Импринт - Вероника Десмонд
Ее вишневый запах моментально смешивается с моим, и я жадно вдыхаю в легкие наш аромат.
Кинк активирован.
С этих пор она будет часто носить мои вещи.
От наслаждения Катериной меня отвлекает телефонный звонок. Увидев номер, я сбрасываю и прижимаюсь губами ко рту Кэт. Я прикусываю ее нижнюю губу, чтобы почувствовать металлический привкус.
– В следующий раз я не ограничусь поцелуем, Катерина.
– Будет следующий раз? – спрашивает она немного испуганная и взволнованная.
– О, конечно будет, – я глажу ее волосы и ласково произношу: – Ты моя, котенок. И я буду делать с тобой все, что захочу.
Ее глаза сверкают злостью, которая эхом отдает в мою эрекцию. Она отстраняется, но я не даю уйти далеко и беру Кэт за руку. Небольшая ладонь тонет в моей, я сжимаю ее пальцы, направляясь к своей машине. Она припаркована куда ближе, чем находится ее общежитие.
– Я не собираюсь идти с тобой, – мой жест с рукой, очевидно, ввел ее в шок, но она быстро пришла в себя. – И ты тем более не будешь делать со мной что-либо без моего согласия.
Она упирается ногами, думая, что таким образом может остановить меня. И возможно в другой раз я бы и понаслаждался ее смехотворным сопротивлением, но на улице продолжает лить дождь.
– Я не спрашивал твоего согласия, котенок, – отвечаю я и с легкостью поднимаю ее на руки.
Всю дорогу она умоляет меня отпустить ее, бессмысленно пытаясь бороться. Добравшись до машины, я сажаю девушку на переднее сиденье и, включив обогрев на максимум, пристегиваю ремень безопасности, наслаждаясь тем, как из ее груди вырывается тихий вздох.
– Это называется насилие, – Кэт смотрит на меня в упор и скрещивает руки на груди, привлекая к себе внимание.
– Называй как хочешь.
– Ты не прикоснешься ко мне и пальцем.
Дорога до кампуса занимает не больше пяти минут.
Припарковав машину возле входа, я блокирую двери, не давая девушке выйти и яростно целую, кусая ее губы до красноты.
– Вот незадача. Я уже коснулся, малышка.
Кэт дышит, как загнанный зверь, не особо аккуратно отстегивая ремень. Ее губы опухли и сильно покраснели, а грудь высоко вздымается.
Наверное, Кэт грустно, что я не принц, который будет бояться даже дышать над ней. Я собираюсь испортить ее. Присвоить ее. Сделать полностью и окончательно моей.
Ей неловко выражать себя, ей некомфортно следовать своим желаниям, а желание определенно есть – я чувствовал его на собственных пальцах. И виновник этому я. Не Чон, в котором она видела прекрасного принца. Не кто-либо еще. Я.
Но она научится. Рано или поздно.
– Да что с тобой не так? Я не буду… – она запинается и отворачивается к окну, по которому стекают и грохочут капли дождя, – я не буду заниматься с тобой сексом.
– Но я не планирую заниматься с тобой сексом, Катерина. Я планирую трахать тебя. А теперь поднимайся к себе и прими горячий душ, пока я не захотел сделать это сегодня.
В машине раздается щелчок. Она медленно закрывает глаза, пуская слезы течь по ее щекам, а затем она открывает двери и убегает.
Я позволяю ей убежать.
Но это было в последний раз.
***
Примечание:
Интерес – эмоционально окрашенное, повышенное внимание человека к какому-либо объекту или явлению.
Глава 13. Подавление
“… So pull me closer and kiss me hard,
Так что прижми меня к себе и поцелуй покрепче,
I'm gonna pop your bubblegum heart.
А я лопну твое сердце из жвачки…”
Bubblegum Bitch – MARINA
Кингстон, Шотландия.
Призрак.
Семь лет назад.
В комнате тихо. Шторы задернуты, а на прикроватном столике остывает жутко сладкий кофе, который Эмма принесла мне из школьной кофейни.
Я медленно поедаю безлактозные взбитые сливки и разговариваю с мамой по телефону, пока Эм лежит у меня в ногах, читая “Крошку-убийцу” Рэя Брэдбери.
– Как твои дела, Катерина?
Всего лишь мгновение я молчу, Эм сразу настораживается – в отличие от мамы. Мне становится неловко от этого внимательного зеленого взгляда.
– Все замечательно, мам. Ты помнишь о встрече в Кингстоне? Ты уже купила билеты?
– О, Кэт, – на фоне слышится какое-то копошение и мама переходит на русский. – Я не приеду в Кингстон, милая.
Я сразу вся собираюсь и присаживаюсь, забыв про подушку, которую обнимала слишком часто в последние дни.
– Что значит, что ты не приедешь? – я хмурюсь и глажу Эм по рыжей голове, когда та показывает средний палец моей матери. Эмма всегда недолюбливала миссис Рид, и это чувство было взаимно. – Ты дала обещание, мама.
– Продолжай разговаривать на русском, – мама понижает голос, я слышу шаги и звук закрываемой двери. – Я не одна. Мы с Уиллом в Париже.
Уилл. Ну, конечно же. Кажется, Уилл владеет крупной компанией, связанной с авиацией. Я даже не могу вспомнить, какой это по счету ухажер.
С другой стороны, в прошлый раз был мой учитель английского, так что теперь я не жалуюсь, вы не подумайте.
– Ты все еще можешь прилететь ко мне, – я шумно вздыхаю, пытаясь совладать с паникой. – Приедут представители Кембриджа, все приглашенные ученики будут со своими родителями. Я не могу пойти одна, мам… мне…
Меня тут же перебивают:
– Не будь такой строгой, Катерина. Это не так уж и важно.
Я прикрываю глаза и мысленно считаю до трех.
– Это чертовски важно, мама. Возможно, это один из самых важных вечеров в моей жизни. Он определит мое будущее. И я говорила тебе о нем с двенадцати лет.
Все, к чему я так долго шла эти годы. Кембридж. Моя мечта.
Неожиданно в памяти всплывают мертвые темные глаза, которые вытряхивают из меня всю душу. Что я сделала не так? Почему моя жизнь превращается в ад?
– Ты можешь пойти одна.
– Я должна быть с тобой, мама, – мой голос строг и сух. Черт возьми, если мама опять бросит меня в важный момент, моя вера в ее благоразумие падет. – Они хотят познакомиться с родителями, чтобы составить полную рекомендацию или дать отказ.
– Ты можешь позвать Зака.
– Я не буду просить его прилететь из Канады ради одного вечера, – в моем голосе чувствуется волнение. – Пожалуйста, мама. Это очень важно для меня.
– Я не могу, Кэт, – она замолкает, а затем обращается, по всей видимости, к очередному “Уиллу”: – Уилл, дорогой, я скоро буду.
– Мама, – умоляю
