Его невинная заложница (СИ) - Лавли Рос

Еще ниже.

Его ширинка упирается мне в губы. Острые зубцы царапают кожу, но через мгновение Арман накрывает мой рот ладонью. Он раскрывает его, а второй рукой достает член. Я не противлюсь и позволяю ему выплескивать злость, разочарование и вожделение на свое тело. Распахиваю рот шире и принимаю его ствол, обхватываю его губами и провожу языком по кругу, лаская.

— Да, так, — хрипит Арман, подаваясь бедрами. — Глубже!

Он толкается мне в рот, снова и снова, его рычание становится загнанным, как и мое дыхание. Я выдерживаю несколько толчков, но все же выставляю ладони. Нажимаю, царапая его бедра, на что Арман притормаживает. Он снова подхватывает меня как пушинку и вытягивает перед собой. Наши глаза встречаются, мои мокрые и воспаленные и его, горящие гневом, я не знаю, чего ждать от него дальше и непроизвольно провожу ладонями по его плечам.

Хочу успокоить короткой лаской и дать выдохнуть. Через прикосновение прошу не делать мне больно, он же сам потом пожалеет. Я по его глазам вижу, что его несет, но он сам не рад, что всё так. Это я его подтолкнула, из-за сестры и из-за того, что посмела промолчать. Но у меня не было выбора, он тоже должен это понять, пусть потом, пусть утром, но я не готова была смотреть, как он расправится с моей родной сестрой.

— Что ты делаешь со мной?! — рычит он, срываясь с цепи.

Арман вжимает лоб в мою голову, а руками хватает мои плечи, встряхивая. Но он сдерживает силу, не ломает меня и крошит кости в порошок, а в его мощных руках достаточно мощи для этого. Он лишь встряхивает меня и дышит в лицо огненной волной.

— Что, Катя?! Я даже не могу наказать тебя!

Он сжимает пальцы сильнее, перенося их на мою щеку. Хватает меня, как что-то, что принадлежит только ему, но запала хватает всего на секунду. Он не готов оставить синяки на моем теле, он же сам обещал, что не добавит мне шрамов. Поэтому он разжимает пальцы и бьет меня разве что взглядом.

Он смотрит на меня как на предательницу.

И как на любимую женщину одновременно.

— Не могу, — произносит он глухо. — Должен, но не могу. Я скорее сдохну, чем…

Я молчу, вглядываясь в его черный взгляд. Боюсь выдать фальшивую интонацию или подобрать неправильное слово, мне легче говорить с ним глаза в глаза. Я привыкла с ним именно так, вокруг нас вечно были чужие, от которых мы прятали правду наших отношений. Мы как будто создали свой язык, и сейчас я хочу говорить именно на нем.

Так честнее.

Я чуть подаюсь вперед и проводу щекой по его щеке, царапая свою нежную кожу его щетиной. Снова отклоняюсь и смотрю Арману в глаза, снова тянусь навстречу. Я целую его губы, легонько и нежно, он не отодвигается и я смелею. Целую дольше и прикусываю его нижнюю губу. Несильно, но зацеловываю ранку от своих зубов так, словно она действительно есть.

— Не играй со мной, — бросает Арман. — Я с первого дня говорил…

— Я не умею играть.

Я качаю головой.

— Никогда, Арман. И ты это знаешь. Ты же так понял, что это не я?

Он молчит. Я по его глазам вижу, что права.

Я подхватываю его ладонь, смелея, и переношу на свою талию. Арман забирает инициативу в ту же секунду, он берет меня обеими руками, поглаживая, а потом спускается вниз. Его пальцы терзают кружевную ткань, лаская меня между ног. Несколько коротких штрихов и он срывает их к черту. Примеряется и толкается в меня, испуская рык на грани стона.

— Глубже, — я повторяю его недавний приказ, который становится моей мольбой. — Боже, Арман.

Боже!

Да!

Да…

Глава 40

— Арман, вы…

Я замолкаю, не решаясь говорить дальше. Молчу из-за страха, что Арман пресечет любые разговоры о сестре. Не знаю, как отреагирует. Снова разозлится?

— Мы не успели, — как-то устало говорит он. — Она ушла раньше, чем я отдал приказ. Промедление не пошло на пользу.

— Прости, — шепчу. — Я не могла по-другому.

— Спи, Катя.

Арман отворачивается и через несколько минут я слышу размеренное тяжелое дыхание. Он не обнимает меня, как делал это почти всегда, просто отворачивается, будто меня не существует, и засыпает. Я чувствую холод и одиночество, а еще переживаю за сестру, хотя и понимаю, что с ней все в порядке. И ее не взяли люди Армана. Хотя если вспомнить все, что рассказала Яна, становится еще тревожнее. Со Стасом она не может быть в безопасности. Там просто не может быть все хорошо.

Я засыпаю ближе к утру, потому что полночи ворочаюсь в кровати и пытаюсь согреться. А еще полночи думаю о том, что утром обязательно расскажу Арману обо всем, что узнала от Кати. Он должен быть уверен, что она со Стасом. Что именно он играет против него. Он и никто другой.

Следующее утро начинается в обед. Я просыпаюсь, когда Армана уже нет в номере, а солнце за окном слепит глаза. Несколько долгих минут я смотрю в потолок, решая, как мне найти Армана, после чего принимаю душ и одеваюсь. Как выйду из номера и найду Армана не имею ни малейшего понятия, но строго настроена на это.

Не успеваю надеть на плечи рубашку и застегнуть пуговицы, как дверь отворяется, и на пороге возникает Ровный. Он смотрит на меня, как на предательницу. Как на ту, кто осмелилась защитить сестру, зная, что тем самым подставляет своего мужчину. Я не могла по-другому. Это мое единственное объяснение.

— Вижу, ты уже собралась.

— Да, мы куда-то идем?

— Ты, — он кивает. — Переезжаешь.

— К-к-уда?

— На несколько недель мы останемся здесь. Арман сказал, что все это время ты тоже с нами. Будешь работать на кухне, помогать девчонкам с мытьем посуды и это… шмотки собери, я покажу, где ты будешь жить.

За несколько минут я собираю все, что предназначено мне. Оно умещается в мою сумку, которую я тут же перебрасываю через плечо и следую за Ровным. Вначале он ведет меня на кухню, знакомит с несколькими девчонками и представляет меня управляющей, что раздает работу. Я здороваюсь с ней, после чего мы уходим, спускаемся на второй этаж и идем по коридору в небольшое подсобное помещение.

Комната больше похожа на хостел: пять двухъярусных кроватей, несколько небольших тумбочек и большой шкаф. Судя по разложенным вещам на пяти койках, здесь уже кто-то живет, и мне предстоит стать их частью. Я понимаю, что вот оно, мое наказание за сестру. Работа на кухне, в неидеальных условиях, проживание отдельно от Армана, да еще и в общей комнате с другими девчонками. Наверное, именно так и должно было все быть с самого начала. И сейчас я все больше всего хочу, чтобы я не знала ничего другого, потому что сейчас внутри начинает болеть. Жечь огнем от понимания, что меня привели сюда после того, как я узнала Армана, как провела с ним немало времени.

— Есть вопросы? — будничным тоном спрашивает Ровный.

— Нет.

— Уверена?

— Да.

Несколько минут мы молчим. Я осматриваю комнату, которая на ближайшие недели станет мне домом, а Ровный стоит, засунув руки в карманы. Вздохнув полной грудью, он произносит:

— Глупая ты девка, Катя.

Он больше ничего не говорит — уходит. Я же ставлю сумку на одну из свободных верхних полок и спешу на кухню. Управляющая отправляет меня на мойку посуды, где я, наученная горьким опытом, надеваю перчатки, и становлюсь за работу. Посуды много, работа идет полным ходом и я прихожу в себя только тогда, когда чувствую, как онемели ноги. Прошу у женщины несколько минут перерыва и выхожу в коридор для работников. Перевожу дыхание и прислоняюсь спиной к стене. Ноги едва держат, руки онемели от постоянного напряжения, а перед глазами стоят белые тарелки, чашки, бокалы и вилки.

Я прохожу чуть дальше по коридору, едва переставляю ноги, но очень надеюсь, что смогу увидеть Армана и как-то показать ему, что хочу поговорить. Мне нужно поговорить с ним. Сказать о Стасе, о том, что узнала. Мне не нужно, чтобы он забрал меня, я просто должна ему сказать.

Мое время отдыха выходит, и я снова возвращаюсь на смену. К концу дня я уже не то, что едва стою на ногах, я ничего не слышу. Ни что мне говорят, ни что просят сделать.