Георгий Громов - Наизнанку. Московский роман
В гримерную клуба я явился, на удивление, самым первым.
Там лежали две полуржавые гантели, с которыми я немного позанимался, после чего отжался по-боксерски на пальцах и сделал пару-тройку упражнений на брюшной пресс. В гримерную под мои пыхтения зашла та девочка танцовщица. Когда закончил, я подошел к ней и поздоровался, сказал, что работаю недавно и что мы еще не знакомы. Она была очень мила и красива, ее большие длинные ресницы хлопали будто в ладоши.
– Я видел тебя на сцене, прикольно ты заводишь публику, – сказал я.
– Да ладно тебе, это же место соответствующее, тут так и должно быть.
– Сегодня много народу будет? Я имею в виду танцоров.
– Сегодня суббота, а в субботу почти все выходят. В клубе народа будет столько, что задохнешься на фиг. Да, кстати, меня зовут Ира, – и она уставилась на меня с вопросом в глазах, мол, как твое имя, а я просто любовался ею. Меня уже подцепило то, как она разговаривает, ее тембр голоса, изящные движения руками, но я опомнился:
– Михаил.
– Михаил? – переспросила она.
– Да, просто Миша.
– ОК, просто Миша.
Как-то неожиданно для меня в гримерке собралось полно народу.
Слились все кому не лень: и танцоры, и менеджеры, и даже диджеи. Тут и Кэт, и Валерка, и куча остальных. Многих я видел впервые. Рома, менеджер, выглядел сегодня довольно свежо, ведь я не видел его с того дня, как отработал в первый раз.
– Ну как, Мих, ты уже освоился немного?
– Стараюсь!
Это был весь наш диалог, он был очень суетной и перетер двумя, тремя словами чуть ли не с каждым танцором и танцовщицей, а сегодня их было хоть отбавляй. Я хотел спросить что-то у Иры, но она исчезла так же быстро, как и появилась.
Диджеи зарядили музон, и в гримерку из зала били басы, играла какая-то заводная быстрая мелодия, и некоторые дансеры начали пританцовывать, синхронно.
Игорь с Сашкой, которые пришли одними из самых последних, стоя полуголые, только в нижнем белье, напротив большого зеркала, смеясь и стебаясь, начали вытанцовывать свои заученные новомодные финты.
– Вот! Сейчас тема пойдет, ты помнишь, нет? – импульсивно кинул Игорь в сторону Сашки.
– Помню, конечно, клевая тема, жаль, что этот мудак сейчас ее зарядил, лучше бы через часик поставил, мы бы на сцене ее колбаснули.
– Да он лох какой-то новенький, ставит нормальные темы не в фартовое время. – Игорь завизжал как дитя: – Колбаса пошла.
И тут началась убойная мелодия, под которую ноги сами прыгают. И у этих пацанов все складывалось ништяк, круто работали. Причем перед зеркалом, играя мышцами и рельефом булок, однозначно, они торчали от самих себя.
Прикольно, думал я, молодые парни, любимцы прекрасных дам в шутку и с приколом трясут своими жопами в трусах и абсолютно счастливы, как мало надо человеку. И так оно и было, по-своему, я был тоже счастлив, в том числе потому, что не уехал обратно в свой серый, мертвый городишко, а остался здесь. Но я двигаюсь пока неуклюже, да и опыта ноль, завести толпу не сумею и поэтому отправляюсь с поникшей головой вниз, в «Детище».
Спустившись по обыкновению в малый зал, я просто ошизел, сколько там было народу. Вся круглая барная стойка, которая вальяжно располагалась около сцены, просто трещала, два худеньких бармена буквально разрывались от количества заказов. В этом особенном месте многие мужчины вели себя как женщины в прямом смысле, но я не осуждаю, это просто забавно. Каждый живет так, как ему нравится. Мне, например, глубоко не все равно, с кем спать. Во-первых, только противоположный пол, во вторых, лучшие его представительницы.
– Привет, это ты? Ты сегодня опять на сцене? – прервал мои мысли тот долговязый мужик, с которым у нас уже состоялся один диалог днем раньше.
– Да, сегодня снова моя смена, буду вас радовать.
– Обалдеть, Михаил, а сегодня ты сможешь составить нам компанию? Мы вдвоем с Веркой здесь.
– С кем? С Веркой?
Он слегка покосился на того парня, который был с ним в прошлый раз. На вид лет 30-ти, коротко стриженный парень в белой очень обтягивающей майке, которая подчеркивала его стройность и абсолютную безмышечность.
– Мы все так его зовем. Верка.
– Понятно, я отработаю, а там увидим.
Пока у меня было немного времени, я воспользовался моментом и прошел через малый зал, чтоб позагорать в горизонтальном солярии. Там уже кто-то лежал. Сначала я подумал, что это кто-то из танцоров, но когда крышка солярия поднялась, оттуда вылез какой-то незнакомый парень с женской прической каре. Я стоял голый, потому что снял бандаж, и тут он выдал то, что не могло меня, мягко говоря, не шокировать:
– Слушай, можно взять его в рот? Он такой классный!
– Да ты че, парень, не гони, дай я лягу позагораю, а ты иди тусуйся дальше, – кое-как ответил я.
– Ну, может, дашь все-таки, я заплачу, и неплохо, 500 грина.
Я немного разозлился, но сдержался, чтобы не послать его матом.
– Слушай, иди отсюда, я мужчинам в рот не даю.
Чувак быстро оделся и, извинившись, ушел.
«Да не за что… 500 грина…», – я протер солярий очищающим раствором и лег на десять минут.
А в это время на главной сцене в большом зале во всей гейской красоте бушевало клубное травести-шоу, куда сплылись все из «Детища». Час ночи – это было единственное время, когда люди снизу приходили наверх. В образе певицы «Валерии» звезда травести «Кила» строила гримасы и открывала рот под фанеру. В принципе, издали она напоминала знаменитую певицу. Псевдо Валерия была на сцене даже с подтанцовкой. Голубые, короткие шортики на Валерке не подчеркивали его мужественность. Зато белые шортики на девочке подчеркивали ее сексуальность, да так, что голова кружилась.
– Кила – звезда, Кила – лучшая, – выкрикивали из толпы, и Кила это знал.
Она была лучшая звезда клуба, некий собирательный образ разных звезд. И это правда. Хотел бы забежать вперед и рассказать, как ребята из клуба провожали бухую Килу домой, та, в свою очередь, была в ноль и ничего не соображала, потому что всю ночь бухала и нюхала до чертей.
– Где твой подъезд? – спрашивали ее ребята, когда такси подъехало к дому, но Кила что-то бормотала себе под нос, что-то неразборчивое и абсолютно не въезжала, что происходит. Тут как раз нашелся путеводитель по «Киле»: рядом с подъездом жирными буквами черной краской было написано: «Здесь живет Кила-пидарас», что не могло не вызвать истерического смеха у провожающих ее. Этот забавный случай рассказал мне Кэт-котенок, который был в числе тех ребят.
Я вернусь к тому моменту, когда я выступал на сцене в «Детище» под Verve – «Горькая, сладкая симфония» назывался тот трек. Мне нравилась эта композиция, близкая мне по духу: сильная и наглая, открытая и дерзкая, под нее я работал на шесте. Мне было все равно, что об этом думают другие люди.
