Не сдавайся (ЛП) - Макаллан Шеннон

Шон здесь, он целует меня, обнимает меня и — о Боже, помоги мне — он возбуждает меня.

Я вытаскиваю его футболку из брюк и просовываю под нее руку. Барьер из нашей одежды стал невыносимым.

Мне нужно прикоснуться к его коже. Мне нужно, чтобы он коснулся моей.

Настойчивая возня Шона с пуговицами моего платья соответствует моей неловкой атаке на его ремень. Не разрывая поцелуй, он бросает эти нелепые пуговицы, чтобы помочь мне избавить его от штанов. Внутри спальных мешков на молнии это неуклюжая работа, но когда они убираются с дороги, Шон тянет за край моего платья, и я извиваюсь, чтобы помочь ему стянуть его с меня. Бюстгальтер улетает вместе с платьем и его футболкой в другой конец комнаты, а мои трусики исчезают у нас под ногами.

У меня перехватывает дыхание, когда Шон обнимает меня. Сначала мне кажется, что мы — этюд контрастов. Его тело с загорелой кожей, яркими чернилами и ужасными шрамами выделяется на фоне моего очень бледного тела. Прошли годы с тех пор, как все, кроме моих рук и лица, не подвергалось воздействию солнца. Моя мягкая кожа прижимается к его твердым мускулам. Но потом я понимаю, что у нас есть одна общая черта. Шрамы.

Он пока не видит моих, но я вижу его. Мои пальцы обводят их контур, я прижимаюсь губами к следам, которые оставила на нем война, и наступает его очередь мурлыкать, но звук углубляется в рычащий, хищный рокот в его груди от моих исследований.

Этот звук делает меня смелой, дерзкой; больше, чем я думала. Я тянусь к твердости, пульсирующей у моего бедра. Изящно касаюсь рукой стали, покрытой бархатом, и Шон шипит.

— Я сделала тебе больно? — спрашиваю я.

Шон хихикает и шепчет:

— Это самая сладкая пытка.

— Тебе придется показать мне... — Не могу закончить предложение. Как я могу спросить? Эти слова не сорвутся с моих губ. Может ли женщина сказать мужчине, что хочет научиться доставлять ему удовольствие? Я так долго была заперта в своем искривленном мире, ходила по яичной скорлупе, что изо всех сил стараюсь возродить свою спонтанность. Из меня ее систематически выбивали. — Я никогда... Имею в виду, я не знаю, что делать.

— Тише, Кортни, — успокаивает Шон, перебивая меня. — Мы с этим разберемся.

Шон, пальцем придерживая мой подбородок, приподнимает мое лицо, и мы снова целуемся. Он покусывает мои губы. Мы переворачиваемся, пока не падаем с надувной кровати, вызывая в моей памяти давние счастливые времена, когда боролись за пульт дистанционного управления на диване его родителей. Мы были тогда так молоды, так невинны. Целая жизнь впереди.

Мы выпутываемся из спальных мешков и забираемся обратно на матрас. Каким-то образом я оказываюсь на спине, а Шон стоит на коленях между моих ног и смотрит на меня прищуренными глазами.

— Ты мне доверяешь?

— Своей жизнью. — Мой ответ непреклонен.

— Тогда закрой глаза и позволь мне позаботиться о тебе.

Я моргаю несколько раз и повинуюсь, дрожа от предвкушения. Секунды тикают, и единственный звук в комнате, — наше затрудненное дыхание. Я чувствую, как Шон смещается в сторону. У меня на руках мурашки по коже, все мои чувства обретают новую чувствительность, отчаянно нуждаясь в информации, отрицаемой моими закрытыми глазами.

Шон влажными губами прикасается к моему соску. О боже мой. Это слишком сильное ощущение! Я не могу дышать. Все мое тело напрягается, когда Шон перемещается от одной груди к другой, а затем медленно целует мой живот.

Шон раздвигает мои ноги и ахает при виде моего бедра, шрама от протектора, оспины, полученные от гравия. Искривленное место, где кости были сломаны и никогда должным образом не заживали.

Что ж, теперь он увидел мои шрамы.

— Ничего, — вру я, приподнимаясь на локтях, чтобы посмотреть на него.

Шон нежно прижимается губами к отметинам моего давнего урока, а затем смотрит на меня.

— Я не говорил тебе открывать глаза, — ругает он, и от его рычания меня охватывает дрожь, а жар и предвкушение в его глазах вызывают бурю трепета внизу живота.

Я легла на спину и послушно закрыла глаза. Я вознаграждена самым необычным покалыванием от губ и языка Шона, касающегося меня. Покалывание усиливается, когда он пальцами исследуют части моего тела, к которым раньше прикасалась только я. Кусаю нижнюю губу и всхлипываю. Мой мир рушится. Шон заставляет его вращаться вокруг своей оси.

Вчера я была в аду; сегодня достигла врат самого рая.

Мои бедра начинают жить своей жизнью, приподнимаясь с кровати, когда интенсивность поцелуев и ласк Шона возрастает. Никогда не чувствовала ничего подобного. Несколько раз мне кажется, что я достигла пика, но нет, Шон поднимает меня еще выше с каждым прикосновением своих губ и языка.

Ощущения все такие новые, такие сильные. С закрытыми глазами мой мир — это просто клубящаяся масса цветов и ощущений, и... о Боже... это невероятно. Шон языком жестко скользит по мне, и каждый мускул в моем животе сжимается каждый раз, когда он касается моего клитора. Теперь во мне что-то есть! Палец?

Я плыву в ужасе на огромной волне. Хочу, чтобы это длилась вечно, скорее закончилось, иначе разобьюсь на тысячи кусочков. Я хочу позвать на помощь, но не могу подобрать слов, вновь и вновь повторяя имя Шона, как мантру, пока не замолкаю. В глазах вспыхивает яркая гамма цветов, и я плачу от радости.

Шон взбирается на кровать и ложится на бок рядом со мной. Я прижимаюсь к нему, и он натягивает на нас спальные мешки.

— Это было... — шепчу я ему в грудь, задыхаясь. — Ух ты. Просто, вау.

Шон усмехается, и я слышу гордость в его голосе, когда он говорит:

— Ты еще ничего не видела.

Поскольку он никогда не хвастался, я сопротивляюсь желанию подразнить его. Если это ничего не значило, я наверняка умру от усталости и блаженства еще до конца дня. Но что это за путь!

— Ты же велел мне держать глаза закрытыми, — отвечаю я.

Рука Шона на моей спине стала беспокойной: очевидно, он думает, что у меня было достаточно времени, чтобы перевести дыхание. Он медленно ласкает изгиб над попкой, и я прижимаюсь к нему, радостно вздыхая от прикосновения.

Шон рукой мягко скользит по моему бедру, вдоль мягкого изгиба талии, прежде чем слегка проводит ногтями по моему боку. Я вздрагиваю, когда он ногтями задевают нижнюю часть моей груди, и задыхаюсь, когда щиплет затвердевший сосок. Головой упираюсь в его широкую грудь, и мне не так уж трудно быстро прикусить один из его в ответ.

— Ах! Чувствуешь себя резвой? — Шон смеется, и внезапно я оказываюсь на спине, а он на мне. Его движения были такими быстрыми и плавными, что я не понимала, что происходит, пока все не закончилось. Он вытягивает мои руки над головой, скрещивает и прижимает сильными руками. Одна его ступня находится между моими лодыжками, но он оставил мои ноги вместе. — Значит, с тебя хватит передышки?

Шон полностью контролирует меня. Мои руки скованы, и он может заставить мои ноги раскрыться в мгновение ока. Я ни за что не смогу вырваться на свободу без его разрешения, без его выбора. В любой другой ситуации, с любым другим мужчиной, это было бы кошмаром.

Здесь и сейчас? С Шоном? Это мечта, ставшая явью.

— Да, — подтверждаю я, расставляя ноги и отводя колени назад. Открываясь ему, ничего не скрывая. Делясь всем.

Все еще крепко удерживая мои запястья большой рукой, Шон тянется к аптечке, где я нашла энергетический батончик ранее, и вынимает пакетик из фольги. Он разрывает его зубами и раскатывает презерватив на своем члене.

Его... его член касается моего живота и бедер, когда Шон снова опускается на колени между моих ног, и я напрягаюсь, приподнимая бедра. Шон тихо смеется и отстраняется, поднимая мои руки выше и крепче, прижимая меня к матрасу рукой чуть выше моего холмика.

— Пожалуйста, Шон, — хнычу я. — Ты мне нужен.

— Я, э-э, купил их изначально для кое-чего другого, — с оттенком сухой иронии поясняет Шон, качая головой со смешком. — Они не смазаны. Я должен убедиться, что ты готова, — заканчивает он и рукой скользит по моим мягким завиткам. Я вновь выгибаю бедра, пытаясь установить правильный контакт, и стону, когда он средним пальцем быстро и жестко обводит клитор. Дрожь пробегает по всему телу от прикосновения, и прежде чем она утихает, его палец опускается ниже, осторожно углубляясь в меня.