Мой (не)сносный сосед (СИ) - Гранд Алекса

Глава 27

Иван

Сначала мужчина ищет женщину, чтобы

с ней спать; потом ищет женщину, чтобы

с ней жить, а потом ищет женщину, чтобы

с ней умереть.

(с) к/ф «Свой человек».

Я прислушиваюсь к мерному дыханию уснувшей Кнопки, свернувшейся в клубок и прижавшейся к моему боку, и невольно растягиваю губы в блаженной усталой улыбке. Разряды электричества до сих пор прокатываются по коже, сердце стучит как сумасшедшее, а сна нет ни в одном глазу.

Обычно я первым выскакиваю из постели после случившейся близости и, натянув одежду за армейские сорок пять секунд, спешу исчезнуть, желательно обрывая связи и стирая контакты из памяти телефона. Поэтому сейчас мне странно никуда не торопиться и задумчиво рассматривать изящные черты спокойного девичьего лица. Непривычно, ново, но … невероятно правильно.

Слишком много разных мыслей и как следует не оформившихся идей толпятся в мозгах, так что я все-таки выскальзываю из кровати, понимая, что отрубиться в ближайшие полчаса-час точно не получится. Бережно укрываю откинувшую одеяло в сторону Аленку и влезаю в брошенные на полу спортивные штаны и измятую футболку.

Выхожу на балкон, набирая полную грудь колючего морозного воздуха, и шумно выдыхаю, опираясь локтями на подоконник. Босые ступни быстро перенимают холод, порывистый ветер забирается за шиворот и устремляется вдоль позвоночника, но я не замечаю капризов погоды. Целенаправленно листаю список контактов, тыкаю в нужного абонента и не предполагаю, что могу потревожить чей-то покой.

– Саня, привет! – радостно восклицаю, когда собеседник отвечает мне сонным голосом после десятого гудка.

– Филатов, тебя менты приняли?

– Нет, – я рассеянно скребу затылок пятерней, не догоняя к чему клонит не слишком довольный моим звонком Александр, и ищу взглядом какие-нибудь тапочки, потому что теперь ноги начинают стремительно коченеть.

– Ты затопил соседей снизу? Устроил пожар в квартире напротив? Агитировал коллег против президента?

– Нет, – я откровенно не понимаю, чего Волк так взвился, учитывая, что в передряги я не попадал ровно с того момента, как приехала мама и Кнопка появилась в моем доме. То есть очень и очень давно, по нашим с Лагутиным меркам.

– Тогда какого лысого черта ты звонишь мне в четыре утра, когда нам с Лизой через три часа вставать на работу?! – я различаю приглушенную возню на том конце провода и невнятное женское бормотание, и впервые мне становится стыдно перед другом и перед бывшим начальством в лице Истоминой за свою бестактность и назойливость. Вот я дурак, а.

– Прости, что разбудил, бро, – выпаливаю сумбурные извинения и собираюсь повесить трубку, но мягкосердечный для своих непутевых товарищей Волков меня останавливает.

– Говори уже, раз позвонил. Я на балконе.

– Кажется, я ее встретил.

– Кого? – Сашка обреченно выдыхает, оценив мое стремящееся к нулю красноречие, и с язвительно усмешкой уточняет: – шизофрению?

– Девушку. Особенную.

– И в чем проблема? Встретил – женись, – авторитетно выдает Волк и, передав самые искренние сочувствия моей избраннице, отключается, напоследок окунув меня в поток шумного гортанного хохота.

Я же вглядываюсь в предрассветное марево и опустившийся на город белесый туман, удивляясь, как у некоторых людей все просто. И ни тебе замешательства по поводу священных уз брака, ни совета притормозить и разобраться в себе и в ситуации. Спасибо, дружище, за помощь!

Барабаня пальцами по влажному стеклу, я примеряю на Васильеву свою фамилию, представляю, как она переезжает в мою квартиру насовсем, и медленно прихожу к выводу, что не имею ничего против такого варианта развития событий. Особенно, если Кнопка периодически будет готовить свои фирменные гренки с сыром и встречать меня с работы, как вчера – в одном махровом полотенце, едва прикрывающем ее округлые бедра.

Оценив весь список плюсов, я возвращаюсь в темную спальню с наполовину задернутыми шторами с легким сердцем и ясной головой, освобождаюсь от лишней одежды и ныряю под одеяло, широко зевая и подвигая ближе к себе продолжающую дремать девушку. Ненадолго утыкаюсь носом ей в ключицу, втягивая ноздрями едва уловимый персиковый аромат, и больше не думаю, что подкинутое Волком предложение такое уж нелепое. Тем более, если оно поможет избавиться от блондина-ботаника, вечно крутящегося около Васьки.

Сны мне сегодня снятся яркие и красочные, как седьмой форсаж, герои которого рассекали в дорогих смокингах и вычурных блестящих платьях по знойной арабской пустыне. Красивую картинку дополняют неприлично высокие небоскребы и миллионы долларов на колесах, вроде черно-оранжевого Бугати Вейрон или сочно-алого Феррари Италия. И при таких вводных возвращаться в нашу осеннюю серость мне точно не хочется.

Так что я отключаю свой будильник и, перекинув волнистые Аленкины волосы ей через плечо, снова утыкаюсь носом в острую ключицу. По-моему я становлюсь персиковым наркоманом. И, что самое страшное, этот факт меня ни капельки не пугает.

На грани между блаженной дремотой и явью, я веду подушечками пальцев по бархатной коже вдоль Васькиного позвонка и замираю около ее выступающих лопаток, когда чужой телефон начинает заливаться отвратительно-звонкой трелью. И с трудом подавляю порыв разбить изрядно надоевший гаджет о стену, так чтобы он рассыпался на множество маленьких винтиков, не подлежащих починке и восстановлению.

– Выруби, – хрипло шепчу и в подтверждение абсолютной серьезности своих намерений царапаю зубами Аленкино ухо.

– На пары опоздаю.

– Да и в пень их, – тяну Кнопку еще ближе к себе и крепко обнимаю, не позволяя сдвинуться с места. Слышу, как она задумчиво сопит, и не могу сдержать шалой довольной улыбки.

В общем, из нагретой нашими телами постели мы выбираемся глубоко за полдень. Сонные, растрепанные и до невозможного счастливые. По крайней мере, Васька не выглядит разочарованной и то и дело дотрагивается кончиками пальцев до своих чуть припухших губ, пытаясь то ли стереть следы моих поцелуев, то ли наоборот их восстановить.

– Не волнуйся, мама ничего не скажет, – я бережно стискиваю маленькие аккуратные ладони Кнопки и иду заваривать нам обоим кофе. Благо о еде можно не беспокоиться, потому что моя предусмотрительная родительница забила холодильник если не на год вперед, то на месяц точно.

Так что вскоре мы неспешно цедим горячий крепкий американо, заедая его домашними пончиками, и наслаждаемся уютной тишиной. И я до сих пор не верю, что с девушкой может быть так комфортно. Что никто не выносит тебе мозг, не требует сверхъестественных комплиментов, не просит Луну с неба или подснежники в январе и даже не заикается о бриллианте в пять карат.

– Ален, ты вообще настоящая? – я невесомо касаюсь губами Васькиного виска и, пообещав купить ей картошки фри с сырным соусом и баночку кока-колы, выскакиваю из подъезда и не ощущаю моросящего дождя. Внутри тепло и спокойно, как не было никогда.

Без лишнего раздражения, которое обычно охватывает меня в очереди, выбиваю заказ, скинув нужные позиции в корзину, и так же неторопливо усаживаюсь на стул у окна. Катаю чек с номером тридцать шесть по столу и внезапно осознаю, что хочу отправиться с Кнопкой в путешествие. Махнуть в потрясающий величием архитектуры Питер и заглянуть на Думскую, чтобы услышать «Бесплатная ром-кола!». Или обосноваться в любимой туристами Праге, подсовывая Аленке кнедлики и трдельники, от которых она все равно не поправится ни на грамм. А, может, улететь на самый красивый остров в Тайланде и жариться под палящим солнцем, наблюдая, как кожа постепенно покрывается медово-бронзовым загаром. Мечта!

Смакуя кажущуюся вкусной идею, я забираю из рук худенькой веснушчатой продавщицы в фирменной кепке бумажный пакет и через каких-то десять минут возвращаюсь домой. Отпираю дверь своим ключом, не желая тревожить моих женщин, и натыкаюсь на три пары грубых армейских ботинок. Отчего ледяной холод тугой спиралью сковывает грудь, и я на пятой космической мчу в кухню – туда, откуда доносится громкая мужская речь.