Развод. Спутанные жизни (СИ) - Мориц Лия
Она допивает свой бокал вина, встаёт из-за стола, и молча выходит из квартиры. Двое любимых людей выходят сегодня из этой двери прочь из моей жизни. Понимаю, что она забыла на спинке стула картонный пакет из какого-то магазина одежды. Открываю окно, хватаю пакет, выбрасываю наружу и пару секунд любуюсь, как красиво разлетаются на ветру шёлковые блузки с бирками.
Пусть собирает, ноги её в моём доме больше не будет. Змея какая. Почему я не разглядела раньше…
Закрываю окно и выливаю оставшееся вино в раковину. Ничего мне от неё не нужно. Убираю кухню после ужина и "дружеских посиделок". От мытья посуды мне всегда становится легче. Как будто с чистотой в доме становится чище на душе.
Захожу в комнату, где Арина смотрит телевизор. Пару секунд умилённо любуюсь ею, затем сажусь рядом на диван и приобнимаю малышку. Она прижимается ко мне, а я зарываюсь носом в её светлую макушку.
Моя милая девочка. Хорошая, добрая, умная малышка. Как же мне жаль, что взрослые пытаются тебя втянуть в какие-то мерзкие грязные интриги. Я им не дам. Никому не дам обидеть мою дочь. У Аришки уже закрываются глаза. Пора спать. Чистка зубов, переодевание в пижаму, поцелуй на ночь, и вот я снова осталась совсем одна наедине со своими мыслями.
"Реальные доказательства", говоришь? И откуда же вы их взяли, если такого просто не может быть?
Достаю из глубины полок с крупами результат теста на отцовство. Действительно похоже на настоящую бумагу. Есть голограмма, печать, подпись врача и адрес клиники, где делали тест. Вот и стоит начать оттуда. Интересно, сколько Сергей им заплатил, чтобы они меня оклеветали? Вот и спрошу завтра у них лично. Пригрожу полицией, судом, если нужно. Не могут же они просто так брать и подделывать официальные бумаги? Это должно быть незаконно.
Ложусь в постель, но сон не идёт. Идти завтра ругаться, устраивать скандалы, бороться с теми, кто сильнее меня. Страшно. Я не такой человек.
Но они окунули в грязь меня, а вместе со мной мою малышку. Это нельзя спускать просто так.
***
Это оказалась не просто платная клиника. Это пятиэтажный медицинский центр, и судя по рекламе на фасаде, там работают абсолютно все специалисты, которых только можно вообразить. Дорогое заведение, судя по всему.
Как только я вхожу внутрь, девушка, сидящая за стойкой ресепшена тут же встаёт и лучезарно улыбается.
— Добрый день! Чем могу вам помочь?
Я шлёпаю на стойку уже заготовленную бумагу с результатом теста ДНК.
— Этот документ выдали здесь?
Девушка берет результат в руки и перестаёт улыбаться.
— Да, здесь наша печать, — светит на лист ультрафиолетовым фонариком, и на нём ярко загораются зелёные рисунки, — документ подлинный. Могу ещё чем-то вам помочь?
Она правда надеется, что я так просто отстану?
— Это просто возмутительно! Это подделка! Вы подделываете результаты! Я буду жаловаться! — вспомнив свои вчерашние мысли, выдаю, — я подам на вас в суд!..
Меня прерывает тяжёлый мужской голос, заставляющий вздрогнуть.
— Женщина, прекратите скандалить, — я оборачиваюсь на говорящего и замираю на месте, — Если у Вас есть претензии по обслуживанию в моей клинике, пойдёмте в мой кабинет. Я выслушаю вашу жалобу и приму меры.
4
У меня аж в горле пересыхает. Не мужчина, а гора. Он стоит в костюме и белоснежной рубашке, скрестив руки, и не мигая смотрит на нарушительницу спокойствия. То есть, меня. Смотрит раздражённо и нетерпеливо. Внезапно мне становится стыдно и неловко. Ну и чего я сюда пришла? Права качать?
— У вас есть жалоба на мою клинику, или нет? — он повторяет вопрос, и я нервно сглатываю.
— Д-да, — заикаюсь, но беру себя в руки, приосаниваюсь и говорю уже твёрже. — Есть.
— Тогда предлагаю перестать кричать на проходной. Продёмте, пожалуйста, в мой кабинет.
Говорит вежливо, но глаза так и горят раздражением. Уже жалею, что приехала сюда и затеяла разборки. Но что мне оставалось делать?
Он жестом приглашает меня пройти вперёд него в коридор со множеством дверей. Переминаюсь с ноги на ногу, но решаюсь, и шагаю в неизвестность коридора, стараясь не смотреть на мускулистого мужчину. «Мою клинику», сказал он. Этот владелец клиники больше похож на профессионального спортсмена, чем на врача.
Дверей много, и они кажутся все одинаковыми. Куда идти?
— Последняя дверь налево, — прилетает вслед подсказка, настолько жёстким тоном, что она ощущается, как удар кнутом.
Куда я иду? Зачем? Что я ему скажу? Такой человек и слушать не станет мои жалкие угрозы судами. Тем более, он явно не хочет меня слушать. Просто не желает, чтобы я кричала на входе в здание и отпугивала клиентов.
Теперь он думает, что я скандалистка. Стоп. С чего бы мне было важно, что он обо мне думает? Пусть себе думает что угодно, лишь бы разобрался с тем, что кто-то в его клинике подделывает документы. Странно, но у меня нет ни капли сомнения, что он бы не стал заниматься чем-то подобным. Ему просто незачем нарушать закон ради денег, он и законными способами зарабатывает неплохо. Это видно сразу. И по одежде, и по манере разговора всегда занятого человека.
Захожу в кабинет, отмечая для себя табличку с именем висящую на двери. Андрей Владимирович Сабуров. Кабинет оказался самым обыкновенным, без золотых стульев или хрустальных люстр, как я могла бы себе представить. Обычный стол, пара стул, ничего лишнего.
Он закрывает за мной дверь, и садится за стол.
— Присаживайтесь, пожалуйста. Я вас внимательно слушаю.
Нервно сглатываю. Он может мне помочь, а может и уничтожить. Вдруг подумает, что я как-то испорчу репутацию клиники? А уж у такого человека точно хватит власти заткнуть мне рот, если захочет.
Сажусь. Смотрю на свои коленки, как провинившаяся школьница. Страшно начинать говорить.
— Недавно я получила бумагу… Вернее, мой муж получил… Наверное, уже бывший муж…
Даю ему результат об отцовстве. Он пробегает по нему глазами и хмурится.
— Вы — мать?
— Да.
— А чего вы хотите от меня?
Я смотрю ему прямо в зелёные глаза. Знал бы он, что я и сама задаюсь этим вопросом.
— Поймите, это просто невозможно. Эта бумага — фальшивая.
— Исключено. Мы не занимаемся подлогом результатов анализов. — Говорит тоном, не терпящим возражений. И что мне делать?
— Тогда, может, кто-то в лаборатории занимается?
— Не занимается. Я уверен в своих сотрудниках.
Ну вот, приехали.
Прийти сюда — было последним шансом пролить свет на эту историю. И единственный, кто мог мне помочь, сейчас сидит напротив, сверлит меня взглядом и ведёт себя как холодная глыба льда.
— Но тест просто не может быть настоящим, поймите меня наконец. Пожалуйста. — Уже умоляю. — Я никогда… В общем… Я всегда была верна мужу. Я ведь знаю, от кого мой ребёнок. А муж ворвался домой, швырнул мне это в лицо, обозвал последними словами, и ушёл. — Говорю, а на глаза опять наворачиваются слёзы. Плевать. Он всё равно с самого начала не собирался мне помогать. Хоть выговорюсь, может, станет легче. — Я осталась безо всего. Мне не на что прокормить ребёнка одной. Моя жизнь разрушена. А после этого лучшая подруга говорит, что это она посоветовала вашу клинику, чтобы муж сделал тест. А потом они сходятся, оставив меня одну с дочерью. Боже…
Замолкаю и закрываю лицо руками. Всё так сумбурно ему вывалила. Но хоть немного полегчало. Это как разговориться со случайным попутчиком в поезде. Ему легче открыть душу — всё равно мы видимся первый и последний раз.
Он тяжело вздыхает, и потирает переносицу большим и указательным пальцем. Я прямо слышу в этом вздохе возглас "Ну почему я должен это выслушивать". Он встаёт из-за стола, подходит к окну и внимательно вглядывается вдаль, сложив руки за спиной.
— Как Вас зовут?
— Марина.
— Марина. — Повторяет он, словно пробует имя на вкус. — Понимаете, Марина, я понимаю Ваше положение. Но ошибка или подлог в моей лаборатории абсолютно исключены.
