Тихие Клятвы (ЛП) - Джилл Рамсовер
Грустно улыбнувшись Санте, я подняла голову вверх, чтобы показать, что направляюсь в свою комнату, и скрылась наверху. Оставшись одна, я плюхнулась на кровать и подняла руку, чтобы посмотреть на книгу, которую все еще держала в руках. Я изучала небольшой надрыв на обложке твердой книги, хотя мой разум был занят мыслями о паре пленительных синих глаз.
Это было так типично, что такой мужчина, как он, насмехался над идеей романтики. Он, вероятно, сомневался в существовании чего-либо, чего не испытал сам, например, сочувствия и сострадания. Такой мрачный, узкий взгляд на мир. Если бы не искра тепла, которую я почувствовала под его ледяным синим взглядом, я бы поклялась, что этот человек безнадежно оторван от человечности.
В дверь постучали, вырвав меня из раздумий и заставив выронить книгу. Мой отец, Фаусто Манчини, самый влиятельный капо в семье Моретти, стоял в дверях. В течение многих лет он был скорее именем, чем реальным присутствием в моей жизни. Мама, Санте и даже наш повар были большей частью моей жизни, чем он. Его отсутствие вызывало во мне чувства покинутости и обиды, когда я была моложе. Теперь, когда у меня было шесть месяцев его тиранического внимания, я благодарю Бога, что отец игнорировал мое существование так долго раньше.
— Я должен уехать из города на следующие два дня. Я не хочу слышать, что ты хоть на шаг переступила черту. — Его едкий голос висел в воздухе вокруг меня, как ядовитый газ, отравляя мои внутренности.
С тех пор как я покинула больницу, у меня не было ни дня отдыха от его зловещего присутствия. Мысль о двух днях вдали от него заставила мое сердце трепетать от предвкушения.
Он, должно быть, почувствовал мою реакцию, потому что уголки его глаз напряглись. — Не пытайся, Ноэми. Плохие вещи случаются с теми, кто бросает мне вызов. — Он шагнул ближе в мою комнату. — Я думаю, ты знаешь это, не так ли? — Он изучал меня, а я пыталась выровнять дыхание, хотя мои легкие сжались от его намека. Это был первый раз, когда он дал понять, что подозревает, что я знаю правду. Почему сейчас? Потому что он уезжал из города и хотел убедиться, что я буду вести себя хорошо?
— Я видел, как ты смотришь на меня, — продолжал он. — Тебе не нужно говорить ни слова, чтобы я мог прочитать твои мысли. — Его глубокие глаза цвета красного дерева опустились на руки, когда он небрежно оценивал состояние своих ухоженных пальцев. — Два дня. Я буду наблюдать. — Он бросил на меня последний взгляд, прежде чем уйти.
Его не слишком завуалированная угроза была излишней, потому что он был прав. Я точно знала, что он сделал, и я уже была напугана до смерти. Если бы он подумал, что есть хоть какой-то шанс, что я расскажу кому-то о его поступке, он убил бы меня в одно мгновение.
Я не могла понять, что моя мама видела в нем. Неужели он всегда был таким бессердечным? Возможно ли, чтобы кто-то был таким милым, как мой брат, и превратился в такого жестокого человека?
Мой желудок сжался от такой возможности.
Это разбило бы мне сердце — сидеть и смотреть, как Санте превращается в нечто неузнаваемое.
Они не все такие плохие, как отец.
Правда. Дядя Джино был вполне приличным. Казалось, он заботился о тете Этте, маминой сестре-близняшке. Но если бы ему пришлось выбирать между женой и своими амбициями, что оказалось бы на первом месте? Я не была уверена, и это говорило о многом. Ни один из членов семьи, с которыми я выросла, не мог ответить на этот вопрос однозначно. Конечно, они были достаточно дружелюбны на встречах, но могли быть и пугающе холодными.
Я не хотела ставить свою жизнь на ответ на этот вопрос. Я не хотела участвовать в мафиозном мире.
У меня не было ни своих денег, ни очевидного выхода, но я не сдавалась. Возможность появится, и я буду готова, когда она появится.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Одной неделей ранее
— Ты знаешь, что мы не прекратим, пока каждый из них не перестанет дышать. — Я крепко прижимал к себе тетю Фиону, пока последние члены семьи, попрощавшись с дядей Броуди, расходились по машинам. Осталась только ближайшая семья Байрнов, нас было около трех десятков. На похороны пришли сотни людей. Даже моих бабушку и дедушку отвезли на час за город, чтобы похоронить их сына, хотя они редко покидали свой дом.
Вдова моего дяди сотрясалась от приглушенных рыданий. Мне захотелось поджечь весь город.
Албанцы выпустили пять пуль в грудь Броуди возле одного из наших клубов. Мы немедленно отправились за ними и нанесли ответный удар, завалив полдюжины их людей, но эти ублюдки были как тараканы. Мы до последнего не видели их.
— Пойдем, ма. Давай отвезем тебя домой. — Оран, старший из детей Фионы и Броуди, взял свою мать под руку и мрачно поблагодарил меня, прежде чем повести ее к их машине.
Пока я смотрел, как они уходят, мой дядя Джимми подошел и встал рядом со мной. Хотя три брата Байрна и мой отец совместными усилиями вернули нашу организацию из безвестности, Джимми был негласным лидером. Он также был моим крестным отцом и человеком, на которого я стремился быть похожим. Я уважал и любил своего отца, но Джимми был неприкасаемым. В его присутствии мир затихал. В детстве я изучал все о нем. Теперь, когда я вырос, я каждый день старался заслужить его уважение.
— Этого никогда бы не случилось пятьдесят лет назад. — Он похлопал меня по плечу. — В те времена, когда ирландцы владели Адской кухней, никто не посмел бы с нами возиться.
— Меня тогда не было, но я видел, что вы смогли создать только за последние десять лет. Благодаря вам мы близки к тому, чтобы вновь обрести ту силу, которую знали Пэдди и другие в те времена.
— Мы к этому идем, но другие организации все еще считают нас слабыми. Это единственная причина, по которой они пришли за нами. Они никогда не осмелятся напасть на итальянцев или русских. — Джимми начал медленно идти в сторону улицы, я шел рядом с ним. — Что это
