Львица по имени Лола (СИ) - Волкова Дарья
Ян отменил несколько шоу. Жители Москвы разбегались по отпускам на моря или дачам, а гостями столицы клуб не заполнялся и на треть. Левка этому только радовался. Небольшое снижение доходов его не слишком волновало — в свое время хватило ума сформировать себе подушку безопасности, и теперь Лев мог спокойно пересидеть без работы не один месяц. А тут речь идет всего-то о неделе или двух. Их бы потратить на то, чтобы как-то двинуть ситуацию с Разиным, но…
Жара, духота, зной.
В такую погоду хочется только лежать, пить, есть фрукты.
И заниматься любовью.
9.9
***
При такой температуре воздуха лучше всего было бы ходить нагишом. Но поскольку цивилизация и все такое накладывали определённые рамки — Левка ограничился тонкими нейлоновыми шортами и футболкой без рукавов, а Дина — топиком на узких лямках и длинной невесомой батистовой юбкой. Компанию им составила миска спелых медовых абрикосов, желтых и полупрозрачных.
Миска стояла на столике, Дина сидела на диване, Левка намеревался на этот же диване прилечь.
— Сударыня, могу я прилечь к вам на колени?
— Нет, мой принц.
— Я хочу сказать — положить к вам голову на колени?
— Да, мой принц.
Темноволосая голова устраивается на мятного цвета юбке.
— Вы думаете, у меня были грубые мысли?
— Я ничего не думаю, мой принц, — к Левкиным губам прижали абрикос. — Ешь и не болтай. Терпеть не могу Гамлета.
— Почему? — невнятно, но с абрикосом во рту иначе не получается.
— В школьном спектакле доводилось играть Офелию. Она идиотка.
— В этом весь смысл — разве нет?
— Ешь абрикосы! — ему в рот сунули очередной плод.
У абрикоса нежная бархатистая кожица, чуть надавишь — и течет сладкий густой сок, а там, внутри — нежная мягкость, которую только и остается что слизывать.
Левка выплюнул косточку и отправил ее на блюдце. Повернул голову… и ткнулся носом в низ женского живота. Туда где смыкаются бедра, где находится тайное средоточие женского, туда, где все наверняка такое же, как этот медовый спелый абрикос. Куда вдруг нестерпимо захотелось наконец-то прижаться губами и стереть все, что было до, очистить и оставить только свое…
Замерли оба.
— Прекрасная мысль — лежать между девичьих ног…
— Левушка… — шепчет она тихо, беспомощно, забыв к черту весь шекспировский текст. Почти испуганно.
— Предыдущий ответ мне нравился больше.
— Какой?
— Да, мой принц.
И он слышит этот ответ, когда она откидывает голову на спинку дивана и крепко зажмуривает глаза.
— Да, мой принц…
Сначала он целовал ее прямо сквозь мятный невесомый батист — живот, бедра, чувствовал, как робко и неумело касались его затылка и плеч ее пальцы — касались и снова отступали. Как начали дрожать бедра под его поцелуями.
Лев резко сел. Наклонился над ее запрокинутым в потолок лицом, поцеловал в губы. Он был уверен, что делает все правильно, он знал это твердо. Но Дина его поцелуй восприняла как вопрос, как просьбу о разрешении. И, не открывая глаз, снова прошептала:
— Да, мой принц…
Это было уже не позволение. Это — мольба. И в следующую секунду он уже стоял перед ней на коленях. Взметнулась ментоловым шатром невесомая юбка-солнце. Взметнулась — и скрыла темноволосую мужскую голову. Таинство дароприношения мужчиной женщине вершилось под покровом тончайшего мятного батиста.
Он снова целовал ее бедра — только уже не через ткань, а так — губами к коже. В мягком зеленоватом сумраке смотрел, как покрывается мурашками ее живот выше линии простых белых трусиков. А потом стянул их.
Долго-долго уговаривал колени снова разойтись в стороны, покрыл поцелуями каждый сантиметр гладкой кожи бедер. Чувствовал ее все нарастающую дрожь. А потом по-хозяйски обхватил ладонями бедра и припал губами.
Медовая, спелая, сладкая. Снаружи — нежная бархатистая кожа, внутри — гладкая влажная плоть. Как кошка, вылизывающая своего котенка до чистоты, он сейчас тоже языком убирал все, что отравляло когда-то Дину. Оставляя чистое влажное наслаждение. Но, впрочем, не вполне.
Когда Дина была уже почти на грани, он резко отстранился. С каким-то садистским наслаждением услышал ее громкий стон разочарования.
Тонкие нейлоновые шорты полетели на пол, снова взметнулась шатром ментоловая юбка, когда Левка устраивал Дину у себя на коленях. Впился жадным поцелуем в ее губы, делясь сладким, абрикосовым, медовым.
— А кончать ты будешь как положено хорошим девочкам… — хрипло и задыхаясь проворил он, — …от члена…
Хорошая абрикосовая девочка укусила его за слишком болтливый язык. Но что ей было приказано, исполнила беспрекословно. А после Левка гладил ее дрожащей рукой по дрожащей спине. Как их уносит-то, а? Уже обоих. Где и у кого вменяемость и разумность? Ау?
— Тебе ведь понравилось?
— Я о таком даже не мечтала…
9.10
***
Жара спала через неделю. Через неделю позвонил Разин. Как раз во время завтрака. Поздние завтраки стали уже их особым ритуалом. Почти семейным ритуалом. И тут, как раз когда Дина разливала кофе, а Левка курил в окно, раздался звонок телефона.
Лев обернулся. Дина вытирала ладони о джинсы и смотрела на телефон. Смотрел так, будто это была раскачивающаяся перед смертельным броском ядовитая змея. Он сразу понял, кто звонит, хотел схватить, забрать телефон, но Дина успела первой. И решительно поднесла аппарат к уху.
— Да, Игорь. Хорошо. Да, давай. Нет, сейчас не могу. Я тебе позже напишу, где и когда. Хорошо. До связи.
Лев затушил недокуренную сигарету, и они долго молчали. Потом Дина снова вернулась к прерванному занятию.
— Давай пить кофе. Я вчера купила такое вкусное и рассыпчатое печенье.
Да к черту печенье!
— Сам не ешь, так другим не мешай!
— Цыц, я кому сказал!
— Что ты ему скажешь? — Лев медленно опустился на стул.
Дина размеренно размешивала кофе. Подняла на него взгляд.
— Ты ревнуешь?
Кажется, она об этом уже спрашивала. Ничего не изменилось. Нет, стало еще хуже.
— Ужасно, — нехотя буркнул Левка.
Дина неожиданно встала, подошла и обняла его сзади за плечи. Он почувствовал, как к макушке прижались ее губы.
— Тебе глупо ревновать к нему. Он для меня теперь никто.
— Есть кое-что, что вас по-прежнему связывает, — он накрыл своей рукой ее ладонь на своем плече.
— Я знаю, — вздохнула Дина и еще раз прижалась губами к его макушке. — Я знаю, хороший мой, но…
— Позволь мне… — Лев не чувствует, с каким нажимом звучит его голос. Не просьбой, как на словах. А почти приказом. — Позволь мне пойти с тобой.
— Зачем? — в голосе Дины слышно изумление.
— Я… — он не может объяснить внятно. Все намешано в нем сейчас — и ревность, и опасение, и просто дикое нежелание, чтобы они встречались наедине. И плевать, что это буде публичное место! — Я просто… В качестве моральной поддержки. Вот.
— Левушка… — она вдруг гладит его по голове очень неожиданным движением, каким-то… раньше ей несвойственным. — Это только разозлит его, понимаешь? Я не хочу ссоры, скандала. Будет лучше, если мы с Игорем поговорим спокойно.
«А если он тебе что-то сделает?!» — хочется орать ему. Но понимает, что для такого поведения причин нет. Объективных. А то, что внутри все мерзко ноет от нехорошего предчувствия — это не объяснишь.
— Пообещай мне, — Лев резко развернулся и ткнулся лицом в ее грудь. А потом поднял лицо — Пообещай мне, что пошлешь его к черту. Совсем. Мы что-нибудь придумаем с «Ингер продакшн», я обещаю. Если я чем-то смогу помочь — я сделаю все, что от меня зависит. Но ты должна окончательно расстаться с… ним.
Она какое-то время молча смотрела на него сверху вниз. Потом кивнула.
— Хорошо. Обещаю. А теперь давай пить кофе.
9.11
***
Лев: Степка, как думаешь, у нас в роду мужики ревнивые?
Степан: Ты пьяный, что ли?
Лев: Три часа дня. Трезвый, конечно.
