Преследуемая тенью (ЛП) - Херд Мишель

Применив силу, я прорезаю глубокую линию до того места, где начинаются волосы на его лобке.

Ублюдок воет, как животное, и этот звук вызывает мощную волну удовлетворения в моей душе.

— Кто ваш лидер? — спрашиваю я сквозь стиснутые зубы.

Он беззлобно усмехается. — Монтес.

— Какой еще Монтес? — кричу я.

Глаза Кастелланоса фиксируются на мне. — Сервандо... Сервандо Монтес. Он... призрак. Ты никогда... не найдешь его.

Уголок моего рта приподнимается. — Не стоит меня недооценивать.

Вытащив нож, я засовываю свою гребаную руку ему в живот, хватаю в кулак любой гребаный орган, которого коснусь первым, и выдергиваю его прямо из тела.

Его мучительный крик обрывается, когда его тело начинает биться в конвульсиях.

Я поднимаюсь на ноги и наблюдаю, как он впадает в шок, а его кровь капает с моих рук, и я смакую его последние вздохи.

***

Скайлер

В сотый раз заверив папу, что со мной все в порядке, я делаю шаг от него и скрещиваю руки на груди.

— Зачем ты это сделал, папа? Зачем пошел на такие крайние меры ради почки?

— Я не мог потерять тебя, милая, — шепчет он.

— Я примирилась со смертью, — говорю я, мой голос все еще густой от слез.

— Я не... я не мог просто смотреть, как ты умираешь! — восклицает он.

— Значит, ты купил почку на черном рынке? Конечно, ты знаешь, как они получают большинство органов. Невинные люди страдают и умирают, чтобы обеспечить рынок.

— Я об этом не думал, — признается он. — Доктор Бенталл сказал мне, что может достать почку, и я не задавал никаких вопросов. Я просто хотел спасти тебя.

— За счет двадцатилетнего парня! Его жизнь едва началась. — Я вдыхаю, пытаясь успокоиться.

Наконец-то я могу выразить свой гнев и душевную боль, но мне трудно держать себя в руках.

— Что сделано, то сделано, — говорит папа, а мои глаза широко раскрываются.

— Это еще далеко не конец, — почти кричу я. Я бью себя рукой по груди. — Я чертова пленница на всю оставшуюся жизнь.

Лицо папы наполняется болью под тяжестью осознания того, что он подвел меня как отец.

— Я пытаюсь придумать, как вытащить нас из этой передряги.

— Нас? — шиплю я. — Нет никаких нас. Это я провожу день за днем в этом пентхаусе с монстром.

Я отодвигаюсь подальше от папы и закрываю глаза, глубоко вдыхая, чтобы успокоиться. Мне недолго осталось до возвращения в пентхаус, и кто знает, когда я снова увижу папу.

— Мне очень жаль, — шепчу я.

— Все в порядке, милая. Я заслужила твой гнев.

Внезапно мужчина кричит от боли, и от этого звука я дергаюсь от испуга.

Мы с папой застыли, уставившись друг на друга широко раскрытыми глазами.

Это точно не значит ничего хорошего.

Вопль боли наполняет воздух, и я быстро перемещаюсь к папе и хватаю его за руку.

Папа качает головой, а затем снова смотрит на меня с настоятельной просьбой. — Я найду способ вытащить тебя. Обещаю.

— Думаю, у меня есть способ, но он рискованный, — шепчу я, боясь, что нас кто-нибудь подслушает.

— Что?

— Думаю, я смогу заставить его заботиться обо мне.

Папа тут же качает головой. — Нет! Нет, не делай этого. Это слишком опасно. Такой мужчина, как он, изнасилует тебя, если решит, что ты им заинтересовалась.

Да, я тоже об этом думала, и, честно говоря, я готова переспать с Ренцо, если это означает, что я получу свободу.

— Я буду осторожна, — говорю я. Когда папа снова качает головой, я напоминаю ему: — Ренцо не причинил мне вреда, папа, и я не думаю, что он будет навязываться мне. Кажется, он смягчился по отношению ко мне. Я действительно думаю, что мой план сработает.

Мучительный, полный боли вопль разрывает воздух, заставляя нас снова замереть.

Кого-то убивают.

Боже.

Воздух наполняется напряжением, и прежде чем я успеваю сориентироваться, в комнату вбегает Ренцо. Его руки в крови, а ярость на лице настолько темна, что моя душа замирает в попытке убежать от него.

Боже правый.

Не говоря ни слова, Ренцо хватает меня за локоть, и я отрываюсь от отца.

Оглянувшись через плечо, я торопливо говорю: — Пока, папочка. Я люблю тебя. Не беспокойся обо мне. Помни, я смогу увидеть тебя на прямой трансляции.

— Я люблю тебя, милая! — Папино лицо сморщилось, когда он увидел, как меня утаскивает Ренцо.

Когда мы проходим мимо открытой двери, я делаю ошибку, заглядывая внутрь, и меня охватывает ужас. На бетонном полу лежит обнаженное тело мужчины. Его жестоко избили и расчленили.

Иисус.

Я никогда в жизни не видела такого уровня насилия.

Воздух вырывается из моих легких, когда я вспоминаю, кто такой Ренцо на самом деле. За последние две недели я забыла, на что он способен.

Он тащит меня по лестнице на нижний этаж, а у меня в голове крутится ужас.

Меня затаскивают в офис, где Ренцо обращается к человеку за столом с яростью, кипящей в его тоне. — Мы ищем Сервандо Монтеса. Он лидер Жатвы. Пусть все свободные люди ищут этого ублюдка.

— Сделаю, босс, — отвечает мужчина, ничуть не обеспокоенный кровью на руках Ренцо.

Кровь, которая сейчас на моей руке.

О Боже.

У меня сводит живот, когда я смотрю вниз, где он держит меня.

Мое дыхание становится слышным, привлекая внимание Ренцо. Когда он замечает, на что я уставилась, меня вытаскивают из кабинета и ведут в уборную. Мою руку сунули под кран, и Ренцо смыл кровь с моей кожи.

Как только он отпускает меня, я отдергиваю руку и делаю пару шагов назад.

Я наблюдаю, как он моет руки и как вода, окрашенная кровью, стекает в сток.

Он только что пытал человека. Он вытащил его чертовы внутренности голыми руками.

Господи, о чем я только думала? Я никогда не смогу заставить этого человека заботиться обо мне. Такой, как он, не способен испытывать любовь.

Ренцо вытирает руки, и его взгляд останавливается на моем лице. — Тебе понравилась встреча с отцом? — спрашивает он.

— Ч-что? — Я запинаюсь, пытаясь переключиться с ужаса на ответ на такой простой вопрос.

Он придвигается ближе ко мне и, взявшись за мою челюсть, обводит глазами мое лицо. — Опять паническая атака, topolina?

Я быстро качаю головой и глубоко вдыхаю воздух, чтобы он увидел, что я прекрасно дышу.

— Разве тебе не понравилась встреча с отцом? — спрашивает он, его глаза пристально смотрят на мое лицо.

— Да, — шепчу я. — Спасибо.

Он наклоняет голову. — Тогда почему ты сейчас выглядишь чертовски напуганной?

Серьезно?

Мои брови сходятся, и я молюсь о том, чтобы не разозлить его, когда говорю: — Ты только что убил человека голыми руками. — Я делаю паузу, и мой язык высовывается, чтобы смочить пересохшие губы. — Ты его расчленил. Его… к-к-кровь...

И снова этот человек удивляет меня до смерти, когда внезапно притягивает меня к своей груди. Его руки обхватывают меня, а ладонь ложится на мой затылок.

Дрожь пробегает по моему телу от ощущения его сильного тела.

Может, ему не все равно? Иначе зачем бы он пытался меня утешить?

— Он заслужил смерть, — шепчет Ренцо, его голос все еще пронизан тьмой, но в нем также слышны нотки печали. — Это он убил Джулио.

Я быстро киваю, чтобы показать, что слушаю.

— Мой младший брат был моим наследником. Не было никого, кого бы я любил больше, чем его, — признается он.

От осознания того, что Ренцо действительно открывается мне, у меня от приоткрывается рот. Такой его стороны я еще не видела.

Вокруг нас воцаряется тишина, и я начинаю осознавать, каково это - быть обнятой этим человеком. Обнимает ли он меня, чтобы утешить, или потому, что играет с моими эмоциями, неясно.

Повернув голову, я прижимаюсь ухом к его груди, и мое лицо замирает, когда я слышу, как быстро бьется его сердце.