Дзюнъити Ватанабэ - Свет без тени
– А еще он сказал, что врач, который допускает такие вещи, не смеет называть себя врачом. – Продолжая болтать, Норико водила щеткой под столом. – И старшая сестра, и Акико – все тоже так считают. Мне было ужасно неприятно.
Наоэ посмотрел на цветы, которые принесла Норико. В ведерке с водой стояли камелии и ветки ардизии.
– В последнее время доктор Кобаси вообще очень вас осуждает.
– Пусть его.
– Да, но теперь не только он. Кавахара и тот удивлен. А что будет завтра, когда придет гинеколог Мурасэ!
Норико выключила пылесос и закрыла стеклянную дверь.
– Я тоже считаю, что вы поступили неправильно. Наоэ молчал.
– Наверное, еще не ужинали? – решила сменить тему Норико. – Я тут кое-что купила.
Она вынула из пакета уложенные в коробочку суси.
– Проголодались?
– Нет.
– Тогда я сначала займусь цветами.
Норико достала вазу и принялась обрезать над раковиной стебли.
– Между прочим, главный врач велел оформить операцию того старичка, Исикуры, как резекцию желудка. Это нечестно! У него же ничего не тронули – разрезали, посмотрели и зашили.
– Пожалуй.
– Вы так говорите, будто вас это не касается. А ведь именно вы делали операцию! Слава богу, сам Исикура хоть верит, что так и надо. Но его родные?! Платить-то придется им.
– Я перепишу заключение.
– Главный узнает – вот разозлится! – Норико усмехнулась.
– Мы сделали обычную пробную лапаротомию.
– Брать деньги за несостоявшуюся операцию – какая непорядочность! – Норико отступила на шаг, полюбовалась цветами. – Последнее время просто не знаешь, куда деваться от нравоучений. Надоело!.. – вздохнула она. Длинная ветка камелии в окружении зелени выглядела удивительно красиво. – Может, бросить все и заняться икебаной? – Норико кончила школу икебаны и имела диплом преподавателя. – Здесь слишком темно. Поставим-ка их сюда.
Она перенесла вазу на стол Наоэ, и от цветов в комнате сразу сделалось светлее.
– Да, нелегко живется популярным певицам… Норико оглянулась: Наоэ лежал на постели, заложив руки за голову.
– Вы о чем задумались?
Она присела на край кровати. Наоэ протянул руку и привлек ее к себе. Норико посопротивлялась для виду, но недолго. В вазе светились камелии.
…Минут через тридцать Норико проснулась и взглянула на часы: ровно восемь. Она уже почти закончила одеваться, когда раздался звонок. Наоэ снял трубку. Звонили из клиники.
– Только что с нами связался импресарио Ханадзё Дзюнко. Она потеряла сознание.
– Где это случилось?
– В гостинице Р.
– Что еще?
– Они уже выехали сюда. Он очень просил, чтобы вы были.
– Понятно.
Наоэ приподнялся на локте и взглянул в темнеющее окно.
– Что-нибудь стряслось? – встревоженно спросила Норико.
– Дзюнко Ханадзё стало плохо. Сейчас ее привезут в клинику.
Наоэ встал и начал одеваться.
– Как это произошло?
– Упала в обморок. Подробностей не сообщили. Норико осуждающе посмотрела на него. Он с равнодушным лицом застегивал брюки.
– А где это случилось?
– Кажется, в холле отеля Р. Она должна была давать там интервью. Видимо, тогда это и произошло.
Наоэ надел рубашку с отложным воротником и пиджак. Норико подняла на него глаза.
– А мне что делать? Вы еще вернетесь?
– Думаю, я недолго.
– Можно, я останусь здесь?
– М-м… ладно.
– Значит, я подожду вас?
Наоэ помедлил, в задумчивости глядя на стену, затем взял со стола зажигалку, сигареты и положил в карман.
– Возвращайтесь скорей!
– Хорошо. Наоэ нагнулся зашнуровать ботинки.
– Я закроюсь на ключ, так что, когда придете, звоните, – добавила Норико.
В опустевшей квартире ей все было привычно и знакомо. Норико знала здесь каждый уголок, каждую мелочь, как в собственном доме: где стоят кофейные чашки, где лежит сахар… И все же ей было не по себе. До сих пор она ни разу не оставалась в квартире Наоэ одна. Неожиданно Норико отчетливо осознала, что это жилище одинокого мужчины, и странное, тревожное чувство, закравшееся в душу, не покидало ее. Включить телевизор? От звенящей тишины было неуютно. Но, поискав глазами, она вдруг поняла, что в комнате нет телевизора, и грустно улыбнулась в пустоту: ведь его никогда и не было.
Наоэ не любил телевизор, он предпочитал книги, газеты, журналы. Норико, безусловно, и раньше видела, что в квартире нет телевизора, но просто не думала об этом. Счастье каждого свидания с Наоэ переполняло ее, и ей не было дела ни до чего другого.
Разве нужен ей был телевизор в минуты любви? И потом, когда они просто лежали рядом, Норико не хотелось слышать чужие голоса. К сожалению, такие мгновения длились недолго. Обычно Наоэ почти сразу же хватался за книгу или газету, а чаще всего за какой-нибудь медицинский журнал – словно от одного вида типографского шрифта испытывал наслаждение.
Норико вставала, одевалась, причесывалась, шла на кухню. Наоэ молча выпивал чашку чаю или кофе, не отрывая глаз от страницы. Норико снова шла на кухню, мыла грязную посуду, чистила раковину – так и текло время. Потом она листала прочитанные Наоэ газеты, довязывала кружева. Они почти не разговаривали друг с другом. Лишь изредка Норико прерывала молчание: «А не выпить ли нам чаю?» – на что Наоэ односложно отвечал «да» или «нет» – вот и весь разговор. Бывает, людям не нужны слова, чтобы понять друг друга, но между Норико и Наоэ подобной близости не существовало. Норико были неведомы не только мысли, но и дела Наоэ. Она не знала о нем ничего – и не желала знать. Не знать спокойнее. Правда, первое время ей хотелось знать о Наоэ все, и она пыталась расспрашивать. Он отвечал неохотно, а потом наступал момент, когда Наоэ умолкал на полуслове, и никакими силами невозможно было заставить его разговориться. Он не пускал в свою душу никого. Существовала граница, за которую вход посторонним был запрещен. Очень четкая граница. И Норико, поняв это, смирилась с его замкнутостью. Она даже уверовала в то, что такими и должны быть отношения между мужчиной и женщиной – короткая вспышка страсти, а потом безразличное молчание в тишине. Она привыкла и уже не мечтала о большем. Норико чувствовала себя спокойной, только когда была в комнате Наоэ, рядом с ним. И даже если они оба молчали, на душе у нее было хорошо.
Теперь же, сидя в опустевшей квартире, Норико испытывала странную тревогу. Будь Наоэ дома, он лежал бы сейчас с книгой на кровати… Молчал… Но был бы здесь, рядом. И Норико было бы хорошо.
Чтобы избавиться от этого странного тревожного чувства, Норико встала. Она еще не ужинала. Суси купила, надеясь поужинать вместе с Наоэ, но не успела – телефонный звонок раздался, как раз когда она шла на кухню.
