Преподаватель - Марго Лурия
— Ваше рвение похвально. И моё упрямство свидетельствует не о презрении к вам, а, наоборот, об интересе. — он стрельнул непонятным взглядом, слегка прищурив глаза.
— Что? — девушка недоумевающе склонила голову.
— Вы хорошо пишете, но не более, я знаю, что вы можете лучше, и ваше недотягивание каждый раз разбивает мне сердце, настолько, что я борюсь с желанием завалить вас. Поверьте, мне бы это удалось. Вы стараетесь, но не в ту сторону. Ваши тексты становятся длиннее, но не качественнее. И четвёрка это мой вам подарок.
— И… как же мне быть? — обескураженная, Джейн слегка засмущалась, но постаралась сохранить остатки спокойствия, как делала всегда, выдавая себя лишь лёгким покраснением щёк.
— Могу предложить вам дополнительные занятия. Будем разбирать ваши работы, брать темы, не вошедшие в основной курс, и писать о них. Попытаемся понять, что же мешает вам быть честной и открытой.
— С чего вы решили, что я не честна?
— Я же сказал, я вижу больше, чем вы думаете. — мистер Мартен насмешливо оскалился — И вы всегда можете отказаться, буду ждать вас сегодня после занятий здесь, посмотрим, что можно с вами сделать — закончив фразу, он развернулся и принялся разбирать свои бумаги, словно был совершенно один, а мисс Морел, сжав покрепче сумку, попятилась к выходу.
Все лекции проходили согласно плану, спокойно и без лишних эксцессов, отчего Джейн на мгновение и вовсе позабыла о предстоящем. Загнанная рамками своих переживаний, она пыталась понять столь резкое отношение к себе. И почему её работы оценивались так скверно, да ещё и человеком, чьё мнение считалось авторитетным. Столько раз заслушиваться на лекциях его красноречивым рассказом, а теперь и вовсе стать потехой для его эго.
Но сколько бы Джейн не провела в мыслях, анализируя его слова, не на шаг бы не приблизилась к разгадке чужой души, ведь, общаясь лишь с персонажами, становится трудно понимать реальных людей.
Тем не менее, возникшее к претензии профессора любопытство не отпускало и жаждало понять, настолько ли она несовершенна, или его мнение такое же бездарное, как и у многих.
Как и следовало, мисс Морел явилась в кабинет профессора в назначенное время, но его на месте не оказалось. Зайдя внутрь, она обратила внимание, что на столе сиял идеальный порядок, даже рабочее кресло, о котором обычно крайне мало кто вспоминает, было аккуратно задвинуто, будто по линеечке. И пока, поставив сумочку на ближайшую парту, Джейн размышляла, не забыл ли о ней преподаватель, за спиной послышался звук открывшейся двери.
Мистер Мартен вышел из небольшого кабинета смежного с аудиторией, в котором виднелись его личные вещи, книги, учебные материалы и ещё куча хлама, что было здесь задолго до профессора и, скорее всего, его переживёт. Жестом он пригласил девушку за свой стол, взяв лишний стул из каморки и поставив его по другую сторону.
— Не знала, что здесь есть ещё помещение. — отметила девушка и села за предложенный стул — Не понимаю, что я здесь делаю…
— Считаете, я к вам придираюсь? — мистер Мартен достал из ящика папки и кинул их на стол — Пожалуйста, давайте взглянем вместе.
Будучи всегда тихим и равнодушным, его буйство заметно пугало.
— Литература Франции второй половины девятнадцатого века. — он пролистывал папки с работами, бубня под нос их заголовки — Вот, — читая с бумажки, он изображал голос, выступающего на публике поэта — Стендаль, Мериме, Бальзак — великие реалисты романтической эпохи. «Красное и чёрное» — вершина поэтического мастерства. Далее, концепции Бога, как высшего разума, противопоставляется пантеизм и религия, как форма чувственности, идея живого Бога.
Он швырял после прочтения на стол бумажки, как доказательство преступления, чтобы пристыдить этим того, кому некуда было бежать.
— Так я была не правда? — в изумлении от жёсткого допроса Джейн вцепилась в сидушку стула, подавшись туловищем вперёд.
— Дело не в вашей правоте, мисс Морел, отсутствии аргументов или недостаточной красноречивости. Это невыносимо скучная копирка с учебных материалов. Банально! — продолжил он кидать, но уже перед собой — Старо как мир! — с грохотом папки летели на стол — Тут я чуть не заснул. А здесь и вовсе чуть не расплакался, но отнюдь не от трогательности.
— Интересная у вас техника преподавания, отчего же вы же не бьётесь так за своих учеников на лекциях?
— Нет смысла бороться со стеной.
— Господи…
— Умерьте свой пыл, мисс Морел, — облокотившись на руки, профессор слегка приблизился к девушке — я вас здесь не держу.
— Если всё так плохо, так может и нет смысла?
— О как, так у вас ещё и комплексы, неуверенность в себе? Я предлагаю вам такую возможность, а вы носом крутите.
— Зачем вам это, если вы меня, очевидно, терпеть не можете?
— Это не так. Вы меня даже почти не бесите. Я берусь только за то, что мне интересно, если вам так же любопытно, что может получиться, не вижу преград. Возьмите с собой, на ознакомление, и завтра расскажите, видите ли вы здесь что-то или нет. Попробуйте оценить саму себя.
Мистер Мартен собрал папки воедино и протянул аккуратную стопку студентке, её руки слегка провисли под тяжестью бумаг. Неуверенно кивнув, она схватила сумку и покинула кабинет под пристальным взглядом молодого преподавателя.
Как и полагается параноику, Джейн не сомкнула глаз, пролистывая одну работу за другой, она всю ночь обводила карандашом предложения, подписывала на полях объяснения и готовила речь защиты, словно к суду перед казнью.
Строгость формулировок и сухие термины были слабостью юного автора и вовсе не нацелены на бахвальство. Ведь писатели пишут для себя, а те, кому не нравится, могут не читать. “Старо как мир”, есть ли в этом укор? Столько всего великого и жизненного сокрыто в истории и историях, что она порождает.
Придя на следующий день в кабинет к профессору во всеоружии, приправленном уверенностью, мисс Морел буквально сверкала. Не выспавшиеся глаза не были затуманены, они сверкали и были готовы ослепить любого, кто хоть на мгновение усомнится в их ясности.
Увидев изящный стан молодой студентки, проскальзывающий сквозь уходящую толпу, лицо мистера Мартена преобразилось. Чёрные глаза наполнились интересом к её максималистичному нраву, что она упорно скрывала за безмолвностью. И впервые, он отметил, как миловидно выглядели её серые глаза за этими огромными очками, спадающими с носа, которые она аккуратно поправляла костяшками пальцев.
Поставив сумочку коротким рывком со стуком, будто призывающим к раунду, девушка кротким движением заправила за ухо волосы, прямыми колосьями
