Преследуемая тенью (ЛП) - Херд Мишель

Неужели оно так бьется из-за меня?

Смею ли я надеяться?

Не желая упускать свой шанс, я высвобождаю руки и обхватываю его за талию.

Мое сердцебиение опасно учащается, когда его тело изгибается вокруг моего, и он прижимается ртом к моим волосам.

Святое. Дерьмо.

Внезапно он отпускает меня и, проходя мимо меня, бормочет: — Поехали домой.

Я быстро выхожу за ним из туалета, пока мой мозг работает со скоростью света, пытаясь осмыслить то, что я только что узнала.

Ренцо должно быть не все равно, чтобы так реагировать. Верно?

Глава 26

Ренцо

После убийства Констелланоса я чувствую себя гораздо лучше, и мне стало спокойнее, когда речь заходит о Скайлер.

Пока Дарио и мои люди рыскали по всему миру в поисках Сервандо Монтеса, я нашел время проведать мать, прежде чем она уехала навестить своих кузенов на Сицилии.

Стоя в гостиной с бокалом виски в руке, я смотрю в окно от пола до потолка, не особо вникая в пейзаж городского горизонта.

Я слышу мягкие шаги Скайлер, спускающейся по лестнице, и, обернувшись, провожаю ее взглядом до кухни.

Я допиваю последний стакан виски и ставлю его на место, а затем направляюсь на кухню. Она занята тем, что достает ингредиенты из холодильника.

Я сажусь на один из стульев у острова, чтобы спокойно наблюдать за тем, как она готовит. Никакие пытки не заставят меня признать вслух, что мне нравится смотреть, как она готовит для нас еду.

— Что ты готовишь на обед? — спрашиваю я, опираясь локтями на гранитную столешницу.

— Баранью вырезку с чесноком и шалфеем, запеченную с картофелем, — отвечает она, в то время, как кладет мясо на прилавок и смотрит на меня. — Это было любимое блюдо моей мамы.

На ее лице появляется улыбка, и пока я смотрю на нее как ошарашенный идиот, она становится еще шире.

Ее голос звучит дружелюбно, когда она добавляет: — Надеюсь, тебе понравится.

Когда я вижу ее улыбку, внутри меня происходят странные вещи. Особенно с моим сердцем.

Ты всегда можешь жениться на ней, и она подарит тебе наследника, которого ты потерял.

Слова Франко проносятся в моей голове, заставляя меня нахмуриться.

Улыбка Скайлер исчезает, и она, внезапно занервничав, сосредоточивается на приготовлении мяса.

Понимая, что я недоволен тем, что она снова нервничает, я хмурюсь.

Какого хрена?

Почему меня волнует, улыбается она или нет?

Эту гребаную мысль подбросил Франко. С тех пор я изо всех сил пытаюсь вспомнить, что Скайлер - моя пленница.

Мои глаза следят за каждым ее движением. Я рассматриваю розовое платье, в которое она одета, и мой взгляд останавливается на ее босых ногах.

Она выглядит так, будто ей самое место на моей кухне.

Внезапно Скайлер говорит: — Есть что-то, что ты не любишь есть? Или может аллергия?

Я усмехаюсь. — Зачем? Чтобы ты кормила меня тем, на что у меня аллергия?

Она качает головой и оглядывается через плечо. — Я бы никогда этого не сделала. Я просто хочу, чтобы ты наслаждался едой.

Уголок моего рта приподнимается. — Никакой аллергии.

Я некоторое время наблюдаю за ее работой, а потом она спрашивает: — Итак, что ты любишь есть?

Неужели внезапный интерес вызван тем, что я обнимал ее на прошлой неделе?

Я игнорировал этого слона в комнате с тех пор, как это произошло, особенно когда она обняла меня в ответ.

— Только не надо стокгольмского синдрома, — бормочу я.

— Что?

— Это когда ты проявляешь привязанность и симпатию к своему похитителю, — объясняю я.

— Я знаю, что это значит, — отвечает она. — И если я хочу приготовить что-то, что тебе понравится, это не значит, что я привязываюсь. Я не глупая.

Я поднимаю бровь, и мне не нравится, когда в груди возникает чувство разочарования.

Почему меня волнует, привязывается ли она ко мне или нет?

Пока я смотрю, как она чистит картошку, мое сердце начинает биться быстрее, пока я осмысливаю происходящее.

Черт.

Не надо, Ренцо.

Подняв руку, я вытираю ладонью лицо, глубоко вдыхая.

Нравится ли мне эта женщина?

Нет, с чего бы это?

Желая проверить нежелательную теорию, я встаю и двигаюсь вдоль острова. Глаза Скайлер останавливаются на мне, и она откладывает картофель и нож на стойку.

Она не делает ни шагу назад, когда я останавливаюсь перед ней.

Смотря на нее, я сосредоточился на том, что она заставляет меня чувствовать, в то же время вбирая в себя каждый сантиметр ее прекрасного лица.

Первое, что я замечаю, - это то, что между нами возникает притяжение.

Оно одностороннее?

Притяжение быстро сменяется желанием прикоснуться к ней.

Подняв руку, я провожу пальцем по ее челюсти. Ее губы раздвигаются в ответ на мое прикосновение, но я не могу прочесть ее взгляд.

Нравится ли мне эта женщина?

Да.

Это осознание заставляет меня отдернуть от нее руку.

Она мягко спрашивает: — Что-то не так?

Да. Это чертовски неправильно. Этого не должно было случиться.

— Блять, Франко, — бормочу я.

Это из-за семени, которое он заронил, когда упомянул, что я должен на ней жениться.

Она качает головой, на ее лбу появляется хмурая складка. — Я не понимаю.

Отстранившись от нее, пока я не сделал то, о чем потом буду жалеть, я выхожу из кухни и направляюсь в свою спальню.

Я захлопываю за собой дверь и, запустив пальцы в волосы, делаю глубокий вдох.

Что, черт возьми, мне теперь делать?

Я начинаю расхаживать взад-вперед перед кроватью, анализируя свои вновь открывшиеся чувства.

Конечно, мне и раньше нравились женщины, но никогда - те, которых я планировал оставить на всю оставшуюся жизнь.

Последую ли я совету Франко и женюсь на ней? Брак по принуждению сработал для Анджело, и Виттория научилась его любить.

Да, но он не превратил ее жизнь в ад. Анджело сделал все, что было в его силах, чтобы завоевать жену.

— Черт, — бормочу я, сердце бьется все быстрее и быстрее. — Я должен перестать заботиться о ней.

Это все еще на ранних стадиях. Я могу просто перестать ее любить.

Я прячусь в своей спальне, пока не убеждаюсь, что она закончила готовить и есть, и к тому времени, как открываю дверь, я уже уверен, что контролирую свои эмоции.

Ты ее похититель и ничего больше.

У тебя все получится.

Я продолжаю свою небольшую ободряющую речь, спускаясь по лестнице, и когда я дохожу до кухни, ветерок привлекает мое внимание к открытым раздвижным дверям в столовой.

Когда я вижу Скайлер, облокотившуюся на стеклянные перила балкона, мое сердце замирает в груди, и я бросаюсь в бег.

Я хватаю ее сзади, прежде чем она успевает попытаться перелезть, и оттаскиваю от перил.

— Господи! — задыхается она.

Мне не требуется никаких усилий, чтобы повалить ее на пол и при этом не причинить ей вреда.

Мои пальцы обхватывают ее шею, чтобы удержать ее на месте, и с колотящимся в груди сердцем я рычу: — Какого черта ты делаешь?

Ее руки взлетают вверх и хватают меня за запястье, ее глаза расширены от шока. — Ничего!

Мой голос охрип, когда я говорю: — Если ты думаешь, что прыжок все решит, ты сильно ошибаешься.

— Я не собиралась прыгать, — говорит она. — Я просто смотрела на движение внизу. Двадцать семь! Там было двадцать семь желтых такси.

Черт. Мое сердце.

Ветер подхватывает ее платье, раздувая его по телу и открывая мне прекрасный вид на ее черные трусики.

Я опускаюсь на задницу и глубоко вдыхаю, пока мои глаза сосредоточены на ней.

Скайлер садится и опускает платье, ее лицо бледное от испуга, который я только что ей устроил.

Когда ее глаза встречаются с моими, она говорит мягким тоном: — Прости. Я не хотела тебя напугать. Я бы никогда не сделала ничего подобного.