Волны памяти - Изольда Рыбкина
Пытаюсь найти хоть какой-нибудь изъян, за что-то зацепиться взглядом, но вокруг меня только чистота и сияние.
«Вечное сияние чистого разума». К чему мне это вспомнилось? Что это вообще означает? Это лежало где-то в моей голове и вот внезапно всплыло. Может, так всплывут и другие воспоминания?
Сегодня я не смогла узнать никого из приходивших людей. Они рассказали, что меня зовут Елена, но я ненавижу это имя, поэтому называть меня можно только Элен и никак иначе.
Мне это очень странно. Внутренне у меня нет отторжения от имени Елена. А вот Элен звучит чужеродно — всякий раз, когда меня так называли, мне хотелось произнести одну и ту же фразу, что я не Элен. Может, у меня были какие-то причины не любить это имя? На этот вопрос мне пока никто не дал ответа.
Зато мне сообщили другую информацию о женщине, с которой я будто только знакомлюсь. Оказывается, мне на прошлой неделе исполнилось двадцать восемь, у меня есть муж и мы с ним и компанией друзей приехали сюда отмечать мой день рождения. «Сюда» — это в Тайланд. Мне сказали, что я очень люблю эту страну, и меня знает уже добрая часть полуострова.
Я спросила у моих посетителей, как я потеряла память, но из оборванных ответов поняла только то, что это случилось, когда я упала за борт яхты. Подробнее, якобы, может рассказать только мой муж, который, кстати, должен приехать буквально вот прямо сейчас.
После их ухода прошло уже два часа. За это время я успела переварить всё услышанное за сегодняшнее утро, позавтракать и много-много раз отрепетировать, как я буду прикидываться спящей, когда мой супруг, а по сути — совершенно чужой мне человек — войдёт в белые двери палаты. Я прикинула тысячи вариантов, как он может выглядеть, напрягала голову изо всех сил, чтобы вспомнить хоть отдаленно его очертания или что-то, связанное с ним, но безрезультатно. Казалось, даже фантазия отключилась, и ни один образ не проник в голову.
Я ждала и боялась встречи с ним. С одной стороны, я не знала, как мне реагировать на чужого мужчину, с которым у меня, очевидно, были очень близкие отношения, как жить дальше под одной крышей с тем, о ком ничего не знаю… С другой — он, оказывается, единственный мой близкий человек в этом мире, ибо, как успели мне поведать друзья и свекр, тот мерзкий молодящийся дядька с влажными губами, — я выросла в детском доме и родственников у меня нет.
Этот факт, несмотря на то, что я страдаю амнезией и всё равно бы не вспомнила никого, меня сильно огорчил. Почему-то внутри была уверенность, что встреча с родным по крови человеком помогла бы мне вернуть память…
В палату входит мужчина в белом халате. Нет, это не мой муж, это тот самый человек, который на плохом русском языке говорил со мной в реанимации. Я немного разочарована, что это не мой супруг, но рада, что не свекр и не подруги.
— Добрый день, Элен, — с натянутой улыбкой произносит он.
— Здравствуйте.
— Как ви себья чувствуете? Голова больит? — доктор задаёт стандартные вопросы, а я честно отвечаю. что с моим самочувствием всё хорошо.
— Ми будьем готовы вас отпустить домой завтра. В Россия очьень хороший врачи, у вам всьо будьет хорощо.
Я уже заметила, что тут мне постоянно повторяют эту фразу, и всякий раз она вызывает всё больше раздражения. Как может быть всё хорошо в моём положении?
Мне хочется высказать свои эмоции доктору и попросить не говорить больше этого, но только я открываю рот, чтобы возмутиться, как дверь в палату распахивается, и я зажмуриваюсь от слишком яркого света, который резко проник в мою темную комнату. Перед тем, как закрыть глаза, я всё же увидела в этом сиянии силуэт мужчины, и мне показалось, что это не свет из коридора так ослепил меня. В голове запечатлелся образ, источающий свечение. Меня прошибло внутри словно разрядом реанимационного дефибриллятора. Сердце забилось сильнее, мне захотелось поскорее увидеть черты лица того, кто вошёл в палату. Я распахнула глаза…
Моя палата снова была погружена в полумрак, который я попросила создать уходящих первых гостей. Доктор стоял на том же месте, где и был пару секунд назад, только теперь рядом с ним стоял мужчина и пожимал ему руку.
Свечения никакого, конечно же, не было. Пока они говорили с доктором по-английски (я разбирала некоторые слова, улавливая общий смысл, но многое не понимала, видимо, в своей той жизни я не знала этот язык на хорошем уровне), я рассматривала профиль своего мужа. На голову выше доктора, что говорит о его значительном росте, крепкий, даже подкачанный, что выдаёт футболка, обтянувшая мышцы на руках. Его лица в анфас я не видела, но из представленного для моего обозрения, можно было отметить прямой нос и крепкий подбородок с легкой щетиной.
Мужчина не посмотрел на меня ни разу с того момента, когда я открыла глаза. Мне стало не по себе, и от пробежавшего холодка я поёжилась, но продолжила наблюдение. В течение нескольких минут он разговаривает с врачом, и даже короткого взгляда не кинул в мою сторону, будто меня и нет здесь. Единственное, что выдавало волнение в мужчине — его отрывистая жестикуляция и дергающийся кадык.
Наконец, они с доктором попрощались, и мой супруг повернулся ко мне. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, я рассматривала красивое лицо с карими глазами в окружении черных завивающихся ресниц, родинку на скуле, красивые рельефные губы. Его лицо казалось мне идеальным… и смутно знакомым! Я впервые поймала себя на мысли, что глядя на него, где-то появился отклик. Я так обрадовалась этому чувству, что даже немного задохнулась при очередном вдохе. Если бы этот мужчина подошел ко мне с поцелуями и объятиями, то я бы, наверное, не оттолкнула.
Но вышло совсем иначе…
— Привет, — обыденно произнёс мой муж и, будто нехотя, подошёл ближе. — Как чувствуешь себя?
— Я ничего не помню, — впервые доверительно признаюсь, надеясь на сочувствие и поддержку.
И тут меня словно снова бросают в ту бездну, из которой я с таким трудом вынырнула:
— Удобно, — ухмыляясь говорит мужчина и показывает мне большой палец, поднятый вверх. — Прям как ты и хотела, да? Прошлого нет, и можно всё начать с чистого листа…
