Беззвучная нота (ЛП) - Аларкон Нелия
Но я не разговариваю с ним.
Мама продолжает смотреть на меня пустым взглядом. Это расстраивает. Она не такая уравновешенная. И никогда не была. Всю мою жизнь мама носила свои эмоции "на рукаве". Именно поэтому я научилась держать свои в тайне. Кто-то из нас должен быть рациональным, и это не должна была быть женщина, забившая ключом машину домовладельца после того, как он незаконно поднял арендную плату.
— Винсент?
— Хм? — Заместитель директора нетерпеливо наклоняется к маме.
— Могу я поговорить наедине?
— Да, конечно…
— С моей дочерью.
— О. — Он скользит взглядом туда-сюда между мной и мамой, а затем вскакивает на ноги. — Вы, дамы, не торопитесь. Миссис Кросс, рад наконец-то встретиться с вами лично.
— Простите, что помешала такому занятому человеку, как вы.
— Очень приятно. Учитывая вклад вашего мужа в развитие Redwood Prep, вы можете считать этот дом своим вторым домом. — Он улыбается так широко, что его щеки, наверное, болят после этого. — И позвольте сказать, я потрясен, что вам удалось сохранить это в тайне. Я и не подозревал, что мисс Джеймисон — приемная дочь Джарода Кросса. Для нас большая честь, что среди наших сотрудников есть представитель вашей уважаемой семьи. — Он кивает мне.
Я вздрагиваю.
Мамины губы кривятся, но взгляд остаётся твердым. Она ждет, пока он выскочит из кабинета. Дверь с тихим щелчком закрывается. Даже его выход сделан так, чтобы доставить ей удовольствие.
Между нами воцаряется тишина.
Мама оглядывает меня с ног до головы, оценивая.
— Как ты себя чувствуешь?
Я неловко потираю свой шрам. Никто не говорил о нем, но я видела, как несколько студентов уставились на неровную линию, вероятно, придумывая в уме дикие истории о том, откуда он взялся.
— Ты принимаешь лекарства? — Мама начинает вставать. — Ты выглядишь слабой, Грейси. Давай я перезвоню Винсенту и попрошу его принести чай.
— Не надо.
— Не стоит беспокоиться. Он с радостью поможет.
Мои слова обжигают жаром.
— Конечно, это хлопотно. Мы же школа. Здесь все заняты. — На ее лице отражается раздражение. — Ты же не думаешь, что все это было для тебя? — Я жестом указываю на дверь, из которой вышел заместитель директора. — Харрис притворялся бесхребетным. Винсент не притворяется. Он настоящий. Толкать его — это не достижение.
Мама снова садится.
— Ты злишься.
— Я пытаюсь понять, почему ты проделала весь этот путь, чтобы меня уволили.
— Отпуск — это не увольнение. Это перерыв.
— Мам.
— Я нашла хорошую школу в Европе. — Мама говорит спокойно. — Это там, где все твои любимые книги? Классика? Я видела брошюры в Интернете. Они предлагают магистратуру по греческой литературе. Занятия проходят на высшем уровне. И кампус красивый. Сады? Ты будешь в восторге. Идеальное место, чтобы посидеть на улице в погожий день и почитать. Представь, что ты смотришь на то же самое небо, на которое смотрели твои любимые писатели, когда писали эти слова на странице.
Узел в моей груди растет, затягивается, сжимается.
— Это не обязательно должна быть Европа. Я слышала от девушек в VIP-зале. Сейчас все едут в Африку. Там гораздо меньше народу, больше эксклюзива и роскоши. Мы можем взять промежуточный год, пока ты не учишься…и
Я вскакиваю на ноги.
Мамин рот закрывается.
Моя рука дрожит, опускаю ее на стол. Не знаю, почему я более эмоциональна, чем обычно, но мне с трудом удается перевести все свои чувства во что-то менее взрывоопасное.
— Мама, я не уеду из Redwood Prep, пока не буду готова. Пожалуйста, больше никогда не вмешивайся в мою карьеру. — У нее отвисает челюсть. Я с содроганием выдыхаю. — И…прости…если я была груба с тобой в тот вечер по телефону. Мне было неприятно это делать.
Она прижимает сумочку к груди.
— Я не дурочка. Я не виню тебя за это.
Я поднимаю глаза в замешательстве.
— Этот человек — не ты, Грейси. — В мамином голосе звучит мольба. — Двадцать четыре года я растила тебя, и ты ни разу не повысила на меня голос. Но как только ты связалась с тем мальчиком… — Она поджимает губы. — Он бунтарь и нарушитель спокойствия. Что я тебе говорила о таких типах?
— Что я должна их избегать, — заученно отвечаю я.
Это вбивали мне в голову с пяти лет.
Тогда мама запрещала мне играть с соседскими ребятами, даже если они учились в моей начальной школе.
Эти типы не становятся хорошими только потому что на них хорошо влияют. Они всегда сами оказывают влияние. Так что держись от них подальше, хорошо?
— Он научил тебя быть развратной и неуважительной. Он превратил тебя в того, кого я не узнаю.
Мои глаза зажмуриваются. Разочарование разгорается и мешает дышать.
— Не меняй тему. Дело не в Зейне. Дело в том, что ты пришла ко мне на работу и приказываешь мне и моему начальству.
— Я пытаюсь спасти тебя.
— От чего? От вечного проклятия?
— Ты не можешь думать, что любое из этих решений, которые ты принимаешь, приведет тебя к чему-то лучшему? Жизнь — это не волшебный фокус. Если ты вкладываешь в нее только тьму, то не жди, что в конце концов появится свет. Темнота внутри, темнота снаружи.
— Посмотри в зеркало, мама. Кем, по-твоему, является Джарод Кросс? Святой?
— Грейс Джеймисон, имей уважение. — В ее голосе слышится раздражение. — Не сравнивай моего мужа с его непутевыми детьми.
— Джарод Кросс намного, намного хуже Зейна, Датча или Финна. Я серьезно, мама. Тебе нужно уйти от него, пока не стало слишком поздно.
— Опять это. — Она закатывает глаза.
— Ты не представляешь, но ты спишь рядом с…
Мама вскакивает на ноги так быстро, что кресло за ее спиной крутится на задних ножках, а потом встает на место.
— Ты думаешь, я боюсь? —Она похлопывает себя по груди быстрыми движениями, как бабочка, только что вышедшая из кокона и пробующая свои крылья. — Думаешь, в том старом районе я не заключала сделок с дьяволом, чтобы выжить? Я пробиралась через грязь, чтобы прожить еще один день, чтобы продолжать жить в этой дрянной квартире, на дрянной работе, получая эту дрянную минимальную зарплату. Каждый день был борьбой. Каждый день был адом.
Слезы застилают мне глаза, потому что я знаю, как тяжело было маме, но впервые слышу, как она признается мне в этом.
— Я шла сквозь эту густую, уродливую тьму, потому что свет по ту сторону был ветхой крышей над головой, потрепанной одеждой и убогой школой, в которую ходила моя дочь. Ты говоришь, что Джарод Кросс темный и злой? Отлично. Я приму эту тьму, потому что, по крайней мере, пока я пробираюсь через нее, я могу зайти в такую шикарную академию, как Redwood Prep и сказать директору, чтобы он принес моей дочери чертов чай!
По моему лицу стекает слеза.
Грудь словно проваливается внутрь.
Мама делает дрожащий вдох, ее ресницы беспокойно трепещут. Должно быть, она и сама борется со слезами, но не дай Бог, чтобы хоть одна упала на лицо и испортила дорогой макияж.
— Я все улажу с Redwood Prep. А ты собирай вещи и будь готова к отъезду, — жестко говорит она.
Появляется Слоан, ее голубые глаза большие и обеспокоенные. Я смотрю на нее, мое дыхание сбивается.
Как бы больно мне ни было, я не могу этого сделать.
Я не могу убежать.
Я качаю головой.
— Ты моя мама, и я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя, но ты должна уйти. Сейчас же.
— Ты действительно хочешь этого? — Мама наклоняется вперед. — Потому что если я выйду в эти двери, ты меня больше не увидишь, Грейс. Ты хочешь жить по своим правилам? Отлично. Но я не подниму тебя, когда ты вернешься, вся в крови, синяках и слезах. Тогда я не буду тебя жалеть.
— Мама…
Она смотрит мне прямо в глаза, ее лицо ожесточено, как кремень.
— Теперь…ты все еще хочешь, чтобы я ушла?
ГЛАВА 21
Зейн
— Эй, эй, эй, проведете меня через это снова?
Датч все еще сжимает гитару, но он не сыграл ни одной ноты с тех пор, как мы с Финном вернулись из тюрьмы и отправили сигнал о встрече в репетиционном зале.
