой, я чувствовала, и я бы очень хотела на чуточку оказаться на месте этой женщины и вот так на равных поговорить со своими родителями. Уже осознанно, по-взрослому, я бы задала им множество вопросов, особенно – маме. Но последний раз я видела их еще маленькой девочкой, и, по сути, о них я совсем ничего не знаю. Совсем.

- На фотопленках во главе стоят твои родители, рядом с ними я и еще несколько работников завода и магазина. Все это на фоне огромного детища твоих родителей – на фоне завода. Эти кадры были сделаны в честь юбилея Артема, твоего отца, но даже в этот день твои родители были на работе и верно служили своему делу.

Я глубоко вдыхаю, набирая побольше воздуха в легкие. Что-то странное почувствовала в этот момент – мимолетное головокружение, однако не придала значения этому, наслаждаясь теплой погодой и вылазкой на свежий воздух за долгое время. Такие порывы плохого самочувствия в последнее время участились, и я перестала обращать на них внимания. Я просто почти ничего не ела.

Я продолжила слушать эту чудо-женщину, ведь она была связью с моим детством, с моим теплым прошлым. А может и сам Арбинский знал моих родителей? Мне кажется, он точно должен их знать, раз так хорошо знаком с моим дядей.

Я перевела взгляд на болтающую Аню и совсем не могла понять, как она хочет помочь мне, как? Однако я видела ее неравнодушие, и это вселяло в меня какую-никакую уверенность. Союзник – он хорош в любом виде, какие бы интересы не служили ему наваждением. Однако порой ее слова и нравоучения о том, как нужно вести себя с Арбином, выбивали меня из колеи, но что-то мне подсказывало, что все это неспроста. Это какой-то план. Или я столь загорелась надеждой, что выдавала желаемое за действительное?

В этот день, когда мы вновь остались наедине, Аня протянула мне телефон:

- Если ты знаешь номер дяди, ты можешь набрать.

И я знаю номер. Не забыла за все это время, ведь надеялась, что еще может пригодиться. Я все делаю быстро, пользуюсь шансом и не более того. Слышу гудки и голос дяди – этот голос я не слышала уже очень давно.

- Да?

Не в силах собраться, я произношу первое попавшееся слово:

- Дядя…

Ни секунды не сомневаясь:

- Влада? Моя девочка…

Множество слов, сыпавшихся из его уст, я пропускала через себя и запоминала каждую его букву. Взгляд Ани явно говорил о риске и страхе быть пойманными, и я-таки перебила нескончаемый поток слов:

 - Где ты? Назови хотя бы одну причину, по которой ты поступил так с дочерью своего брата.

Не требую.

Прошу.

- Я почти три месяца в тюрьме.

Шок. Я вздрагиваю.

- Пока что в отдельной камере, но скоро он добьется и этого лишения… - что-то говорит еще, но я вновь перебиваю.

- Это Арбин? – спрашиваю, уже предчувствуя ответ.

- Я боюсь представить, что он сделал с тобой, если ты называешь его по этому прозвищу! – гнев и боль слышу в трубке.

- Я тебя услышала, дядя, - поджимаю губы, боясь сорваться на плач и крики.

- Я боюсь, что отсюда не выберусь. Дело тянут с целью найти больше улик, даже производства не было еще. Пообещай мне, что ты найдешь способ выбраться. И скажи мне, где ты! Вдруг...

Аня качает головой напротив, а затем резко оглядывается. К нам кто-то шел, и это был Марат с проверкой.

- Обещаю, дядя, - шепчу все, что успеваю, сбрасываю и кидаю телефон прямо Ане в руки.

А затем Аня наведывается перед самим приездом Арбинского, проходит около трех недель. После недолгого молчания в той самой беседке, где нас, на удивление, никто не караулил, Аня тихо произносит:

- Влада, ты должна сделать так, чтобы Арбин разрешил мне сюда приезжать.

Я непонимающе смотрю на нее, Аня поясняет:

- Возможно, после своего приезда Артем запретит мне появляться здесь. Я не знаю его планы и намерения, но нам с тобой нужно следовать двум аспектам: во-первых, обязательно дождаться Арбинского и не срывать его из Израиля, а во-вторых, я должна быть рядом после его приезда. То есть иметь доступ ко входу в дом.

- Ты должна мне рассказать план, чтобы я могла придерживаться его, - недовольно говорю я, - а пока лишь я слышу странные извилистые предложения и ужасные нравоучения, которыми ты словно подталкиваешь меня к зверю. Я хочу сбежать, Аня, а ты о чем?

Аня быстро встает со скамьи и начинает оглядываться в пределах беседки:

- Девочка моя, не веди себя столь опрометчиво! Даже стены здесь все слышат! Следуй моим указаниям и читай между строк, тогда все будет хорошо.

Ее голос немного поменялся, стал более холодным и прерывистым, тихим, и я смягчилась.

- Думаю, мне пора. Инга и так слишком многое докладывает Артему, и именно она может стать причиной всего краха.

Я не понимала, почему Аня ко всему этому приплетает Ингу, ведь домработница относится ко мне прекрасно, но Аня убеждает меня в обратном. Просит беречь себя.

Мы идем в направлении дома, заканчивая нашу прогулку. По пути нам попадается несколько людей Арбина и Марат, а затем я вдруг понимаю, что сопровождало меня всю прогулку.

Покачнувшись, я резко цепляюсь руками за первую попавшуюся опору - за Марата.

- Влада? – слышу встревоженный голос Ани.

В этот момент я не знала, что еще очень долгое время я не увижу Аню.

Арбин запретит.

И причина этому – Инга.

Качаю головой, игнорирую Марата и быстро прощаюсь с Аней. На большее не хватает сил. Захожу в дом и сразу после этого стремглав несусь в уборную, где меня настигает спазм и выворачивает наизнанку.

Мне плохо. Я лежу в своей комнате и задаюсь множеством вопросов…

Как быстро наша жизнь может поменять свое направление? Как быстро ты можешь оказаться уже не тем, кем был прежде?!

Не запоздалым ли был наш разговор с дядей?

Арбинский отделался от своих грехов аттестатом и другими поблажками, а от дяди решил избавиться вовсе. Вот что имел в виду Артем, когда говорил, что мне некуда идти. Он засадил моего дядю и скрыл от меня это!

Только ты, дорогой Арбин, совсем не учел того, что твоя пленница не сломалась, и она пойдет на все ради своей свободы и спасения близких. Она пропадет, но не сломается – ради дяди, ради себя и ради…

Неужели ты, дорогой Арбин, наивно полагаешь, что твоя пленница будет покорно ждать, когда ты подаришь ей свободу со своей барской руки?