Слепое пятно - hey jenn
— Пирс, — я впервые услышала этот голос таким злым и раздраженным, — соберись. Мы не должны здесь погибнуть. Включи уже инстинкт самосохранения. Нам надо выбираться. Зачем ты вообще поплелась сюда одна?
Слезы градом текли по щекам. Я не могла ему ответить, хотя прекрасно знала ответ. Всё было как в тумане. Истинной была только боль от гибели тех, кого я любила. Я пришла туда в надежде умереть вслед за ними, но в самом конце струсила и была рада спасению. Кажется, именно тогда я возненавидела себя всем сердцем.
Сейчас. Понедельник.
Холодные отрезвляющие пальцы терапевта коснулись моей ладони, отчего я вздрогнула.
— Вы так себе глаза выдавите.
И вправду. Я чуть ослабила пальцы, хоть и продолжала скрывать от врача лицо.
— Почему Вы хотели сделать это? Чего Вы не договариваете? Что именно сподвигло Вас на такой страшный поступок? —
его голос оставался таким же холодным и безэмоциональным.
«Он не жалеет меня».
С облегчением пронеслось в голове и я даже сумела убрать ладони. На зеркальной поверхности шкафа красовалось моё почти убитое отражение: темно-серые кривые линии скатывались от глаз к подбородку, создавая своеобразный шаманский узор. Солсбери заметил, что я это увидела и тут же протянул пачку влажных салфеток.
Молча утирая следы от туши я все-таки решилась ответить. Набрала полную грудь воздуха, прикрыла глаза и выдала правду, которую никогда не озвучивала даже себе.
— Я не могла жить с тем чувством вины.
— Не могли или не хотели? — спокойно спросил Солсбери, словно моё тяжелое откровение было какой-то рядовой ничего не значащей фразой.
Прилив ярости заставил меня отбросить салфетку в угол, я мигом распахнула глаза и наклонилась ближе к терапевту, не сводя с него злобного, насквозь пропитанного болью и ненавистью, взгляда.
— Вы хотя бы знаете что это такое — похоронить близких во время Вашей экспедиции? Что это такое — выйти живой и посмотреть в глаза родителям детей, которых больше нет? Объяснить им произошедшее и всю жизнь жить с осуждением за то, что Вы выжили, а они — нет? Знаете, что такое щупать остановившийся пульс на ещё теплой коже? Рыдать над трупом и понимать, что его больше не вернуть? — мой голос перешел на давно забытый крик, а слёзы боли и отчаяния высвобождались рекой. Солёные капли волной текли по щекам к подбородку и грубо разбивались о жесткую ткань синих джинс, — Вы знаете, что такое не спасти тех, кто правда этого заслуживал? Не спасти тех, кого ты любил?
— Знаю, — холодно кивнул Солсбери не поведя и бровью, — я двенадцать лет в психотерапии. Смерть всегда ходит рядом с моим кабинетом.
От последнего предложения по моим рукам пробежали неприятные мурашки. Ярость, боль и отчаяние перемешались с только подоспевшим стыдом. Я находилась на приеме у одного из лучших терапевтов в городе: он работал со всей сборной солянкой из потенциальных самоубийц; уже бывалых или подозреваемых убийц; насильников; рецидивистов; тяжелых подростков; людей с разного вида расстройствами.
Он точно знал что такое смерть, но эмоции безжалостно ослепили меня, подарив возможность забыться хоть на минуту.
— Извините, — едва слышно выдавила я, и через силу обратно пододвинула ему пачку салфеток, — это было лишним.
— Вовсе нет. Микеланджело спас Вас от верной смерти, я правильно понимаю?
Короткий кивок. Внутри всё сжалось.
«Черт бы его побрал. Зачем он вообще тогда пошел за мной, если ему никогда не была интересна жизнь напарников после отбоя».
— После этого в Вас зародились чувства? — он снова подлил себе чаю, разбавив его небольшой порцией молока.
— Мы шли на сближение и до этого. Микеланджело всегда был внимателен к окружающим. Годовщина смерти отца пришлась на период экспедиции. Тогда я была не в лучшем состоянии, но все равно отправилась на раскопки. Мы разделились по командам и мой, —
я непроизвольно закусила губу, — на тот момент ещё молодой человек, решил быть с другими членами экспедиции.
«Микеланджело даже тогда был рядом, а Эрнест — нет».
Семь лет назад.
Я сидела за одной из разрушенных колонн и через силу затягивала уже вторую сигарету. На руках личный дневник, в организме пара сильных успокоительных. Рука потянулась за третьей сигаретой, как вдруг теплая ладонь Микеланджело перехватила мои пальцы.
— Это того не стоит, — покачал головой Мик и подсел рядом, мягко приобняв за плечо, — они не помогут, ты же фактически выработала толер.
— Он остался с ней в лагере, —
усмехнулась я вслух, перед тем, как сделать очередную затяжку.
Вдох. Выдох.
— Он решил подготовиться к её дню рождения в день, — вдруг вырвалось из меня, — когда я потеряла самого дорогого человека. Я еле стою на ногах, всеми силами скрываю свои эмоции, чуть не плачу. А он даже не подумал, что сегодня во мне может твориться.
Мик тяжело вздохнул и резко приподнял левое плечо, как бы насильно укладывая на него мою голову.
— Я не терял никого из близких, Пирс. Но я восхищаюсь твоим отцом; он внес огромный вклад в развитие истории, положил жизнь на изучение трудоемких работ и, — он на секунду замялся, — уверен, он был замечательным человеком, раз ты собрала целую экспедицию для исполнения его мечты. Он бы гордился тобой.
— Думаешь? — я неторопливо выдохнула дым и вдруг решилась расслабиться на его плече, позволив хрупким слезам выйти наружу.
— Знаю. Я бы точно хотел, чтобы у меня была такая дочь, как ты.
Понедельник. Сейчас.
Воспоминание отдавало чем-то теплым, но таким далеким, словно это происходило не со мной. Экспедиция вышла мрачной, хоть в историческом плане и успешной. Слишком много смертей, боли и душевных потерь. Мой отец посмертно стал членом мировой ассоциации историков. Каждый из участников экспедиции: живой и мёртвый, стал участником союза археологов. Наши имена навсегда будут увековечены в памяти поколений, но всё это не стоило того. Не стоило жизней погибших людей.
— После того момента за колонной мы уверенно шли на сближение. На смену соперничеству пришло понимание и признание. Он стал моим лучшим другом, той самой опорой и поддержкой в темные времена.
— А что делал Эрнест? — вдруг спросил психотерапевт, чем вызвал у меня нервный смешок.
— Изменял мне в экспедиционном лагере с напарницей.
— Когда Вы об этом узнали?
— Вечером того же дня, когда вдоволь поревела за колонной. Опережая Ваш вопрос — да, тогда Микеланджело тоже был рядом и оказал мне неоценимую поддержку. С того дня не было ни мгновения, чтобы он не присматривал за мной и моими демонами.
Доктор Солсбери коротко кивнул и впервые
