Дебора Смит - Тень моей любви
Еще более долгое молчание. Деликатное, хрупкое, как тонкие стаканы в наших руках. Бабушка Мэлони вздохрула мягко и печально. Мама часто заморгала. У папы и дедушки был забавный вид, как у мужчин, когда они стараются скрыть свои чувства. Хоп и Эван выглядели так неловко, как будто их попросили прочесть стихи о любви в присутствии девушек.
– Конечно, – быстро сказала я. – Она вышла бы замуж и вообще. Она была леди.
Мама прокашлялась:
– Роан, она была славная и очень любила тебя. Она сделала все, что могла. Конечно, она была леди. И я знаю, что она бы гордилась тобой.
Некоторое время он грустно молчал, на его лице была неуверенность. Все-таки ему было только пятнадцать. Затем кивнул, будто что-то решив для себя, и задул свечи.
– Задумал желание? – нетерпеливо спросила я.
– Забыл.
– Быстро задумай. Пока от свечей идет дым.
– Я… э… я хочу…
– Про себя! Если скажешь вслух – не сбудется!
Хоп проворчал:
– Клер знает все правила. Она ведь у нас эльф.
– Неправда!
– Фея, – насмешливо подхватил Эван, – гном, тролль…
Рони подул на дымящиеся свечи.
– Загадал?
– Скажешь мне, когда исполнится.
– Скажу, – сказал он спокойно.
Грусть улетучилась. Вместе с дымом свечей. Какое облегчение! Я выскочила в буфетную и вернулась с руками, полными подарков. Он смотрел на них, не веря собственным глазам. Я потянула его за руку, чтобы он встал и развернул подарки.
Мама руководила их выбором очень практично: отличный кожаный пояс, новые носки, запонки – все в таком духе. Но я уговорила ее разрешить мне подарить ему нечто иное.
Рони развернул мой подарок и стал его рассматривать с довольной улыбкой. Это был большой красный армейский нож. Рони по очереди открывал каждую секцию, пока нож не ощетинился острыми лезвиями, открывалкой для бутылок, штопором и ножницами.
Для меня это был не просто складной нож, это был символ. Прошло долгих пять лет с тех пор, как Роди грозился перерезать Карлтону горло. Нет, я ни о чем таком не думала, но, если ему потребуется нож, пусть это будет хороший нож.
– Посмотри, – сказала я, вытащив из ножа металлическую зубочистку. Я бросила свирепый взгляд на Хопа и Эвана. – Это королевский меч эльфов. – Я похлопала Рони сначала по одному, потом по другому плечу. – Теперь ты посвящен в рыцари. Ты сэр Роан. Ты можешь убить дракона для короля Артура и пройти по радуге в Изумрудный город.
– О! Сэр Роан, – воскликнула, захлопав в ладоши, бабушка Элизабет. – Смелый рыцарь. Победитель дракона.
– Ты перепутала эльфов сразу и с “Камелотом” и с “Волшебником из страны Оз”, – рассмеялась мама.
– Да ладно, я знаю.
– Приводи дракона, Клер, – сказал Рони. – Я ему почищу зубы.
Теперь засмеялись все.
* * *Мой десятый день рождения был отмечен невероятным событием. В это утро Рони оставил у дверей моей комнаты десять красных гвоздик, и мне казалось, что я умру от счастья.
Не знаю даже, кем я была для него. Может быть, он увидел во мне невинность, преданность, доверчивость – все сразу. Или я была для него маленькой девочкой, которую он мог дразнить и защищать, с которой мог разговаривать так, как не мог до этого разговаривать ни с кем в жизни. Я любила его по-детски требовательно и наивно – в эту любовь не вмешивались жестокие реалии жизни и бушующие гормоны. Я никогда не узнаю, во что бы это вылилось чуть позже, скажем, лет через шесть. Ведь именно такой рубеж я обозначила в наших отношениях. Ничего не состоялось. Ничего.
Глава 15
Наша сказка кончилась в субботу в начале июня. Был душный день, над горой Даншинног собирались грозовые тучи, воздух был горячим, как суп. Помню запах вспаханной земли, зелени, цветов и ветра. Помню вкус первого холодного сладкого арбуза, который мы ели, тихое жужжание пчел, легкий трепет крыльев колибри на открытой веранде.
Я помню этот день во всех его ужасных подробностях, помню, как он начался и чем закончился.
Мама и бабушка Дотти повезли бабушку Элизабет за покупками в Атланту. Папа и дедушка уехали на обед Общества птицеводов в Гейнсвилле. Хоп и Эван – на рыбную ловлю с дядей Уинстоном и его детьми. Джош и Брэди были еще в колледже.
Рони остался дома повозиться с мотором от старого “Фольксвагена”, который дедушка получил в обмен на какое-то фермерское оборудование. Дедушка пообещал половину прибыли от продажи машины, если удастся ее наладить. Рони так носился с этой безобразной желтой развалиной, как будто она была из золота.
Мне же было предписано сопровождать в парикмахерскую прабабушку Алису. Ей исполнилось девяносто три года, и она больше никуда не ездила на машине одна. Ей требовалась помощь, чтобы выйти из ее голубого “Шевроле”, да и не только в этом дело. Если честно, то ее надо было криком предупреждать, когда приближался любой объект, который не мог убежать, например, дерево.
Ездить с ней было примерно то же самое, что пересекать бурное море в тазу. Мои братья терпели это до тех пор, пока не получили водительские права, я тоже ждала этого с нетерпением.
Дорога вилась через холмы, покрытые лиственным лесом. Папа и дедушка настаивали, чтобы прабабушка ездила в город именно по этой дороге, на ней практически не было движения.
Итак, мы катили по середине дороги, как сани для бобслея по медному желобу. На коленях бабушкиного голубого платья аккуратно лежали белые перчатки, машину наполнял резкий запах ее духов.
На мне было все самое простое: розовая футболка, джинсы и теннисные туфли. В руках книга, которую я намеревалась читать, пока прабабушке будут делать перманент.
Из-за поворота показался огромный фермерский грузовик, битком набитый кудахчущими курами. Водитель не сумел достаточно быстро сообразить, что надо прижать многотонную машину к краю дороги.
– Осторожно! – закричала я.
– Да, дорогая, – сказала бабушка, и машина свернула в сторону. Я, замерев от страха, сползла с сиденья. Но огромная машина пронеслась мимо нас. Наша правая фара шаркнула по придорожному ограждению, и мы остановились. Из-под капота выползла струйка белого дыма.
Грузовик и его водитель уже исчезли за поворотом и не вернулись. Водитель или не понял, что случилось, или отчаянно торопился побыстрее отделаться от своих кур, пока они не попадали в обморок. А то еще примут за дохлых. Сплошной убыток.
Следующие пять минут бабушка разглагольствовала о том, что мы чуть не столкнулись по вине этого идиота. Затем она вынула из сумочки таблетку нитроглицерина, сунула ее под язык и откинула голову на подголовник. Ее узловатые, переплетенные голубыми венами руки дрожали. Меня затрясло.
– Ты как?
– Нужно дать сердцу успокоиться, – слабо откликнулась она.
– Я сбегаю за помощью.
Я пулей вылетела из машины, радуясь, что у меня целы ноги, и оглянулась, куда бежать. Домой? Да, конечно. Нет – слишком далеко. Близко была проклятая Пустошь.
Пустошь! Большой Роан!
Но терять времени я не могла. Я побежала туда.
Когда у моих ног уже лежала дорога к дому Салливанов, я остановилась на секунду у криво висящего почтового ящика. Вот бы с небес спустился ангел и проделал оставшийся путь со мной. Пастор в методистской церкви уверял нас, что ангелы-хранители так и делают.
Я никогда раньше не была во дворе Большого Роана, никогда не была внутри его жуткого прицепа. Его ржавый грузовик приткнулся, как драная кошка, рядом с деревянными ступеньками. Я посмотрела на все это и подумала: “Ангелы меня не оставят”. Я пошла вперед.
Я осторожно ступала между гнилых пакетов, старых шин, машинных втулок, консервных банок, облепленных какими-то личинками. Меня тошнило от запахов. Я уже успела забыть их, пропитавших одежду Рони. А ведь казалось, что так будет всегда. Эта мысль прибавила мне смелости.
Я вскарабкалась по ступенькам, отодвинула полог и постучала в дверь. Через минуту постучала громче. Я услышала звук шаркающих шагов, и наконец Большой Роан распахнул дверь и сверху вниз оглядел меня. Его темные волосы казались скользкими, на футболке – мокрые пятна, металлическая нога, слава богу, была пристегнута и не видна под штаниной.
– Чего надо? – проворчал он, качаясь из стороны в сторону. На меня пахнуло перегаром. “Ну где же этот проклятый ангел?”
– Можно мне позвонить от вас, сэр?
– Какого черта?
– Прабабушка попала на дороге в аварию. Я должна позвонить.
Рони, Рони приедет за нами.
– Хм. – Он почесал голову. Губы его сложились в нечто похожее на улыбку. Глаза налиты кровью, на щеках – красные пятна лопнувших сосудов.
Он чуть отодвинулся в сторону, и я протиснулась мимо него. Пробраться между поломанной мебелью могла разве что собака. В тухлом воздухе бесполезно жужжал настольный вентилятор. По маленькому черно-белому телевизору с наклонившейся антенной показывали баскетбольный матч. Повсюду валялись жестянки из-под пива и винные бутылки.
