Юлия Колесникова - Разрешаю себя ненавидеть

В прошлом году она привезла мне на рождество в подарок платье, увидев которое мама едва не упала в обморок. Я не могла бы назвать его не скромным или вульгарным, но на мне оно сидело не просто как влитое, а и слишком уж соблазнительно. Цвета металик, оно хорошо сочеталось с моими глазами и волосами. Сверху оно шло на одно плечо, акцент на талии шел широким поясом, немного более темного цвета и к тому же из шифона, а не шелка. На груди образовывалась маленькая ложбинка, так как лиф плотно облегал меня, как и все платье, потому под него я не могла надеть ничего кроме трусиков. И его длина шла не до самого пола, как вечерние платья, а до колена, где оно драпировалось от талии. Помесь чего-то греческого и современного. Все это дополняли тоненькие цепочки — несколько на плече, и на драпировке юбки. Туфли и клатч под него мне со временем купила мама, смирившись, что я довольно быстро повзрослела, они были темно-синего цвета, как полуночное небо. Я смотрела на себя в зеркало, и боялась, что если сейчас выйду в таком виде на глаза родителям, то они или заставят меня переодеться, или просто оставят дома. Я явно не выглядела вульгарно, но то, что я выглядела соблазнительно, было однозначно. Смущено подтянув лиф, чтобы грудь немного утопилась в нем, я еще раз покружила на месте. Я была красивая в этом платье, вовсе не похожая на себя, и уж тем более на 17-тилетнюю. Теперь я понимала, как Рашель проходила во все бары и дискотеки Кардиффа. В таком бы виде и я прошла. Меня выдавали почти детские глаза, которые казались широко распахнутыми из-за косметики. И да, там точно не было никакой опытности. Ирвинг потому так потешался надо мной из-за моего поцелуя. Двое парней к 17 годам, это можно назвать стыдом.

Неожиданно раздавшийся стук в двери, всполошил меня, я не знала, что делать, то ли бежать открывать, то ли сначала чем-то прикрыться, а потом, остановившись, подумала, что выйти все равно придется. Я ожидала, что за дверьми будут или родители или девочки, но вовсе не ожидала увидеть Ирвинга, в костюме и белой рубашке, расстегнутой на шее. Он смотрел куда-то в коридор и хотел что-то сказать, но повернув голову ко мне, застыл.

— Приехал твой кавалер, — выдохнул он, и неожиданно впихнул меня назад в комнату. — Ты собралась в этом идти на вечеринку?

— А почему бы и нет? — опешила я, — некоторые девочки вообще хотели надеть что-то вечернее, мое же платье коктельное. Подходит, по-моему.

— И это ты разрядилась ради того молокососа? — губы Ирвинга изогнулись в презрительной и какой-то хитрой улыбке, когда он медленным взглядом, призванным обидеть меня, прошелся вниз, и снова вверх, останавливаясь на лифе. — Он будет смотреть так же, как я теперь, ты этого хочешь?

— Думаю, его взгляд чувствовать на себе, будет приятней, — огрызнулась я, и вдруг почувствовала как его руки, державшие меня за предплечье, сжались сильнее.

— Правда? Я думал, тебе понравился мой поцелуй, — лениво растягивая слова, и нахально смотря на меня, сказал он. И все же я смотрела на него и не могла не думать, какой он красивый в дымчатом костюме, почти черном, который оттенял его волосы и глаза.

Даже и не знаю, откуда у меня взялись силы и храбрость рассмеяться ему в лицо.

— Ты глубоко заблуждаешься. Это было интересно, но не более того. Средство забыть, как целуется Лендон.

Но Ирвинг смотрел на меня, и его глаза лишь на миг засомневались, мой смех сбил его с толку, но даже я чувствовала, как моя нижняя губа дрожит.

— Помнишь, я говорил тебе, что отомщу, а ты и не будешь знать, когда?

Я подозрительно взглянула на него, не понимая, что он задумал. Руки Ирвинга держали меня крепко, так что я не могла бы и вырваться, к тому же нас поистине разделяло расстояние. Все во мне протестовало против такой грубости, но это было лишь сознание, а сердце и тело наоборот радовалось его теплу и близости. И с кем же мне бороться? С телом или разумом?

Так как я не ответила, он повел дальше.

— Так вот, я немного ошибся, ты будешь знать, когда я тебе отомщу. Знаешь, что я сделаю? Я сделаю так, что когда Денис тебя будет целовать, или поцелует, просто прикоснется к тебе, ты будешь думать лишь обо мне. И будешь помнить лишь мой поцелуй.

Поняв, что он хочет сделать, я начала вырываться. Я хотела, чтобы он целовал меня, но вовсе не в наказание. То, что он хотел сделать, было мерзким, особенно если учесть, что я точно знала, все будет, так как он сказал. Но вместо того чтобы меня успокаивать, или впиваться в мои губы, Ирвинг начал целовать мои плечи, спускаясь к груди, по кромке лифа, поднимаясь к шее в ложбинку, у ее основания, и довольно быстро я поняла, что проиграла. Я затихла. Ирвинг поднял на меня почти черные глаза, но вовсе не улыбнулся торжественно, как я того от него ожидала. Нет. Он погладил меня по лицу костяшками пальцев, прикоснулся к одной из сережек на ухе, и так спустился вновь к шее. Я знала, что он выжидает, чтобы я позволила себе поцеловать его сама. Только и я не торопилась, внезапно поняв, что он хочет этого, так же как я. Я в ответ прикоснулась к его волосам, и подтянув ближе к себе сначала поцеловала его под скулой, и спустилась к губам в медленном поцелуе. Ирвинг не был таким равнодушным как казался сначала. Он впился в мои губы, страстно и болезненно, но я отвечала ему тем же. Мы так стояли едва, не падая, и я держалась лишь за него, потому что ноги подкашивались, от тех чувств, что разом налетели на меня, стоило Ирвингу ко мне прикоснуться.

Когда снизу донесся голос отца, мы отлетели друг от друга пулей, бешено дыша и смотря непонимающе. Ирвинг явно скорее меня пришел в себя, и выскочил прочь из комнаты, до того, как отец поднялся на этаж, я тут же принялась поправлять прическу и макияж. Минута и все было в порядке, кроме, как припухших губ и сверкающих глаз.

Стук в дверь, и я вышла из комнаты, плотно закрывая ее, словно там остались следы преступления.

— Там тебя ждет Денис, поторопись. — отец нахмурившись осмотрел меня с ног до головы. Но покачав головой, так ничего не сказал по поводу платья. — Хорошо, что там будет, Ирвинг я не буду переживать за тебя.

Когда я это услышала, не сдержалась от истерического смешка.

— Да, пап, ты прав, Ирвинг это именно тот, человек, который присмотрит за моей добродетелью, — вполне серьезно отозвалась я, даже не представляя, как не расхохоталась при этом вслух. Думаю, Ирвинг слышал это в своей комнате.

Я поспешила вниз, чтобы не заставлять Дениса ждать, и уехать побыстрее, чтобы не встречать Ирвинга в доме. На вечеринке будет столько народу, что я вполне смогу постоянно избегать с ним встречи.

Денис разговаривал с моей мамой, когда я схватила его за руку, сказала родителям «пока» и потащила его прочь, а он не мог оторвать от меня взгляда. Просто таки втолкнув его в машину, я залезла следом, что он даже не успел сориентироваться, что мы едем в моей машине.