Глория Нейджи - Дом в Хамптоне
— Когда-то я носила в животе ребенка по имени Гарри-младший.
Поперхнувшись, Гарри чуть не выронил бокал, который он только что пригубил. Брызги попали на белую кашемировую грудь.
— С тобой все в порядке, Гарри? — сдерживая улыбку, заботливо поинтересовалась Фритци.
Откашлявшись, Гарри постарался придать своим голубым глазам испытанное холодное выражение. Строгость и снисходительность. По крайней мере, ему казалось, что он выглядит так, хотя понимал — победа за этой женщиной. Он сокрушен и подавлен. И так будет всегда.
— О'кей. Хорошо, я согласен. Я буду звать тебя Фритци, Фритци, Фрииитци, Фриииииитциииии! — пропел он.
— Ну вот и отлично. А я буду звать тебя Гарри. Гарри, Гаааарриии! — Она засмеялась.
Гарри вдруг почувствовал, что ему тоже смешно. Они сидели, несли всякую чушь и все время смеялись. Гарри не мог остановить себя. Это был какой-то нервный смех. Он абсолютно ничего не мог с собой поделать. Это он-то, всегда гордившийся тем, что умеет владеть собой и обстановкой. Но сейчас! Он и не помнит, случалось ли с ним такое раньше, он словно оказался под гипнозом, и смех Фритци колокольчиками звучал у него в ушах.
Они заказали ленч, но он даже не почувствовал вкуса съеденного. Его собственный голос звучал, словно из некоего резервуара, и существовал самостоятельно, независимо от его воли. Гарри даже обернулся — казалось, что говорит не он, а кто-то за его спиной.
После ленча они расстались. Гарри не вернулся в офис — он был ошеломлен, и ему надо было прийти в себя, хорошенько поразмыслить. Появление Фритци в его размеренной, хорошо отлаженной жизни застало его врасплох. Это походило на стихийное бедствие, удар грома среди ясного неба. Оказывается, жизнь его текла настолько размеренно, что ему это осточертело.
Когда присутствие духа покидало Гарри, он предпочитал пешие прогулки. Вот и сейчас он не спеша брел в сторону дома, пытаясь вновь обрести почву под ногами.
У него было две страсти в жизни — бейсбол и Ингмар Бергман. Они совсем не подходили к его имиджу издателя и владельца журнала «Утиная охота» и множества смежных изданий. В охоте он ничего не смыслил, и Джина, его жена, смеялась над этим. А он находил даже какое-то удовольствие от своего невежества.
— Не нужно быть птицей, чтобы торговать пухом. К черту этих уток! Единственная утка, которую я знаю, это издательское дело. Я умею продать свои издания, и это главное! А если бы у меня был журнал «Философия», что ж, мне становиться Карлом Юнгом? Пока на свете существуют тысячи дураков, готовых бродить по холодной воде и морозить свой зад, чтобы от какого-нибудь несчастного голубя полетели пух и перья после выстрела, он не останется без клиентов!
Чего ему сейчас хотелось больше всего, так это уехать в Швецию и работать на Бергмана, публикуя маленькие, полные скрытых намеков эссе.
Дома он уставился в телевизор. Шел фильм «Лицом к лицу» с Лив Ульман и Эрландом Йозефсоном. Это несколько отвлекло его от пережитого. Гарри любил этот фильм, любил Лив — божественную Лив, — самую чувственную женщину, величайшую актрису в мире.
Когда его мысли вновь возвращались к сегодняшнему дню, к Фритци, он усилием воли заставлял себя отвлечься и сосредоточиться на сюжете. Вот глаза Йозефсона с крошечными черными зрачками. Мертвые бусинки, мраморное мерцание черных птичьих глаз. Никогда не можешь заглянуть в них, проникнуть в глубину. Такие глаза пугали Гарри. Они, как солнцезащитные очки, отражали удар света, не давая никакой путеводной нити. Лишающие силы, отталкивающие глаза. Смотришь в них и теряешь над собой контроль.
До него, словно издалека, донесся запах Фритци. Он будто впитал его. Может, стоило еще погулять, чтобы мороз выветрил, высосал из него этот запах, эти воспоминания?
Он так и не узнал, что ей было нужно от него. «Единственный человек моего далекого прошлого», — весело сказала она. Что ей надо в Нью-Йорке? Смены декораций? Она сказала, что серьезно подумывает о доме в Хамптоне. Ее тянет туда, у нее вдруг возникло непреодолимое желание вновь увидеть его. У нее есть деньги. Она хочет купить дом в Хамптоне и просит помочь ей в этом. Может, ей хочется вернуться в прошлое? В душе у него шевельнулось что-то такое… Господи, что с ним творится?
Лив на экране травилась снотворным. Скоро она будет лежать в шведской психушке с трубками в носу.
Мадлен-Фритци-Олсен Феррио вернулась из прошлого, вышла из тени школьных воспоминаний, которые всегда жили в нем вместе с чувством страха и вины. Воспоминания, словно застывшие кони, готовые при волшебном прикосновении прянуть и бешеной скачкой ворваться в твою устойчивую систему координат, все там перепутав. Она — часть паутины прошлого, где смешались реальность и фантазия, печаль и потери, надежда, отчаяние и тоска.
«Что она в действительности хотела сказать?» — подумал он снова, когда на экране возникла дочка Лив и заявила: «Я знаю, ты меня никогда не любила».
ГЛАВА 2
Совладелец фирмы по торговле подержанными автомобилями Френки Кэрш никогда прежде не давал интервью. Тем более такому солидному журналу, как «Нью-Йорк». Подобное дело представлялось ему весьма серьезным и ответственным. Джина Харт сидела напротив него и делала записи на магнитофон.
— Жизнь — это перекресток дорог. И ты в середине, — Френки сделал паузу. Он часто делал паузы, чтобы убедиться, что за ним поспевают записывать.
— Перекресток, — кивнула Джина. — Все нормально. Запись идет. Продолжайте, пожалуйста.
«Он так молод», — улыбнулась она про себя.
— Да. Так вот, самая скоростная дорога перекрестка принадлежит тем, кто всегда имеет деньги. Две другие — тем, кто на пути к их достижению. И наконец, еще одна — тем, кто уже никогда их не будет иметь. Они плетутся медленнее всех, а кое-кто и вовсе застрял.
— Прекрасно. Что же дальше? — Джина сделала глоток остывшего кофе. Который раз за эту неделю она обещала себе сократить дозу кофеина — сердце начинало пошаливать.
Френки самовольно улыбнулся, загорелой рукой поправив темные вьющиеся волосы.
— О'кей. Я продал много машин. Почти каждый, кто приезжает сюда на лето, заходит ко мне. Мои клиенты — банкиры, торговцы, приезжающие сюда отдохнуть и спустить немного денег. Эти ребята всегда при деньгах. Некоторые из них покупают сразу две машины. Скажем, «бентли-84» и маленькую куколку «касрреру-86». Они выписывают чек с таким видом, будто делают незначительную покупку в каком-нибудь магазинчике. Эти ребята могут позволить себе все, что душе угодно. У них всегда есть деньги. Поэтому очень трудно, почти невозможно догнать их и тем более обойти на дороге жизни. Вот они-то и находятся на первой, самой скоростной трассе перекрестка.
