Волны памяти - Изольда Рыбкина
Глава 3
— Удобно, да? Как ты и хотела: прошлого нет, и можно всё начать с чистого листа?
Этот красивый мужчина, которым я только несколько минут назад любовалась и радовалась первым проблескам воспоминаний, теперь стал совсем другим. Я пыталась разглядеть хоть что-то знакомое, но вся его красота будто покрылась коркой льда. У меня внутри затрепетал страх. Захотелось закрыть глаза и не видеть этого укоряющего взгляда, и вместе с этим спросить, что же такого между нами произошло, что он воткнул в меня столько острых слов? Не могли ему не сказать, что моя амнезия не придуманная, почему же он так ранит? Неужели я могла сделать ему настолько больно, что теперь получаю такой ответ?
— Что ты молчишь? — с вызовом нападает на меня мужчина, обвиняя в чем-то, о чем я не имею представления. Да я даже имени его не знаю!
— Мне нечего тебе сказать.
Я вру. Мне хочется задать ему огромное количество вопросов, мне столько всего нужно знать о себе, о нём, о том, что произошло… Но с огромным разочарованием я вынуждена признать, что пока не встретила среди окружающих меня людей ни одного, кому могла бы довериться.
— Ну, раз так, — говорит он после некоторого раздумья, — то не вижу смысла тут торчать, — эти слова бьют наотмашь. — Завтра приеду к пяти, как сказал доктор. Будь готова.
Не прощаясь, он уходит. Я словно загипнотизированная продолжаю смотреть на белую дверь, пока что-то холодное не попадает на кожу. Опускаю взгляд и замечаю, что руки дрожат, а на тыльной стороне ладоней капли. Оказывается, я уже какое-то время плачу…
И тут в моё сознание проникают слова: «Отче наш, иже еси на Небесех». Я повторяю эту фразу несколько раз. Точно знаю, что это молитва. Не «помню», а просто «знаю». Как то, что земля круглая, а «жи-ши» нужно писать с буквой «и». Но я не могу вспомнить продолжение. Повторяю снова и снова, но кроме первых шести слов больше ничего на ум не приходит.
Почему вообще в голове появились эти слова? Я не собиралась обращаться к Богу, не хотела читать молитв. Это само пришло. Но откуда? Может, произошедшее несколько минут назад навеяло какие-то воспоминания? Я мучаю себя этим вопросом, но в мозгу, по-прежнему, вакуум.
К вечеру голова начинает раскалываться на части. А что если дождаться, когда совсем расколется, да посмотреть, наконец, что там скрывается внутри?
В палате появляется медсестра и делает мне укол.
Просыпаюсь я уже на следующий день. Именно «день», ибо часы показывают 11.30. Я проспала почти шестнадцать часов. Наверное, из-за укола, но стоит признать, что чувствую себя сегодня значительно бодрее и лучше, чем вчера.
До самого вечера посетителей у меня не было, но вымоталась я за этот день вполне: меня водили на различные процедуры, брали анализы, проводили какие-то тесты с подключенными к голове проводками, — поэтому когда приехал мой супруг, у меня уже не было сил на то, чтобы злиться на него или обижаться за сарказм и насмешки в мою сторону.
К моему удивлению, он вёл себя сегодня вполне прилично: поздоровался, помог встать с постели и, взяв под локоть, довольно заботливо отвел к машине. Когда я попыталась спросить, не нужно ли нам забрать выписку и документы, он коротко ответил «я всё сделал», и я решила больше не задавать лишних вопросов.
Мы ехали в машине молча. Вернее, я молчала на заднем сиденье, а супруг время от времени общался с водителем. Из этого диалога я узнала самое главное — моего мужа зовут Игорь, так как парень называл его Игорем Эдуардовичем. Отсюда, кстати, следует, что моего мерзкого свекра зовут Эдуард. Вот теперь это имя точно вызывает во мне отвращение, потому что ассоциируется с тем типом, приходившим в первый день.
Меня удивило, что водитель был славянской внешности, и говорили они по-русски, но когда мы все вместе сели в частный самолёт, Игорь представил мне нашего спутника:
— Если ты не помнишь, — бросил он небрежно в мою сторону, — это Валера, твой водитель и охранник.
Валера сначала смотрел то на меня, то на Игоря, потом неловко кивнул и явно ожидал какой-то реакции. Я тут же улыбнулась ему. И это было совершенно искренне: молодой парень, лет двадцати семи — тридцати, выглядел добрым и позитивным. Его речь выдавала южанина: фрикативный «г», и частое «чо», вместо «что». Это совсем не раздражало, а даже немного веселило, особенно когда он пытался произносить тайские географические названия.
В самолете кроме нас троих и, наверное, пилота, больше никого не было. Я было подумала, что, возможно, это такой чартерный рейс специально из-за моей травмы, но когда мы прибыли в Москву и сели на частном аэродроме, а к Игорю подошёл пилот и подобострастно поинтересовался, всё ли в порядке, у меня закралось сомнение.
— Это твой самолет? — не удержавшись, я всё-таки задала вопрос, когда мы остались вдвоем на стоянке, пока Валера отправился за машиной.
— Да, — снова с ухмылкой произнес Игорь.
Отмечаю, что такое ироничное выражение лица ему вовсе не идёт. Пока я наблюдала за ним в самолёте, слушала его голос в разговоре с Валерой, даже забыла, что так говорит мой муж — тот, который со мной не был таким простым и общительным, который колол словами, а не по-доброму подкалывал сейчас своего водителя.
Мне хотелось спросить, куда мы едем, но я понимала две вещи: первое — Игорь снова будет ёрничать, второе — куда бы мы ни поехали, я всё равно не вспомню этих мест, и куда бы меня ни отвезли, я не могу этому противиться.
— Елена Максимовна, — обращается ко мне Валера, когда машина въезжает в ворота огромного особняка. — Я принесу чемоданы к вам в спальню, как только поставлю машину на парковку.
— Хорошо, — пищу в ответ, не зная, как реагировать.
— Не волнуйся, Валер, — тут же подаёт голос супруг. — Я сам её вещи возьму. Сегодня можешь быть свободен.
Игорь посмотрел таким странным взглядом, после которого у меня сковало спазмом горло. Я представила нашу совместную спальню, ухмылку «своего мужа» и пустой огромный дом, который я совершенно не знаю.
«Отче наш, иже еси на Небесех»…
Глава 4
Двухэтажный дом в стиле Хай Тек был воплощением роскоши и господства современных технологий. Большие, во всю стену, окна некоторых комнат напоминали витрины магазинов, металлическая отделка стен прямыми параллельными линиями вызывала ассоциации с офисным зданием. Придомовая территория представляла собой ровное поле с идеально подстриженным газоном
