Мелисса Натан - Гордость и предубеждение Джасмин Филд
— Что ж, спасибо, что подвезли, — сказала Джаз. — Я узнала много интересного.
Она выскочила из машины, хлопнула дверцей и пошла к дому. Если Гарри надеялся, что его пригласят на кофе, он ошибался.
Закрыв входную дверь и снова почувствовав себя Джасмин Филд, а не Лиззи Беннет, Джаз, громко топая, поднялась по лестнице. Умирая от жары, она сразу же встала под душ, где дала выход своей ненависти к человеку, который считал, что имеет право критиковать ее статьи только потому, что подвез ее до дома. Как он только посмел? А ему бы понравилось, вздумай Джаз критиковать его игру?
Гарри тем временем плутал в лабиринте улочек с односторонним движением. Его гнев по отношению к Джаз очень скоро принял другое направление. Когда через сорок минут Ноубл все же добрался до дома, то некоторое время еще в задумчивости сидел в машине. Он посмотрел на соседнее сиденье и, заметив, что оно было чуть влажным от пота, улыбнулся. Просто удивительно, каким же иногда он может быть грубым, когда чувствует себя снова Гарри Ноублом, а не Фитцуильямом Дарси.
ГЛАВА 12
Мало ей было опостылевшего внимания Гарри Ноубла, так на Джаз на репетициях свалилась новая напасть, еще хуже, чем первая.
Непонятно с чего, но Гилберт Валентайн, по-видимому, вдруг решил, что между ними что-то есть. Странно: работая несколько лет бок о бок с Джаз, он едва замечал ее существование, теперь же, когда девушка абсолютно охладела к нему, он начал проявлять к ней большой интерес. Гилберт не отходил от нее, о чем она и мечтать не могла в свое время. Хуже всего было то, что он очень мешал ей общаться с Уиллсом, который теперь практически перестал подходить к Джаз, чтобы поболтать. Нужно было принимать меры, и безотлагательно, а именно — сегодня вечером. Даниель Макартур, который играл Денни, дружка Лидии, сестры Лиззи и приятеля коварного Уикхэма, устраивал вечеринку, и Джаз собиралась на ней поставить все точки над «i», чтобы Гилберт ясно и окончательно понял: он ей неинтересен.
В конце репетиции Джасмин удалось на пять минут уединиться с Уиллсом.
— Ты придешь вечером? — спросила она.
— Наверное, — сказал он с серьезным видом, пристально глядя на нее. — Хотя, может быть, это и не совсем удобно.
— Почему?
— Понимаешь, одно дело репетировать с этим типом, а совсем другое — общаться с ним в компании.
Джаз просто взвилась. Ей хотелось убить Гарри.
— Он уже испортил тебе карьеру, но ты не должен позволить ему испортить тебе жизнь, — с жаром сказала она. — Ты должен пойти обязательно. А потом, в любом случае Ноубла там не будет. Он не опустится до такого. Поверь мне, я знаю, — она почесала нос. — Из достоверных источников, — добавила Джаз, вспоминая подслушанный в свое время разговор, когда Гарри так презрительно отзывался на прослушивании о своих будущих актерах.
Уиллс взглянул в сторону Гарри.
— Ты права. Почему я должен позволить таким, как он, испортить мне праздник? — Он широко ей улыбнулся. — Хорошо. Я иду. Но только, если ты идешь.
— Конечно, иду.
— Это будет нашим свиданием, — заулыбался Уиллс.
Ближе к вечеру Мо зашла в комнату Джаз. На ней было новое платье в обтяжку. Черное. Джаз подумала, что ее подруга смахивает на высохшую вдову.
— Мне идет?
— Бежит.
— Здорово! Спасибо. Или ты, как всегда, смеешься?
Джаз повернулась к Мо и оглядела ее со всех сторон. Улыбаясь, она сказала:
— Ты правда выглядишь роскошно.
Мо расцвела:
— Если я не подцеплю сегодня какого-нибудь урода, то покончу жизнь самоубийством.
Джаз засмеялась.
— Это прямо в духе постфеминистки, — сказала она. — Эмили Панкхерст была бы счастлива.
Сама Джаз все еще была в одном лифчике и трусах, все вещи разбросаны по полу.
— Ты до сих пор не готова?
— Нет, — вздохнула Джаз. — У меня гардеробный кризис.
— Не валяй дурочку, у тебя отличные тряпки. Одевайся. Мы уже опаздываем.
— Я не знаю, что надеть, — простонала Джаз и опустилась на постель.
Мо терпеливо села рядом с ней.
— В чем ты чувствуешь себя наиболее комфортно?
— В кровати.
— Г-м-м. Я видела тебя в кровати, и зрелище было безобразным. Так что не пойдет. — Она оглядела комнату. — Г-м-м. Примерь вот этот розовый топ, что валяется у дивана.
Джаз встала и послушно надела его.
Ах, если бы у Мо была фигура Джаз!
— Очень миленько! А теперь надень-ка эту короткую с воланами юбку.
Джаз надела.
Ах, если бы у Мо были такие стройные длинные ноги!
— Роскошно. Пошли.
С Джорджией они встречаются прямо на вечеринке. Раз у сестры появился друг, она, конечно же, пойдет туда с ним.
Как только Мо припарковалась, до них донеслись звуки музыки. Подойдя к двери, она повернулась к Джаз и сказала:
— Ну, подруга, сразим всех наповал.
— Или, по крайней мере, ударим побольнее.
Они распахнули дверь. И тут же Джаз спешно ее снова захлопнула.
— Если увидишь, что ко мне подходит Гилберт Валентайн, — зашипела она, — умоляю, спаси меня от него! Иначе я за свои действия не отвечаю.
— Заметано, — пообещала Мо.
Было так темно, что подружки в первый момент даже зажмурились: ничего нельзя было разглядеть. Постепенно стали вырисовываться люди, и Джаз поняла, почему так долго ее глаза ничего не видели — все были в черном, как Мо. Это походило на поминки. И сразу же она ощутила мрачное, почти грозное присутствие Гарри Ноубла. Он стоял в дальнем углу комнаты лицом к двери. «Черт подери, — подумала она. — Какого дьявола он здесь делает? Это же ниже его достоинства — тусоваться с такой компанией? И неужели Гарри не понимает, что он здесь не к месту? Как могут люди нормально развлекаться, если они испытывают постоянный страх перед ним?» И почему он все время так на нее пялится? Будто знает о Джаз что-то такое, чего она сама не знает? Эта мерзкая презрительная полуулыбка. Она была в бешенстве.
Заметив вдруг, что к ней проталкивается Гилберт. Джасмин схватила Мо за руку и потащила ее в набитую народом гостиную, где гремела музыка. Они с Мо начали танцевать. Джаз обожала танцевать. Это была та сфера жизни (несравненно более приятная, чем тяжелый ручной труд или роды в муках), в которой все признавали неоспоримое преимущество женщин над мужчинами и отдавали им должное. Танцуя, Джаз с удивлением увидела, что Гилберт подошел к Гарри и явно хотел заговорить с ним, но тот, абсолютно игнорируя журналиста, и даже не глядя на него, медленно пошел прочь, оставив Валентайна с открытым ртом. Вид у него, надо сказать, был идиотский, хотя Гилберт и пытался изобразить, будто все нормально. Джаз поймала себя на том, что хохочет. Около часа они с Мо отплясывали в полном экстазе.
