Сон и явь. Перепутье - Брук Лин
— Но это ведь оказалось неправдой.
— Тогда они этого не знали.
— И? Итан, двадцать пять лет прошло. Ты знаешь, как жили всё это время папа с мамой? Знаешь, что твой многоуважаемый дед перекрыл им кислород и не давал папе устроиться на нормальную работу? Знал, что через год после ухода, папа попал в страшную аварию и был прикован к инвалидному креслу на пару лет. Знал, что маме пришлось бросить учебу её мечты, ради того, чтобы заботиться о папе, работать и обеспечивать их двоих? Хочешь сказать — это поведение женщины, которая с мужчиной ради денег? Или хочешь сказать, что твои бабушка с дедушкой не знали обо всём этом? — перевожу дыхание, делаю глубокий вдох и выдох, чтобы успокоится. — Как ты объяснишь мне то, что, когда к ним постучали в дом и сообщили о том, что их сын умер, единственные их слова были о том, что у них нет сына? Итан, — повышаю голос. — Они не пришли на похороны! Они не узнали меня! А знаешь почему? Потому что никогда не видели в лицо! Они знали, что я нахожусь в лечебнице, знали, что пыталась дважды покончить жизнь самоубийством. Им звонил мой лечащий врач, хоть я и говорила, что это бесполезно. И я была права, даже тогда их сердце не дрогнуло! Им было попусту плевать! А сейчас они сидят, смотрят мне в глаза и говорят о том, какая трагедия терять родителей? Что за дешёвый театр?
Глаза наполняются слезами, как бы я не старалась держать себя в руках.
— Как ты можешь поддерживать этих людей? — спрашиваю, сквозь дрожь в голосе.
— Иди ко мне, — он встаёт, взяв меня за руки, тянет вверх и заключает в свои объятия.
— Они не пришли на похороны сына! — продолжаю бубнить ему в грудь. — Неужели, он был таким плохим, что они не захотели прийти с ним проститься?
Душу рвёт от обиды за папу. Я ведь знаю, какой он человек. Знаю, как он их любил. И не могу до конца поверить и осознать, что эти люди так поступили с ним.
— Даже будь он плохим, это не оправдывает того, что они не пришли, — он отстраняет меня от себя, чтобы посмотреть мне в глаза. — Прости. Я не знал об этом всём. Не знал, что он умер. Думал, всё в его жизни сложилось лучшим образом.
Мне было достаточно этих слов, чтобы простить ему все другие. Неожиданно для самой себя, я снова тянусь в его объятия. И он заключает меня в них. На мгновение становится так легко и хорошо на душе, словно и не было неприятной встречи и больных воспоминаний.
Раздаётся звонок на телефон Итана, я отстраняюсь от него и, вытирая слёзы, отхожу.
— Я слушаю, — принимает он вызов.
Я слышу женский голос, раздающийся по ту сторону телефона, но не могу разобрать, что она говорит.
— Нет, не приеду. По работе позвонили. Извинись там перед всеми, нужно было срочно уехать, — отвечает Итан, очевидно, Диане.
Она что-то говорит в ответ, и он улыбается, смотря на меня.
— Мы потом поговорим. Целую, — он кладёт трубку, продолжая смотреть и смущать меня.
— Если тебя ждут, может лучше поехать? — спрашиваю я у него.
— Поверь мне, для всех будет лучше, если меня там не будет.
— Это из-за меня?
— Из-за того, что я только что узнал.
— Я не хочу ссор в вашей семьей. Давай то, что я тебе рассказала, останется между нами.
— Давай я сам решу, что делать в данной ситуации? — он подходит ко мне ближе. — Так как наши планы немного изменились, может поедем, покатаемся по городу? Скоро закат, я знаю одну дорогу, откуда открывается потрясающий вид.
— Я уже переоделась в пижаму. Да и нет настроения куда-то ехать, хочу побыть одна.
— Поверь мне, ты не пожалеешь. Это обязательно поднимет тебе настроение.
Я мнусь. Зная Итана, уверена то, куда он меня отвезёт, мне понравится. Но хочу ли я этого сейчас, не могу понять.
— Можешь даже остаться в пижаме, — продолжает он убеждать меня.
— Мы не будем никуда выходить?
— Нет. Немного развеемся и вернёмся обратно.
Пижама, приятная компания, дорога и закат — по-моему прекрасный набор для завершения такого паршивого дня.
Я киваю ему, давая понять, что принимаю его приглашение. И уже через десять минут мы едем в неизвестном мне направлении.
Всю дорогу мы говорим об отце. Итан рассказывает мне про детство, проведённое с ним, и мне хочется расплакаться от радости. Никто и никогда не говорил мне о моём папе, кроме мамы. Никто не рассказывал про его юность, и каким он был раньше. Его прошлого, словно, вовсе не существовало. А сейчас передо мной сидит Итан и рассказывает так много, что порой не верится, что я слушаю про своего родного человека. Это кажется невероятным. И я с радостью делюсь с ним в ответ своими воспоминаниями. Получаю такое наслаждение от нашего разговора, настроение поднимается, а боль от встречи с родственниками затупляется. Я не замечаю, как проходит время, и мы выезжаем из города.
— Вау, — первое, что вырывается с моих уст, когда оказываемся на дороге вдоль моря.
Солнце начинает садиться за горизонт, отражаясь в волнующем море. Волны разбиваются о песчаный берег, а в воздухе парят чайки. Итан сбавляет скорость. Я, как ребёнок, с восторгом смотрю на ярко-розовое небо, разрисованное облаками, и первое время не говорю ни слова, боясь, что мой голос развеет всю картину по ветру.
— Если хочешь, мы можем остановиться — говорит Итан.
— Хочу, — я киваю в ответ, не отрывая взгляд от берега.
Он проезжает ещё немного, паркуется у обочины и разрешает выйти из машины.
