Преданная (СИ) - Мария Анатольевна Акулова
— После сессии. Если сдам хорошо. Ну и мое предложение в силе. Папа заплатит. Только согласись.
Закатываю глаза. Нет, конечно. Я отказывалась уже много раз. За счет чужих людей я никуда не поеду.
Я и домой к ним ездить не люблю с ночевкой, потому что чувствую себя какой-то приживалкой. Но ладно… Это мои тараканы.
— Хорошо, поехали.
Забрасываю сумку на плечо и вслед за подругой выхожу из аудитории. Мы последние.
У двери снаружи все еще стоит Тарнавский. Проходя мимо, я случайно задеваю ту самую атлетичную грудь плечом. Твердая. Горячая. Пугаюсь. Вскидываю взгляд и выталкиваю из себя:
— Ой, простите, — он механически кивает, даже не посмотрев. Я ловлю себя на мысли, что выглядит сейчас совсем не так, как на паре. Смотрит сквозь предметы и студентов. Просто ждет, когда все свалят. Играет, получается…
А какой он настоящий?
Жаль, что не узнаю.
Отдираю взгляд от мужчины, который закрывает за нами дверь и проворачивает ключ.
Не пойду на зачет, конечно же. Он не будет мне рад. Соврал. Автоматы поставил, чтобы мы его не заебывали лишний раз. Вряд ли он получает огромное удовольствие от невнятного студенческого бубнежа.
Становится грустно.
Лиза что-то активно рассказывает, но я не сильно вникаю. Сначала тревожит, что Тарнавский остался у нас за спинами. Я придумываю себе его взгляды. Потом он обгоняет и по все такому же взгляду над головами и предметами я понимаю, что ему моя спина… Без разницы.
Дальше мы идем уже за ним до самой парковки. И вот я-то от его спины не отлипаю.
Я обычно передвигаюсь на метро, но Лизе отец подарил машину, поэтому ее ноги подземка не видела ни разу.
Я бы тоже радостью променяла толкучку в вагоне на комфортабельный кожаный салон какой-нибудь Мазды, но мне для этого придется еще потрудиться. А пока я время от времени пользуюсь добротой подруги.
Мы с Лизой сворачиваем к ее красной малышке. Мне стоило бы тут же нырнуть и пристегнуться, но я зачем-то «напоследок» смотрю на Тарнавского. Его машина — дальше.
Тоже красивая. Идеально чистая. Дорогая. Низкая. И сам он привлекает меня каждым движением. Не знаю, почему так. Видимо, у меня склонность к гипертрофированной благодарности. Или он правда исключительный.
Прежде, чем сесть в свою тачку, господин судья достает сигарету, прикуривает и кому-то звонит. У меня учащается пульс. Странно. Никогда запаха табака и дыма не слышала. Или его слышишь, если ближе…
Не знаю, зачем, но многое отдала бы, чтобы снова услышать голос. Он улыбается. Смотрит вниз, проходясь вдоль своей машины, шевеля красивыми губами.
Интересно, а девушка у него есть? Или невеста? Знаю, что не женат. Но и свободен вряд ли…
И снова ч-ч-черт!
— Папа говорит, он взятки берет… — Лиза тоже стоит возле своей двери. И тоже смотрит на Тарнавского. Только не потому, что интересен, а потому что я на нем зависла. Произносит растянуто, переводя взгляд на меня.
Я почти взрываюсь раздражением. Возникает желание хлопнуть дверью, развернуться и пойти в метро. Сдерживаюсь.
Тарнавский скидывает, садится в машину и выезжает быстрее, чем стоило бы. Даже немного с ревом мотора. От потока разрезанного носом его машины воздуха у меня взлетают волосы и тонкая ткань летнего платья. Ловлю всё. Поправляю.
— Я не верю, — говорю, скорее всего, себе, а не Лизе.
Она пожимает плечами. Спорить не будет. Ни со мной, ни с отцом.
— Все они такие, мась. Нам втирают про искусство добра и справедливости, а сами договариваются, сколько и что будет стоить.
Мы с подругой садимся в машину, веря в совершенно разные вещи. Она никогда не идеализировала ни профессию, ни ее представителей. Я верю в то, что мораль и честь хотя бы что-то значат.
Кто из нас прав — посмотрим.
— Такая тачка стоит тысяч сто долларов. Думаешь, с суддейских надбавок купил?
Лиза не унимается, осторожно выруливая на своей машине, которая стоит, конечно, вряд ли столько, но мои родители-инженеры и такую мне еще лет двадцать не купят.
— Он раньше был адвокатом, — глупо защищаю кумира. Лиза улыбается.
Мы выезжаем с парковки, когда машины судьи Тарнавского уже даже не видно. Это была наша с ним последняя встреча, получается.
В груди ноет. Ужасно грустно.
— Папы не будет, кстати…
Подруга сообщает после паузы. Я смотрю мельком и киваю.
Это хорошо. Папа Лизы меня пугает. Слишком серьезный. И слишком много внимания уделяет моей заурядной персоне.
Делаю вдох. Задержку. Выдох с толчком.
Прощайте, господин Тарнавский. Спасибо, что спасли нам Владика.
Если жизнь даст шанс — я обязательно верну вам долг нашей семьи.
Прим автора:
ОТП — общая теория права
Глава 2
Юля
Зря я согласилась. Кто знает, вот зачем?
Злюсь на себя, сидя за столом вместе с Лизой и ее отцом.
Ужин засервирован так, будто мы не в квартире и не втроем, а в каком-то дорогущем ресторане на серьезном мероприятии, но вместо восторга я испытываю неловкость.
Комната пронизана тишиной. Я — напряжением.
Если бы знала, что у Лизиного отца могут измениться планы, отказалась бы настойчивее.
Но уже поздно.
Мне кажется, подруга тоже не светится радостью. Выглядит довольно кисло. Больше гоняет содержимое тарелки по ее периметру, чем ест.
До его приезда Лиза вела себя совсем иначе. А сейчас как будто отбывает повинность. И я отбываю.
Вообще я никогда не спрашивала, но мне кажется, отношения у них далеко не такие, как в обычных семьях.
Отец Лизы скорее походит на начальника, она — на подчиненную. Со списком задач и перспективой штрафов за невыполнение.
А еще они вот уже шесть лет только вдвоем. Мама Лизы умерла, когда дочь заканчивала школу.
Я не лезу с лишними вопросами. Если подруга захочет — поделится. Хочу ли подробностей я — даже не знаю.
Сейчас хочу, чтобы наш «ужин» скорее закончился и мы разошлись. Руслан Викторович — в свой кабинет на первом ярусе квартиры. Мы с Лизой — в ее спальню на втором.
— Что там сессия, Лиз? — Не самую уютную тишину, которую до этого разбавляли вялые попытки пообщаться ни о чем и звон приборов, на сей раз прерывает Руслан Викторович.
Он смотрит на дочь, я — мельком на него из-под полуопущенных ресниц.
Импозантный мужчина сорока пяти лет действует на меня угнетающе. Вроде бы оснований нет, но я его сторонюсь.
Смолин ни
