Гриндер - Саманта Уиски

Ее лоб сморщился в тот же момент, когда мой член затвердел при мысли о ее великолепных, талантливых руках на мне — руках, которые создавали шедевры абстрактного искусства. Боже, последнее, что мне было нужно, это чувствовать эти руки на своей коже.

Очевидно, пробежка сработала не так хорошо, как я думал.

Мне нужно было выкинуть ее из головы, пока я не испортил единственное хорошее, что у меня было.

— Знаешь, я думаю, что мне стоит ненадолго уехать. Ты справишься с Летти? — спросил я, глядя куда угодно, только не на грудь без лифчика, которая поднималась и опускалась мне в лицо от ее дыхания.

— Да, конечно. Не торопись. Постарайся расслабиться, ладно?

Я кивнул, затем чуть не выругался, когда подумал кое о чем.

— Черт, иногда я привожу женщин домой…

Она слегка рассмеялась.

— Я хорошо осведомлена о твоей ночной жизни. Это твой дом, Гейдж. Не стесняйся, — она развела руками, — делай то, что делаешь всегда. Серьезно, никакого осуждения.

Я снова кивнул — как идиот — и отступил вверх по лестнице, прежде чем смог еще больше выставить себя идиотом или сказать ей, почему мне действительно нужно было уйти.

Приняв душ и переодевшись, я помчался прочь из своего дома в своем «Астон Мартине» навстречу с лучшими друзьями и женщинами, которые хотели единственное, что я был способен дать: свое тело.

«Никакого осуждения», — сказала она.

Черт возьми, если бы я мог не осуждать себя за это.

Глава 2

Бейли

Летти подпрыгивала на своем деревянном стуле за столом, который Гейдж изготовил специально для нее. Тот, который был точной копией стола для взрослых, на двенадцать персон, который зачастую не использовался в столовой рядом с кухней. На нем было разложено несколько кусочков картона и две коробки цветных карандашей вперемешку. Девочке было всего три года, но она обожала смешивать цвета.

— Ты хочешь сегодня омлет или глазунью, Летти? — поинтересовалась я, доставая ее любимую фиолетовую тарелку из ящика кухонного островка.

Она откинула несколько длинных каштановых локонов, упавших на ее голубые глаза.

— Глазунью. И маффин!

Я выгнула бровь, глядя на нее.

— Пожалуйста! — добавила она через несколько мгновений.

Улыбнулась и кивнула ей.

— Сейчас будет сделано.

Кухня, которая была достаточно большой для того, чтобы полностью вместить семью из восьми человек, была одним из моих любимых мест в доме. Она была хорошо обустроена и оснащена первоклассным оборудованием.

Когда полгода назад я получила должность няни Летти, была напугана всеми этими приспособлениями, но теперь пользоваться ими было не только легко, но и комфортно. Гейдж обновил это место в доме со всей тщательностью, чтобы было легко приготовить на скорую руку все, к чему у малышки было настроение. Что сейчас было смешно, поскольку девочка ела, наверное, шесть видов провианта, и точка.

В этом месяце был яичный пик, и это было забавное испытание — уговорить ее на более широкий спектр в меню.

— Что ты раскрашиваешь? — спросила я ее, открывая холодильник, чтобы достать несколько яиц и цельнозерновых маффинов с черникой, которые испекла для нее вчера.

— Щенков, — ответила она, не глядя на меня.

Стук каблуков по мраморному полу прервал мой ответ.

— По-моему, похоже, на кучу завитков, — сказала блондинка, заглядывая через плечо Летти.

Я отложила яйца и встретилась взглядом с Летти, изобразив ей преувеличенное рыбье лицо, чтобы стереть морщинки, залегшие между бровями девочки.

Блондинка наклонилась над кухонным островом, ее дюжина или около того золотых браслетов оцарапали поверхность.

— Боже, мне нужен кофе. Сливки, два кусочка сахара.

Кофейник стоял позади меня. В нем был свежеприготовленный кофе, но я покачала головой.

— Я занята, — развернувшись, схватила сковородку со стола.

Платье девушки — если это можно так назвать — было сверкающим и измятым. Могу предположить, что этим утром она пыталась смыть с лица старую косметику, но на нем все еще красовались свирепые глаза енота. Она фыркнула.

— Поторопись, прислуга.

Укол гнева ужалил меня в грудь, и я слишком резко поставила сковороду на газовую конфорку. Такое случалось всегда, «хоккейные зайки» (прим.: болельщицы, которые посещают игры с целью подцепить и переспать с хоккеистами) либо принимали меня за горничную, либо за жену, о которой им никто не рассказал.

— Я скажу Гейджу, что ты была груба со мной, — продолжила она.

Я усмехнулась, разбивая яйцо и позволяя ему попасть на горячую сковородку.

— Ага, удачи тебе с этим.

— Прошу прощения?

— Будет трудно рассказать ему хоть что-то без номера телефона.

— Откуда ты знаешь, что он не… — девушка причмокнула губами и перебросила волосы через плечо.

Боль, промелькнувшая в ее черных глазах, почти заставила меня пожалеть ее. Почти. Но она сама вляпалась в эту историю, как и любой другой ночной трах Гейджа.

Я знала его до того, как он стал знаменитым плохим парнем из НХЛ, каким был сейчас, но Гейдж всегда был честным человеком. Он никогда бы не позволил «хоккейной зайке» думать, что она была чем-то большим, чем просто сексом, и во всем мире была только одна девушка, которая владела его сердцем, — Летти.

Звеня браслетами и стуча каблуками, девушка выскочила из кухни и через несколько мгновений хлопнула входной дверью.

Я проглотила боль от укола ревности. Конечно, я не завидовала «зайкам» — мне просто было ненавистно, что теперь у них есть частичка его, которой у меня никогда не было, но о которой я мечтала годами. Мое мучительное любопытство о том, как Гейдж выглядит после наступления ночи, под своими простынями, было не чем иным, как влюбленностью, которую я испытывала к нему с тех пор, как мы были детьми. По иронии судьбы, эти чувства меня никогда не покидали, они лишь усилились… Но я объясняла это тем, что, если не считать Джанин и Пейдж, он был моим самым лучшим другом.

Я положила глазунью Летти на ее тарелку рядом с маффином, запихивая свои чувства обратно в коробку, где они всегда были и навсегда останутся. Гейдж не доверял другим женщинам с тех пор, как ушла Хелен, и я знала, что он никогда не посмотрит на меня иначе, чем как на лучшую подругу или няню своей дочери. И я обожала Летти, так что переходить профессиональную черту, которая была четко проведена, было невозможно, даже если по какой-то нелепой случайности он будет заигрывать со мной. Чего он, конечно же, не станет делать.

Я отнесла тарелку Летти и чашку с молоком к ее столу. Она быстро положила карандаши в свое любимое черное ведерко с