Претендент (СИ) - Грушевицкая Ирма "Irmania"

Ник ни жалел. Ни мгновения, ни разу. Если только, что не нашёл их раньше — его женщину и его сына. А что если бы Элис уже была замужем, и какого-то другого мужика его Лукас называл папой? Он ещё ни разу его так не назвал, но от одной мысли об этом Ник заскрежетал зубами. Папой выходного дня он становиться точно не собирался. Как и мужем на час. Но теперь ему придётся потрудиться, чтобы его женщина и его сын это поняли.

Глава 22

Первую бутыль с травяным чаем посыльный принёс вечером того же дня как Элис забрала сына из больницы. В коробке вместе с ней лежал маленький медвежонок Кларк — маскот «Каббсов» и написанная от руки записка: «Принимать лучше на ночь. Обладает лёгким седативным эффектом». Сладковатый чай с приятной горчинкой Элис сначала попробовала сама, потом дала сыну. Лукасу напиток понравился. После его приёма горлышко перестало саднить, и он быстро заснул, положив рядом с собой новую игрушку.

На следующий день принесли ещё одну бутылку. Теперь уже с брелком в виде бейсбольного мяча, который сын тут же попросил надеть на свой любимый рюкзак. Потом ещё напиток и следующий сюрприз. Чай ли, подарки или предпринимаемое лечение, но Лукас быстро шёл на поправку. Николас позаботился обо всём: анализы, физиотерапия, патронаж — счёт в клинике оказался оплачен, как и последующая реабилитация.

Не отреагировать на подобное проявление заботы было бы, по меньшей мере, некрасиво. Номер телефона Элис взяла у старшего брата, но на звонок Нику смелости так и не хватило — ограничилась сообщением.

«Привет. Лукасу намного лучше. Спасибо за то, что ты для него делаешь. За чай в отдельности».

Покусывая в нетерпении большой палец, Элис смотрела на экран, где поочерёдно сообщение меняло статус от «доставлено» к «прочитано». Когда появилась надпись: «Ник Холланд печатает…», она замерла. Для сочинения четырёх предложений ей понадобилось полчаса, но конечный вариант послания всё равно вышел довольно сухим. С другой стороны, сухость — та же лаконичность, полное соответствие высказанному желанию провести между ними границу.

Строчка с сообщением, что Ник печатает не замирала ни на мгновение. В отличие от Элис, он над ответом не думал и слова не подбирал.

«Рад, что всё обошлось. Сообщи, когда можно будет его навестить».

Сжав губы, девушка зажмурилась и покачала головой. Неконструктивно и очень глупо переживать по поводу того, что твоя просьба оказалась услышанной.

Ник действительно не стал усложнять. Сияющий на солнце экспресс умчался в закат, на мгновение затянув её в обратный поток, и тут же выплюнул обратно на платформу к забытым вещам. Гадкое ощущение.

Сожаление тяжёлыми ладонями сжало плечи. Опять же, неконструктивное и совершенно зряшное чувство. Элис понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и придумать достойный ответ. Опять же, кроме краткого «ок» и более развёрнутого «хорошо» на ум ничего не приходило.

Палец потянулся к букве «о», как экран мигнул ещё одним входящим сообщением.

«Пожалуйста».

«Сообщи, когда можно будет его навестить».

…

«Пожалуйста».

На сердце потеплело всё в том же ключе неконструктивности.

Элис улыбнулась и вместо «ок» отослала следующее:

«Всенепременно. О тебе уже спрашивали».

Душой она не покривила. Лукас спрашивал про Ника. Правда, не совсем о нём, скорее, когда можно будет выйти на улицу, опробовать новую бейсбольную перчатку, присланную в один из дней вместе с чаем. Красивая, пахнущая спрессованной кожей — сейчас сын засовывал в ней обе руки и размахивал над головой, как бадминтонной ракеткой.

Он пока ещё лежал в кровати, вернее, сидел в ней, играл, иногда прыгал. Вставать Элис не разрешала. Четырёхлетний ребёнок на небольшом островке из одеял и подушек — что может быть хуже? Отдельной спальни у Лукаса не было, его кроватка стояла в её комнате рядом с тахтой. Пришлось им обоим перебазироваться в гостиную, где был широкий удобный диван и телевизор, вместе с книгами и её планшетом — единственно доступное развлечение. И всё же, после получения перчатки Элис вес вечер играла роль питчера, кидая поочерёдно то мячики, то маленькие игрушки — от конструкторов, до сувенирных фигурок из сетевых кафе. Лукас их ловил и кидал обратно. Весело, конечно, но на следующий день от непривычной нагрузки у обоих болели правые предплечья.

Лечащий врач настоятельно рекомендовал на неделю отказаться от посетителей. Элис предупредила всех — и родственников, и друзей — что гостей не принимает, но едва ли это могло остановить поток подарков, которые приносили в магазин — от еды до игрушек, от книг до старых игровых приставок.

Ронан Лири, домовладелец и крёстный Лукаса, взял на себя обязанность курьера и буквально поселился в магазине, став негласным помощником Энцо — единственного продавца, сменщика Элис. Сама она спускалась в зал, когда сын засыпал, по привычке засовывая за пояс портативную радионяню. Именно так она всегда и делала, когда Лукаса не с кем было оставить.

— Какого дьявола ты здесь забыла? Иди домой. Мы справляемся. — За прошедшие годы отповедь Ронана изменений не претерпела.

Старый ирландец был вторым человеком после Эдди, поддержавшим её во время беременности. Двадцать первый век — век смартфонов, звёздных Инстаграмов и реалити-шоу, но людей хлебом не корми — дай посплетничать о соседях. Таких сплетниц Ронан ругал почём свет, не особо церемонясь в выражениях. И только увидев золотые волосики её новорождённого сына, он, пожалуй, впервые в жизни долго подбирал слова.

— Ты бы хоть предупредила, что парень может быть рыжим.

В районе над ними ещё долго подшучивали, но большего защитника у Элис и Лукаса, чем Ронан-«Он-лайн»-Лири на свете не было. Не проходило ни дня, чтобы братья не подбрасывали родителям своих детей, так что те и без её Лукаса круглосуточно были заняты шестерыми внуками. А у Ронана не было никого. Неудивительно, что он всей душой прикипел к её мальчику. Для её маленькой семьи мистер Лири всегда был «он-лайн», заменяя и друга, и помощника, и няньку.

Посылки с чаем от Ника таскал тоже Ронан, хотя она строго-настрого запретила ему подниматься по крутой винтовой лестнице.

— Ничего. Моим суставам это только на пользу, — привычным образом отшучивался старый ирландец.

В последней коробке, принесённой накануне выходных, вместе с альбомом для коллекционных карточек лежали два приглашения на следующую субботнюю игру.

Кроме переписки в начале недели Ник больше не давал о себе знать. В то, что ему неожиданно стало наплевать на Лукаса, Элис не верила. В конце концов, больничные счета оплачивал именно он, и доступ к информации в больничном листе Лукаса наверняка у Ника был.

Было ли ей неприятно, что он действует за её спиной? Скорее нет, чем да. Ничего предосудительного Ник не делал. Наоборот, его знаки внимания оказались более корректными, чем можно было предположить. Элис ожидала нахрапа. Настойчивости и нетерпения. Она видела это, когда Николас всеми силами старался убедить её, что они знакомы.

Больше всего её беспокоила мысль, что так оно и было. Ведь, уходя тем утром из его дома, Элис что-то внутри себя нащупала. Она вспомнила настроение предвкушения, накрывшее её с головой после похожего «допрыгаешься» в исполнении Ника.

Не угроза, а обещание.

Пять лет назад она предвкушала, как он удивится, узнав, что она ушла. Сейчас же — что сделает Ник, зная, что идти ей особо некуда.

Глава 23

Изображение здания «Неотека» не так растиражировано, как всемирно известные виды чикагских небоскрёбов. Например, Уилли-тауэра — чёрной двурогой башни, напоминающей крепость Барад-дур, вотчину Саурона. Или Международного отеля и башни Трампа — парафраз Зефирного здоровяка, в восьмидесятые вместе с «Охотниками за привидениями» переполошившего пол Нью-Йорка.

Здание «Неотека» не обладало скандальной славой, как небоскрёб Аон-центра, чья полная переоблицовка через двадцать лет после строительства стоила половину затраченных на его возведение денег. И всё же та высотка на Мичиган-авеню была хорошо известна Элис, потому что соседствующий с ней небоскрёб тоже имел название. «Тринко» — здание корпорации Мэтта Крайтона, возвышалось над остальными этажей на двадцать и выглядело так же солидно, как и его хозяин. Изнутри, кстати, тоже: во время приготовления к его свадьбе с Мэри у Элис была возможность несколько раз убедиться в этом воочию.