Измена. Спаси меня, если сможешь - Лия Латте
Но я даже не обернулась.
Глава 33
Утро встретило меня тяжёлой головой и неприятными воспоминаниями о вчерашнем разговоре. Переступив порог станции, я почувствовала себя так, словно иду на эшафот. Воздух казался наэлектризованным.
Я старалась не встречаться взглядом с коллегами, быстро переоделась в раздевалке и направилась к диспетчерской, надеясь проскочить незамеченной. Но не тут-то было.
— Ксюш, подожди!
Голос Артёма заставил меня замереть. Я медленно обернулась. Он стоял в нескольких шагах, вид у него был помятый, глаза красные. Неужели тоже не спал?
— Я… насчет разговора нашего… — он замялся, подбирая слова. — Я погорячился. Ляпнул не то. Прости, ладно? Я был не прав.
Простить? Вот так просто?
Я прокрутила в памяти вчерашнюю сцену, и ледяная ярость обожгла меня изнутри, вытесняя боль. Слова Артема — несправедливые, злые, полные какого-то ядовитого презрения — встали барьером между нами.
— «Ляпнул не то»? — переспросила я тихо, но с нажимом. — Ты… ты вообще слышал, что говоришь? Думаешь, ты знаешь меня? После такого — нет. Ты меня совсем не знаешь, Артём. Ни капли.
Я сделала паузу, переводя дыхание. Хотелось кричать, хотелось ударить его, но я сдержалась.
— Если ты действительно так считаешь… если видишь во мне только расчетливую стерву, которая спит с начальством ради выгоды… — каждое слово давалось с трудом, обжигая горло, — то мне жаль. Мне очень жаль… что я считала тебя другом. Напарником.
Другом… Напарником… Как теперь работать вместе? Как сидеть рядом в тесной кабине скорой, зная, что он думает обо мне такое? Обвинение насчет начальника, Андрея Викторовича, было особенно мерзким.
Его лицо снова начало мрачнеть. Искры раскаяния в глазах погасли, сменившись знакомой по вчерашнему дню обидой и упрямством.
Я не узнавала его. Это был не тот Артём, с которым мы спасали жизни, делили усталость и редкие минуты отдыха. Это был чужой, озлобленный человек.
— Ну а что мне было думать? Ты меня так резко отшила! Я же… я к тебе со всей душой! — он понизил голос. — Я просто хотел, чтобы ты знала, что мне жаль.
— Жаль? Мне жаль, что я считала тебя другом, — повторила я свои слова, чувствуя, как внутри всё сжимается от горечи и злости. — А теперь извини, мне нужно принять смену.
Сил на еще один раунд выяснения отношений у меня не было.
Он молча смотрел на меня несколько секунд. Потом он резко отвернулся, ссутулил плечи. Не сказал больше ни слова. Просто развернулся и быстрыми, почти бегущими шагами скрылся за дверью служебного входа, которая громко хлопнула за ним.
Глубоко вдохнула, пытаясь загнать ком обиды и гнева куда-то поглубже, туда, где он не будет мешать думать и действовать. Провела ладонью по глазам — слез не было, только противное жжение. Нужно работать. Сейчас не до Артёма и его бредовых фантазий.
Быстро выпила стакан кофе, пока время позволяло и вперёд — спасать жизни.
Уже подходя к своей машине, чтобы проверить укладки, я увидела идущего мне навстречу главного врача. Его серьезное лицо не предвещало ничего хорошего.
— Ларина, зайди на минуту, — сказал он, кивнув в сторону своего кабинета. Я мысленно застонала, но пошла следом. — Тут такое дело… Смирнов несколько минут назад написал заявление о переводе. В другую бригаду. Прямо с сегодняшнего дня.
Я замерла. Вот так быстро?
— Просьбу я удовлетворил, учитывая… обстоятельства, — Андрей Викторович посмотрел на меня внимательно, словно пытаясь прочесть что-то на моем лице. — Так что сегодня ты поедешь со стажёром. Антон его зовут. Первый день на линии после учёбы. Ввести в курс дела, проконтролировать. Справишься?
Сказать, что я была в шоке — ничего не сказать. Смесь облегчения от того, что не придется всю смену провести рядом с Артёмом, и жгучей обиды на то, как он легко сбежал, отказался от меня, боролась во мне. А в нагрузку еще и стажёр…
— Да, Андрей Викторович, справлюсь, — выдавила я.
Антон оказался худеньким нервным пареньком с испуганными глазами, который смотрел на меня как на новое чудо света. Знакомство было скомканным, и почти сразу поступил первый вызов:
«Женщина, 78 лет, боли в груди, высокое давление».
Доехали быстро. Квартира встретила нас запахом корвалола и кошек. На диване сидела пожилая женщина, держась за сердце. Рядом суетился её взволнованный сын.
— Мама жалуется на сильную давящую боль за грудиной, уже минут двадцать, — торопливо сообщил он. — Давление померили — 210 на 110! Выпила каптоприл, но легче не становится.
— Дышать тяжело? Тошнота есть? — спросила я, доставая тонометр и ЭКГ-аппарат.
— Да, дышать трудно, голова кружится… — прошептала пациентка.
— Антон, давай ЭКГ, быстро, — скомандовала я.
Стажёр засуетился, начал путаться в проводах, неправильно накладывать электроды. Я терпеливо поправила, стараясь не выдать раздражения.
«Артём бы уже пленку снял, пока я анамнез собираю», — зло пронеслось в голове. Как же легко и слаженно мы работали… до вчерашнего дня. Злость на него снова обожгла.
На ЭКГ — синусовая тахикардия, без явных признаков инфаркта, но картина тревожная. Давление действительно высокое.
— Антон, нитроглицерин под язык, спрей. И готовь систему для капельницы, магнезия пойдет, — распорядилась я, делая пометки в карте вызова.
Снова заминка. Антон долго возился с флаконом, не мог вскрыть ампулу с магнезией, чуть не уронил иглу. Пришлось опять вмешаться.
Пока капалась магнезия, давление медленно поползло вниз, боль в груди уменьшилась. Пациентку решено было госпитализировать.
В машине она чувствовала себя стабильно, но Антон всю дорогу сидел как на иголках, то и дело поглядывая на кардиомонитор с таким видом, будто ожидал худшего. Сдали пациентку в приемное отделение, и я выдохнула. Первый блин комом, но справились.
Не успели мы вернуться на станцию и пополнить укладки, как снова вызов:
«Ребенок, 3 года, задыхается».
Адрес оказался на другом конце района. Летели с сиреной, каждая секунда казалась вечностью. В квартире нас встретила бледная, почти обезумевшая от страха молодая мама с ребенком на руках.
Мальчик тяжело, шумно дышал, с явным усилием на вдохе, был слышен лающий кашель. Ложный круп, скорее всего.
— Он проснулся от кашля, а потом стал задыхаться! Мы дышали над паром в ванной, не помогает! — тараторила мама.
— Спокойно, сейчас поможем, — сказала я как можно увереннее, хотя сердце тоже сжималось при виде страдающего малыша. — Антон, небулайзер, готовь Пульмикорт. Быстро!
