Преданная (СИ) - Мария Анатольевна Акулова
Он очень деятельный. Совсем не формалист. Я бы даже сказала… Дерзкий.
Рубашка расстегнута на верхнюю пуговицу. А еще она немного натягивается на атлетичной груди.
Ч-ч-черт… Нельзя так смотреть, Юль. Где ты, и где его грудь?
— Я благодарю вас за внимание. Надеюсь, со мной было не скучно. Надеюсь, вы выпуститесь и станете в разы лучшими юристами, чем я. То, что вы станете более этичными — даже не сомневайтесь.
В ответ на шутку Тарнавского аудитория смеется. Даже Лиза на моем плече оживает и хихикает.
А у меня ускоряется сердце. Его улыбка. Она такая…
— Если у вас остались вопросы — их смело можно задать.
— А правда, что вы перед зачетом по ОТП травку курили в туалете, вас декан запалил и почти исключил?
Вячеслав явно имел в виду другие вопросы, но в ответ на этот смеется.
Все знают эту легенду, но он еще ни разу не признавался.
Когда гул в аудитории затихает и сам Тарнавский тоже успокаивается, он отвечает:
— А теперь я преподаю вам этику. Вот это жизнь, скажите?
Пацаны улюлюкают, девочки застенчиво улыбаются. Я тоже.
— Но, как говорила моя бабушка: смотри на меня и никогда так не делай, Слав. И вы не делайте.
Отсутствием прямого ответа мы, конечно, разочарованы, но его обожаем.
Он выпускник нашего же факультета, историями о котором до сих пор пропитаны стены. Любимец методисток и преподавателей. Раздолбай и невероятный харизматик.
— Насчет зачета не волнуйтесь. Уверен, вам сейчас есть, чем заняться. Спокойно готовьте курсовые. Сосредоточитесь на экзаменах. Зачет всем автоматами. Я скину вам проект ведомости. Посмотрите. Кто не согласен — буду ждать в назначенное кафедрой время. Докажете, что способны на большее.
Аудитория радостно люлюкает и только я еле сдерживаю разочарованный стон.
Как это автоматы? Господи, да за что?!
Я может быть совсем дура, но мечтала об этом долбанном зачете!
Как я сяду перед ним. Отвечу на все вопросы. А потом…
— А вы меня не помните?
Он бы нахмурился, я улыбнулась.
Посмотрел бы в ведомость, чтобы вспомнить фамилию. Но фамилия ему ни о чем не сказала бы. У нас с братом разные. Да и я не обижаюсь. Ну с чего он должен был запоминать пятнадцатилетнюю посеревшую из-за горя девку? Он свою работу делал. На сто из ста.
Я бы сказала:
— Вы спасли моего брата. Его обвиняли в изнасиловании, а вы его отбили. Я из-за вас решила стать юристом.
Глупо было бы? Но какая разница, если меня распирает?
Уносит в мысли, слышу общий гул, голосов особенно не различаю. Все просто рады. А я…
— Березина, — меня окликает вытренированный годами ораторской практики в судебных заседаниях голос Вячеслава Тарнавского.
Я так расстроена, что даже не успеваю испугаться адресному обращению.
И отметить, что фамилию мою он произнес правильно. Всегда произносит правильно.
— Да, Вячеслав Евгеньевич.
Знаю, что смотрю сейчас на него, как побитая собака, а он мне улыбается:
— Вы сотку оспаривать не будете, правда же?
Аудитория снова улюлюкает, подскочившая Лиза сжимает мое плечо и улыбается. Сотка — это круто.
Но я в ответ улыбаюсь далеко не так радостно, как должна бы.
Мне приятно, что он так высоко оценил мою старательность, но…
— Она просто очень на зачет хотела, — Пашка выкрикивает, привлекая внимание Тарнавского к себе. Господин судья и однокурснику моему тоже улыбается неповторимо лучезарно. Что бы я себе ни думала, в реальности — не мне как-то особенно, а всем одинаково.
— Правда хотели? — Тарнавский спрашивает, а у меня весь рот вместе с горлом разом пересохли. Что ответить? Паникую, но изворачиваться не приходится. Напоследок Вячеслав Евгениевич улыбается мне, совершенно не этично подмигивает и предлагает: — Тогда приходите, Юль. Буду ждать.
* * *
На этом Вячеслав нас отпускает.
Все начинают быстро сгребать в сумки и рюкзаки блокноты, планшеты и ноутбуки, а я борюсь с дурной улыбкой и проступившими мурашками.
— Юляш, ты же сегодня ко мне? — Из облачных размышлений выдергивает вопрос Лизы.
Подруга ласково ведет по моей руке и заглядывает в глаза.
В ее — огромная надежда. А я все же немного колеблюсь.
Лиза хорошая, но ужасная лентяйка. Мы подружились с ней не сразу. Только на этом курсе. Так вышло, что обе мои подруги — Аня и Ника — при поступлении на магистратуру на бюджет не прошли. Денег на контракт у них нет, поэтому пришлось срочно искать другие места. А я почувствовала себя сиротой.
Последующие два года рисовались в воображении скучными и убогими, но получилось не так.
Раньше мы с Лизой друг друга сторонились. У нее была своя компания, у меня — своя. А тут присмотрелись. Удивительно, что совпали.
Она — девочка из столичной обеспеченной семьи. И я — дочка инженеров из провинции.
Из общего у нас, как казалось раньше, только одна на двоих проблема с неправильным ударением в подобных фамилиях. В реальности — намного больше.
У Лизы — строгий отец. Он поставил дочери практически невыполнимую задачу: красный диплом на магистратуре, иначе абсолютно автономная жизнь по средствам. К этому Лиза не готова. Поэтому старается. Иногда. Чаще всего — накануне сессий. Чаще всего — с моей помощью или напрямую за мой счет, но я не чувствую себя обманутой или обиженной стороной. Понимаю, на что иду. А человек она хороший.
— Если честно, я бы лучше к себе, — признаюсь, и тут же получаю испуганный взгляд.
Лиза сжимает мою руку и мотает головой.
— Юля, убиваешь…
На этих словах улыбаюсь.
Никого я не убиваю, конечно же. Просто Лизе удобнее готовиться к экзаменам вдвоем. Когда мы обсуждаем вопросы билетов. Точнее обычно я рассказываю, что знаю, а она хотя бы слушает. Да и ее отцу, я так понимаю, нравится, что дочка наконец-то задружилась с… М-м-м… Вряд ли меня можно назвать заучкой, но серьезной — точно. На то, чтобы быть легкомысленной, у меня тоже нет денег. Ни на контракт, ни на взятки, ни на лень. Да и будущая профессия искренне нравится.
В отличие от Лизы, которую на юридический запихнул всё так же отец. Для престижа.
— Когда ты там улетаешь в свою Грецию? — Спрашиваю, сузив глаза. Делаю вид, что раздражена, хотя на самом деле быстро сдаюсь.
Подруга чувствует,
