15 лет и 5 минут нового года (СИ) - Горышина Ольга

— Какие?

— А вот такие. Я не собираюсь жениться. Я не собираюсь заводить детей. Это не для меня. И домой никого не хочу приводить, потому что потом начнутся скандалы, я знаю… Я думала, что ты исправишься. Не исправлюсь, Малина. Я пойму, если ты уйдешь. Я понимаю, что все девушки хотят замуж и детей.

— Я не хочу. Смотрю на сестру и не хочу.

На него я не смотрела. Он на меня тоже. Видели с ним одно: серые многоэтажки, дорогу с лужами, обочины с коричневым снегом и безнадегу. Хотя бы я. А, может, и не видела я ничего. Слезы стояли в глазах. А безнадеги в двадцать лет не может быть. Я просто в тот момент примирялась с действительностью, которая говорила: он у тебя временно. А нет ничего более постоянного, чем временное. Если другие свалят замуж, то я — нет. Нет там ничего интересного, замужем… Машины нет, ресторанов нет, новых дисков тоже нет… Одни пеленки, сопли и крики, что я бы получала больше, почему же ты, мужик, не ищешь нормальную работу? Как хорошо, что я редко бываю в маминой квартире.

— Грета выросла. Мы вчера на пустыре с большими собаками бегали…

— И ты бегала? — усмехнулся Игорь.

— Нет, конечно. Так говорят…

Ну да, про детей… Так Светка говорила про своего Антошку.

— Куда поедем-то?

— Может, к тебе?

— А не поздно?

— А я до утра. Если разрешишь?

— У тебя выходной завтра?

— Да.

24. "Не одна"

Игорь вернулся к нам с Гретой аж с двумя пакетами.

— У тебя завтра выходной?

— А у тебя? — спросила в ответ. — Тут на ужин, завтрак и обед, походу?

— Я не собираюсь уезжать, пока не заберем Грету из клиники. В прошлый раз это было в три часа? Ты именно в это время мне сообщение послала.

— Серьезно?

— Про три часа? — не понял Игорь.

А я другого не поняла:

— Я тебе сообщение про Грету посылала?

— Да.

Усмехнулась.

— Странно. С чего бы это…

— Чтобы я не волновался.

— А ты волновался?

— Малина, зачем ты так?

— Что я? Я ничего, — встала и намотала на руку поводок. — Завтра точно будет не в три. Тогда я отвела ее в клинику к девяти.

— Я освободил весь день.

— Спасибо. Как раз будет время тебя подстричь. Даже если будут трястись руки, всегда можно под ноль. Ты ж не обидишься…

— На твои подколы? Никогда не обижался. Куда рванула?

Если бы рванула! Грета плелась. Собака жутко устала. Я тоже. После рабочего дня, после непонятной ссоры и такой же непонятной заботы Игоря.

— Хочу быстрее попасть домой. Лечь. Устала. Жутко.

Говорила отрывочно, потому что тяжело дышала. Непонятно отчего. Сидела ведь. И сейчас не бежала. Откуда одышка? Слезы, черт бы их побрал…

— Малина, прекрати! — Игорь подтащил меня к себе за локоть. — Все будет хорошо.

— Откуда такая уверенность? — не поднимала я на него глаз.

Шла вперед. Смотрела вперед. Ничего не видела. Слезы текли.

— Чувствую. Ну, Малина…

Рванул на себя, и я уткнулась в его холодную куртку.

— Может, зря приехал? — гладил он меня по голове свободной от пакетов рукой. — Может, не ревела б тогда…

— Ревела б… Только меня б никто не жалел.

— Больше жалеют, больше ревешь. Как-то так…

— Ну и пусть…

Хорошо, что я после косметолога. На глазах нет косметики, а то бы уделала его куртку, не спасли б даже в химчистке. Отстранилась и быстро вытерла глаза замшевыми перчатками.

— Спасибо, что приехал.

— Спасибо, что пригласила.

— Не мог промолчать?

Огрызнулась и потянула Грету за поводок — пошли вперед. И только сейчас поняла, что мы вытащили чистую собаку в грязь без комбинезона.

— Малина, ну можно без мата? Ну что я такого сделал? Я реально ждал, что ты попросишь меня помочь с собакой. Ее же на руках переть придётся. Ты сама говорила, что она качалась после наркоза.

— Не ты… Я… Собаку не одела. Я ее утром мыла… Теперь снова мыть… Она не высохнет…

— До утра?

— До сна. Под батарею положим спать, да? Она и так там спит, старые кости греет…

— Малина, хватит придумывать проблемы… Вытрешь ей лапы и все. Это собака…

— Сам ты собака!

Я попыталась его оттолкнуть — куда там! Он только крепче стиснул мой локоть.

— Завтра не за руль. Можно будет выпить. Расслабиться…

— Расслабиться не получится. Я тебе уже сказала, — огрызнулась я на его предложение.

— Я про выпить. Можно только тебе налить.

Только мне… Только мне пришлось мыть Грете лапы. Игорь донес ее до квартиры на руках и теперь хозяйничал на кухне. Разбирался со своими пакетами.

— Малина, ты это? Тихо сама с собой, что ли?

Он появился возле двери в ванную с бутылкой настойки, которую мы с мамой тогда не допили. Почти две недели назад, получается.

— Нет. Не одна. С мамой, если ты переживаешь…

— Думаешь, ревную?

— Ну а кто ж тебя знает! Почему бы и нет?

— Я тебе доверяю.

И ушёл. Игорь, да ёлы-палы!

Я вытолкала собаку из ванной и, вымыв руки, вошла на кухню.

— Ты мне что-то сказать хочешь?

Не повернулся ко мне, но засуетился быстрее. Прекрасно знает, где что лежит. За одно утро выучил? Вечерами он не смотрел, что я на кухне делаю. Мне так казалось. Сейчас приехал ради Греты или… Нет, я не хочу ничего знать. Ничего плохого. Для меня.

— Кушать подано. Садитесь жрать, пожалуйста…

Он обернулся с улыбкой и отставил для меня стул.

— Я скучала… — проговорила тихо, так и не отойдя от косяка. — Почему ты уехал?

— Чтобы ты не заболела, — Игорь постучал по стулу. — Садись, у тебя же нога болит.

— Уже не болит, — я по-прежнему прижималась щекой к косяку. — Вылечил…

Он бросил стул, подошёл ко мне, и я сменила дверной косяк на его плечо.

— Малина, поешь и ложись спать.

— Не могу, не хочу… — я заставила себя отстраниться, а то бы снова разревелась. — А ты ешь, пожалуйста. Я пока Грете паштет дам.

— Я не хочу один есть. Ну хоть лаваш съешь. Один раз можно… На ночь.

Я улыбнулась. Как-то горько. Игорь шагнул к столу и постучал пальцем по крышке бутылки.

— Налить?

Я покачала головой и шагнула к холодильнику. Грета без ужина ушла на подстилку. Пришлось звать обратно.

— Не слышит, — объяснила я, почему кричу.

Пришла, понюхала миску и уставилась на меня одним глазом.

— Ешь.

Собака тяжело вздохнула и, точно сделав одолжение, уткнулась чёрным носом в миску. Я за подгузник подвинула с прохода ее свернутый на сторону зад с опущенным хвостом.

— Почему они так быстро стареют?

— А почему мы? Так быстро стареем…

— Покрась виски… Будешь вечно молодой.

Игорь закатил глаза.

— Тебе стыдно, да? — он снова смотрел на меня, перекатив весь вес на локоть, вдавленный в край стола. — Я просил постричь меня так, чтобы тебе не было рядом со мной стыдно.

— Так бы и говорил. Может, у вас в бизнесе и принят этот иносказательный язык, а в парикмахерской нужно четко говорить, что тебе нужно.

— А если не знаешь, что нужно?

— Даже в сорок лет не знаешь?

Он пожал плечами и улыбнулся ещё шире.

— Чем старше, тем дурнее, а не наоборот. Старость — это мудрость понимать, что ты дурак и не знаешь, как надо жить правильно. Это в двадцать пять ты самый умный и расписал свою жизнь на полвека вперёд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ну, Видал Сассун в двадцать шесть лет открыл в Лондоне салон и перевернул индустрию красоты во всем мире. Он знал, что делает…

— Ну, он индустрию переворачивал, а я в его возрасте баб трахал. В этом наша с ним большая разница. Ты сядешь наконец за стол?

Я села, просто согнула ноги в коленях. Потом хотела встать, но не успела — его большая ладонь накрыла мою, когда Игорь заметил, что я решила опереться на стол.

— Чай? Я сейчас заварю. Сиди. Чувствуй себя, как дома…

— Ну да… — я откинулась на спинку стула. — Ты только в гостях чай завариваешь.