Второстепенный: Торг (СИ) - Нельсон Ирина

Я схватилась за горло, чувствуя, как проклятое семечко встает где-то в груди.

И открыла глаза.

Твою мать! Во что я вляпалась?!

*   *   *

Круг Мира давно завершился, ритуальная лента украсила собой стойку бара, костёр давно превратился в тлеющие угли, которые с каждой минутой всё ярче сияли в сгущающихся сумерках, а отголоски удовольствия всё ещё звучали внутри. Пусть Круг Мира достигался не так, как должно было быть изначально, но суть не изменилась. В слиянии они все становились едины, исчезали разногласия, барьеры, разница в воспитании и положении – всё становилось восхитительно неважным. Суть, одна на всех, пела их голосами, пела единую песню, и у каждого голоса была своя нота, своя роль. Этот общий хор знал всё и мог дать своим участникам то, чего им не хватало, ведь счастье и покой – истинный ключ к настоящему могуществу.

Вот здесь нужно утешить, здесь – проявить силу, а вот тут – заботливо почесать между лопатками и принять ласку. И ещё бы понежиться в переплетении множества рук, наслаждаясь восхитительным единством, но даже Альвах не сможет удержать Вадима, если тому взбредёт в голову всё-таки узнать о ритуале.

Он пошевелился, потянулся за одеждой через прильнувшую к нему обнажённую девушку. Она лежала к нему спиной, и это была наипрекраснейшая спинка со смачным укусом на плече. Он посмотрел на очертания и понял, что синяк оставили его собственные зубы.

- М-м-м? - девушка развернулась, закинув руки ему на шею. Её лицо вынырнуло из волос, после короткого мига пришло узнавание.

- Сесилия, Волхов наверняка уже закончил. Нужно проследить, чтобы он не пошёл сюда, - прошептал он, опустив руку ей на бедро, погладил, как она хотела.

Сесилия потянулась и из вороха одежды выудила его брюки, точно те, которые ему приглянулись. Он их взял, пошевелился – и лежащая у его ног Дита, не выныривая из полудрёмы, не вставая, тут же помогла одеться. Другие подвинулись, освободив путь до выхода.  

Связь таяла медленно, с расстоянием становилась всё слабее и призрачнее. В замок Корион вошёл уже с чётким осознанием собственного я. И как только оно пришло – он тут же отрезал протянувшуюся между ним и остальными нить, вместе с тем с удовольствием отсекая и груз чужой вины. Вздрогнул, остановился на секунду, пережидая приступ слабости и жуткой тоскливой пустоты. Кому-то другому разрыв показался бы кошмаром, но он переживал кое-что и похуже.

Выпрямить спину, поднять голову и пойти спокойным твёрдым шагом. Корион ни в чём не клялся, ничего не обещал ни Олли, ни Дите. Он в своём праве.

Волхов выскочил на него за поворот до комнат Альваха.

- Я тебя не отпускал! – кричал Альвах, стоя на пороге. – Верни его! Разбуди! Сейчас же!

Взбешённый, растрёпанный, он сжимал кулаки и чуть не топал ногами. Корион никогда не видел Изначального в таком состоянии.

Вадим остановился, словно налетев на стенку. Он был уже на пределе: волосы развевались от взметнувшейся магии, в глубине глаз горел огонь, кожа начинала едва уловимо светиться тёплым солнечным светом. Ещё чуть-чуть, любое неосторожное слово – и последует взрыв.   Корион уже готовился к броску, но Вадим зажмурился, рыкнул совершенно по-звериному и выпалил вместо проклятья:

- Пр-рофессор, у вас р-ручки не найдётся?

Корион невольно заинтересовался. Что друид сделает в приступе ярости? Да ещё с помощью перьевой ручки? Воткнёт её Альваху в глаз?

- Идите сюда, Волхов. Вам сейчас плохо станет.

Вадим фыркнул, покачнулся, развернулся и надвинулся на Альваха.

- Вернуть сейчас же? Хорошо. Я верну, - внезапно очень спокойно сказал он. – Но сначала вы напишете мне кое-что.

Альвах, рассмотрев пылающие глаза и бледное лицо, сбавил тон.

- Что напишу?

Пошарив по карманам, Вадим выудил чёрный блокнот с огрызком карандаша в корешке, вырвал страницу и шагнул к Альваху, ткнув листок и карандаш ему в руки.

- Я, полное имя, такого-то числа и такого-то времени… Пишите, сэр. Пишите-пишите!

Альвах, взглянув на насторожённого Кориона, хмыкнул и начал выводить тонкие буквы, а Вадим окончательно успокоился и продиктовал:

– Да, такого-то числа, времени… на основании кровного родства требую пробуждения своего брата… полное имя… сегодняшним числом и временем. О рисках был предупреждён и согласен с тем, что через трое суток после пробуждения мой брат, Правитель всех эльтов, Владыка Златовлас и что там дальше по тексту… окончательно умрёт от душевного истощения, лишившись посмертия. Подпись не забудьте.

Альвах застыл с карандашом в руке и потрясённо выдохнул, вскинув обезумевший взгляд на Волхова. Вадим стоял, скрестив руки на груди, и спокойно перечитывал записку.

- Как умрёт?!

- От душевного истощения, лишившись посмертия, самым мучительным образом, - будничным тоном повторил целитель. – Подпись и число ставьте и пойдёмте на процедуру, раз вам так не терпится с ним поговорить. Чего стоите, сэр? Я вас предупредил, вы с назначенным лечением не согласились. Пациент за себя отвечать не в состоянии. У меня дел по горло, на большой земле целая толпа ждёт. Дописывайте согласие, мне проблемы не нужны. Печать поставьте, или чем там у вас официальные бумажки заверяют?

Альвах смял записку и отшвырнул с такой силой, что оставил на каменной стене царапины. На пол посыпалась крошка.

- Хорошо. Разбудим его, когда ты скажешь.

И скрылся в своих покоях, хлопнув дверью. Вадим с удовлетворенным вздохом привалился к стене и сполз на пол. Из его носа тонкой струйкой потекла кровь. Корион подошёл, присел рядом. Вадим был в сознании, хотя взгляд плавал.

- Жестокий вы ребёнок.

- С неадекватными только так и надо. Кто бы мог подумать, а? Хрен знает сколько миллионов лет, а ведёт себя, как фанат народной медицины и антипрививочник!

Вадим покорно вытерпел остановку крови и коротко всхлипнул, содрогнувшись, когда Корион выпустил лишнюю силу в виде уже классического для них очищающего заклинания. Окна на всём этаже сразу заблестели, пыль исчезла, и неожиданно выяснилось, что мозаика на полу имела вовсе не приглушённые матовые краски, а яркие и сочные. Видимо, големы мыли совсем не так старательно, как было нужно.

Корион помог Вадиму добраться до своей комнаты и помог улечься на кровать. Подумав, расширил тахту и бросил на неё дополнительную подушку. Оставлять ребёнка без присмотра в первую ночь было неблагоразумно. И, конечно, любопытство, проклятое любопытство не давало просто промолчать.

- Когда Владыка проснётся?

Вадим вздохнул, приоткрыл глаза.

- Если всё пройдёт гладко, то завтра утром.

Значит, его судьба решится завтра. Корион сбросил с плеч накидку и улёгся на тахту.

- Сэр, я договорюсь. Обещаю вам, - твёрдо сказал Вадим.

Да, пожалуй, у него бы получилось.

- Волхов, если случится так, что Владыка всё-таки откажет… - мальчишка открыл рот, но Корион не дал себя перебить, взмахом руки остановив первые же звуки. – Так может случиться, не спорьте. Если он откажет, то прошу – покорно примите поражение. Не совершайте никаких выходок, не мешайте и постарайтесь стать хорошим наследником моего бруидена. Слушайте лорда Бэрбоу. В разумных пределах.

- Рано прощаетесь, сэр, - прошептал Вадим и повернулся набок, скрываясь от взгляда.

Ночь накатывала стремительно. Луна светила на другой стороне замка, и тьма в комнате была совсем густой. Вадим дышал тихо, размеренно, но у Кориона сна не было ни в одном глазу. В полночь остров наполнил тихий звон – сигнал отбоя. В первый час нового дня по острову полетели огни. Слабенькие, маленькие, они не могли ничего осветить и напоминали скорее рой светлячков, чем полноценный свет. Большая часть скрылась в баре, два залетели в комнату. Один опустился Кориону на руку и просочился в вену, второй закружился над Вадимом.

Корион затаил дыхание. Опустится или нет? Альварах не трогал невинных. Успел ли Вадим совершить что-то, за что чары смогут зацепиться?

Узнать этого Корион не успел – веки потяжелели, и кошмар приветливо распахнул свои объятья.