Страсти-мордасти (СИ) - Цибулина Маира

— Счас мои родные на нас набросятся в холле, — предупредила я Женю, — так что ты веди себя … как бы это сказать …

— Прилично, — вставил Женя слово. — Ты это хотела сказать?

— Нет. Я имела в виду …, - попыталась я ему все объяснить, но он не дослушал и спустился лестницей вниз, не подождав на меня.

46

Внизу Женя наткнулся на Мусю, прямо вылетев на нее.

— Ой, прости! — извинился Женя перед моей подругой. — Чуть не раздавил такую красавицу! Вот, идиот!

— Ничего страшного, — поправила Муся волосы рукой, как бы проверяя: не растрепаны ли они. — Мне даже было приятно наткнуться на такого парня, как ты. Ты же Женя Карасев, да?

— Да. Но откуда ты это знаешь? — удивился он. — Ах, да! Тебе же Доша обо мне, наверное, рассказывала.

— Нет, Доша мне не рассказывала, что дружит с самим Женей Карасевым, — злобно посмотрела Муся в мою сторону.

— А тогда откуда ты меня знаешь? — удивился парень.

— Я тоже училась в академии на одном курсе с Дошей и имела такую честь видеть тебя лично в коридорах нашего вуза.

— Значит, ты Муся, — обрадовался парень. — Мне Доша о тебе рассказывала.

— О, у нас гости! — зачирикала весело и любезно моя мамочка, появившаяся, как всегда вовремя. — Я обожаю гостей, да еще таких красивых и милых парней!

Мамочка обвила Женю рукой, таща его в гостиную и притом продолжая неустанно болтать всякую чушь.

— Меня зовут Мила, я мама Доши. А ты, наверное, друг Муси.

— Нет, я друг Доши, вашей дочери.

— Не может этого быть! — удивилась мамочка.

— Почему?

— Доша еще никого из парней не приводила в дом.

— Мама, Жене это не интересно, — вовремя вмешалась я, а то моя милая мамулечка еще сейчас растреплет, что я еще девственница. Вот это будет позор! Я со стыда сгорю. Как я тогда буду Жене в глаза смотреть? — Женя очень торопиться. У него дела.

— Никуда я не тороплюсь, — опроверг он мою ложь. — Что может быть важнее, чем познакомиться с твоими родителями?! И почему ты мне не рассказывала, что у тебя такая молодая и красивая мать?

— О, ты преувеличиваешь, Женичка! — прикинулась моя мамуля, что это смутило ее.

— Ни в коем случае, Милочка! Можно я буду вас так называть?

— Непременно, — игриво улыбнулась она парню.

— Ведь я вас сначала принял за сестру или подругу Доши, так вы молодо выглядите, Милочка.

— О, ну ты мне льстишь, Женичка.

— Ну, спасибо тебе, Женя, — разозлилась я на него. — Значит, я выгляжу сорокалетней женщиной, да?!

К везению Жени, тут в гостиную вошел мой папа, сообщив, что ужин готов.

— Женичка, ты поужинаешь с нами? — спросила моя мама парня. — Отказа я не приму!

— Я и не собирался отказываться, — ответил Женя, заулыбавшись, как мартовский кот при виде кошки. — С пребольшим удовольствием я посижу с вами, Милочка, и с другими близкими людьми Доши за одним столом.

Как не странно, но за столом собрались все, даже Сергей Петрович приехал вовремя с работы, не задержавшись, как обычно он это делал. Конечно, как они могли пропустить такое событие. Доша привела в дом парня! Всем было любопытно взглянуть на него. И к моему большому удовольствию на их лицах я видела, что они все очарованы Женей. Кстати, Карасев как-то странно влиял на окружающих, особенно на женщин. Моя мамочка и Муся не отводили от него глаз, — прям я бы сказала, — поедая его всего, как свои любимые пирожные, которые вынужденно они избегают, чтобы не растолстеть ни на грамм.

— У тебя есть хобби, парень? — задал вопрос мой папа.

— Да, конечно. Я в свободное от работы время занимаюсь живописью, то есть рисую, ответил быстро Женя.

— Как интересно! — сказал Сергей Петрович.

— О, ты, художник, Женичка! — завизжала от восторга мамуля. — Как это замечательно!

— А ты рисуешь с натуры? — спросила Муся, лукаво улыбаясь ему.

— Да, естественно. Без этого художник был бы не художником.

— Может, как-нибудь на досуге ты меня нарисуешь, Женичка? — поинтересовалась мама. — Я с пребольшим удовольствием тебе попозирую.

— Но это, наверное, тебе не приносит никакого дохода? — продолжал допрос папа.

— Пока нет, поэтому я вынужден работать.

— И где ты работаешь?

— Папочка, Женя, наверное, уже устал от твоих вопросов, — вмешалась я.

— В ночном клубе, — все-таки ответил Женя.

— И кем ты работаешь в клубе?

— Папочка, ты же еще не знаешь, что уже возвратилась в город бабулечка.

— Стриптизером, — отрапортовал Женя, ни сколечко не смущаясь своей профессии.

За столом повисла угрюмая тишина. Я, ни живая, ни мертвая сидела, вжавши голову в плечи, в ожидании торнадо, которое сейчас пронесется перед моими глазами.

— Ой, вы знаете, у Мусиной кошки такие милые котята родились! — попыталась я хоть чем-то отвлечь их внимание от этой темы.

— Это ведь не навсегда? — спросил мой папа парня. — Просто на время?

— Конечно, Лев Борисович, — подтвердил его догадку парень. — Я не собираюсь до самой пенсии трясти своим задом перед глазами орущих от возбуждения женщин. У меня есть мечта и я ее непременно добьюсь. А пока надо как-то деньги домой приносить. Кушать ведь всегда хочется.

— Молодец, парень! — похвалил Женю папа. — В жизни нужно все уметь: и задом крутить, и деньги зарабатывать, и рисовать, и любить, но самое главное — быть всегда человеком с большой буквы. Мне в молодости тоже пришлось поработать стриптизером. Там я познакомился и влюбился в Милочку.

— Что? — изумилась я от такой новости. — Ты работал стриптизером и мне никогда об этом не рассказывал?!

— Вот это круто, Лев Борисович! — похвалила папу Муся, как то по-новому посмотрев на него после этого. Ну, конечно, теперь даже мой отец станет объектом обожания моей любвеобильной подруги! — Такой деловой и уважаемый всеми человек, как вы, когда-то работал стриптизером?! Если бы мне это кто-то другой сказал, никогда бы не поверила.

Теперь Муся вынуждена была крутить головой, чтобы любоваться то Женей, то моим папой, томно вздыхая по каждому из них.

47

Утром я спохватилась с постели, учуяв сквозь сон будильник. Так не хотелось вставать, но пришлось. У меня назначена на восемь важная встреча, и мне лучше не опаздывать, а то Потапенко еще рассердиться и откажется рассказать все, что ему известно. Надев супердорогие и красивые джинсы, облегающую мою симпатичную попку, словно вторая кожа, а также мини-футболку розового цвета и шпильки-дрильки, я вызвала такси и пошла тихонько вниз. В доме было тихо, только с кухни доносились ароматные запахи и гроханье посуды.

Таксист тоже выглядел заспанным. Только бы в аварию не попасть! А то мне еще не хочется на тот свет, мне и тут пока хорошо. К счастью, таксист довез меня к академии в целости и сохранности.

Вокруг было еще тихо и спокойно. Студенты только начинают сходиться ближе к девяти, кто-то и еще позднее. На меня нахлынули воспоминания. Вот, я студентка, спешу утром на пары с рюкзаком полным учебников и тетрадей. Как это некоторым девчонкам удавалось прийти в академию с маленькой сумочкой, в которую уместились бы только пудреница, да помада? В военной академии, правда, училось немного студенток; большую половину парт занимали парни.

Так, например, в моей группе была только еще одна девчонка, не считая меня, — Муся. Мы с ней сидели, конечно, вместе за одной партой так же, как и в школе. В больших аудиториях к нам присоединялся Коля, и мы на переменах весело проводили время, обсуждая преподавателей, других студентов и материал, заданный по тому или иному предмету.

— Колинька, — прошептала я имя друга, — как же это несправедливо. Ты мечтал стать военным, как твой отец.

У меня застрял комок в горле, не дававший свободно дышать, а с глаз хлынули слезы.

— Я найду того человека, кто убил тебя, твою маму и отца. Обещаю тебе, друг, — мои глаза смотрели в голубое небо, такое чистое и красивое, и я пыталась разглядеть за всей этой красотой утешительный ответ от высших сил, касательно этого дела. Ну, должен же в такую минуту ко мне обратиться Боженька и сказать: «не волнуйся, мол, Дошенька, все будет «OK», ты непременно найдешь убийц своего друга и их накажешь, справедливость восторжествует, я ведь, недаром здесь сижу на тучке, мне сверху все отлично видно! Только не теряй веры, дитя мое!»